– О, – сказала Гленда, – сойдет любой, что вы найдете для нас подходящим.
Парень схватил бутыль, заполненную какой-то оранжевой жидкостью, до краев наполнил наши стаканы и толчком послал их к краю стойки на нашей стороне.
– Благодарим вас, добрый сэр, – сказала Гленда, и парень снова расплылся в улыбке.
– Размещайте ваши задницы, а я тем временем навалю вам корневищ покруче.
Мне захотелось шарахнуть кулоном-переводчиком по стойке бара, чтобы заставить его работать как следует.
– Ничего убойного не надо, – ответив улыбкой на улыбку, сказала Гленда и, чтобы переплюнуть парня в вежливости, подмигнула.
Бармен улыбнулся от уха до уха, почему-то при этом покраснев, и скрылся в дверях в стене за стойкой. Похоже, что Гленда способна очаровать кого угодно в каком угодно измерении. Я не был до конца уверен в том, что мне это нравится. Она взяла стакан и, показав мне знаком следовать за ней, направилась к угловому столику, удаленному от столов, за которыми расположились другие клиенты. Я сел спиной к стене, чтобы следить за происходящим. Как только мы уселись, я спросил:
– Неужели ты его понимала?
– В основном плыла по течению, – ответила она, пожав плечами.
– Значит, продолжая “плыть по течению”, как ты выражаешься, мы будем есть какие-то корневища?
Я никогда не едал корневищ, и идея попробовать их в первый раз меня совершенно не вдохновляла.
– Я думаю, что слово “корневище” в этом измерении означает “еда”.
– Ладно, – проворчал я, – если ты права, меня это утешает.
– А ты как думал?
Я неуверенно отпил из стакана и едва не выплюнул жидкость. Это был вовсе не апельсиновый сок, как я ожидал, а какая-то пульпа из протертой моркови. Причем моркови маринованной.
– Любопытно, – сказала Гленда, отпив желтой бурды.
Затем она повернулась лицом ко мне и состроила смешную гримасу. Похоже, что морковный напиток ей тоже пришелся не по вкусу. Я огляделся по сторонам. Все посетители наслаждались морковным соком. Судя по всему, других напитков “У Одра” не подавали.
В этот момент из помещения за стойкой бара появился наш друг в фартуке. В руках друг нес две тарелки. Лучась радостной улыбкой, он поставил тарелки перед нами.
Овощи. Одни только овощи.
Спаржа, морковь, сельдерей, немного нарезанных помидоров и кусочек огурца были живописно разложены на подстилке из растения, очень смахивающего на обыкновенную траву.
– Замечательно, – сказала Гленда, послав бармену одну из своих самых восхитительных и соблазнительных улыбок. – Надеюсь, я найду способ расплатиться за это великолепное пиршество.
У парня по крайней мере хватило такта залиться краской.
– Думаю, мы сможем столковаться, – ответил он и отбыл на свое место за стойкой.
Поскольку самым удобным инструментом для еды в данном случае были пальцы, я взял с тарелки стебель сельдерея и вгрызся в него. Сельдерей был вялым, несвежим, и от него слегка попахивало конским навозом. Я надеялся, что мне удалось проглотить кусочек, не оскорбив своим видом ни одного из присутствующих.
Гленда рискнула попробовать кусок огурца. По тому, как медленно и с каким отвращением она его жевала, я понял, что огурец тоже никуда не годится.
– Мы в измерении, населенном вегетарианцами, – прошептал я Гленде, а та улыбнулась бармену и жестом дала ему понять, что ничего более вкусного в жизни не едала.
– Что они делают со скотом, которого здесь, как ты утверждаешь, без счета? – спросил я.
– Понятия не имею, – прошептала в ответ Гленда, – но если мне придется есть и пить эти отбросы, то я наверняка заболею.
– Я тоже.
– Делай вид, что ешь с аппетитом, а я тем временем попытаюсь получить ответы на интересующие нас вопросы. – С этими словами она поднялась и направилась к стойке. Не могу сказать, что она ему там говорила, но бармен вдруг посмотрел на меня и разразился смехом, словно я послужил объектом какой-то остроумной шутки. Я сделал вид, что очень увлечен спаржей, но все же ответил ему худосочной улыбкой.
В этот миг в помещение вошли Танда и Ааз. Они вначале увидели Гленду, однако потом, заметив меня, направились к столику и заняли два места, обратившись спиной к остальным клиентам.
– Начали без нас, насколько я вижу, – заметила Танда.
– Не мог удержаться, – сказал я достаточно громко для того, чтобы мой восторг достиг ушей бармена. – Просто объедение! – И тут же прошептал так, чтобы слышали только друзья: – Ну и отрава!
– Что она там делает? – едва слышно поинтересовался Ааз.
Прикрыв рот пучком травы и сделав вид, что приступил к пережевыванию, я прошипел:
– Собирает информацию. Только ради всего святого не вздумайте заказать себе еду. Как вам прыгалось? Успехи есть?
– Никаких, – ответила Танда.
Через несколько мгновений бармен махнул рукой в направлении, противоположном тому, откуда мы пришли в город. Гленда одарила его улыбкой, вернулась к нам и объявила:
– Лошадьми торгуют в конюшне на окраине города. Кроме того, я сказала ему, , что мы в уплату за еду и питье уберем кухню.
– Интересно, какие трудовые подвиги нам придется совершить, чтобы расплатиться за лошадей? – пробормотал Ааз, покачивая головой.
Гленда пожала плечами, заняла свое место и сделала вид, что вернулась к еде.
– И кроме того, – вступил я, – мы пока не знаем, куда нам ехать.
– Верно, – согласилась Гленда.
– Это наша основная проблема, – разделил наши сомнения Ааз.
И тут на меня вновь снизошло озарение. Я вдруг понял, как можно узнать наш путь. Какая, скажите, магическая карта может привести вас в незнакомое измерение, не дав при этом указаний, куда вам в этом измерении следует идти? Весь мир – слишком большое место для поисков единственной – пусть и золотой – коровы. Я снял магические чары с карты пред тем, как мы скакнули в это безумное измерение. С тех пор нам и в голову не пришло на нее взглянуть.
– Ааз, – прошептал я. – Необходимо свериться с картой.
– Какого девола буду я… – проворчал он, глядя на меня с мрачным видом. Но тут его, видимо, тоже осенило.
Нельзя было исключать, что магия возвращалась в карту в тех случаях, когда речь шла о местных маршрутах.
Ааз запустил руку в сумку и извлек пергамент. Поскольку мой наставник сидел спиной не только к публике, но и к бару, он положил сложенный листок перед собой на стол так, что, кроме нас, его никто не мог увидеть. Затем он осторожно его развернул, и я сразу увидел – в этот миг я притворялся, будто увлечен огурцом, – изменения в карте.
Перед нами теперь была не общая карта измерений, а подробная – можно сказать туристическая – схема одного измерения, Коро-Вау. Ближайшие к нам клиенты, разделавшись со своим силосом, поднялись из-за стола, чтобы удалиться. Правда, за парой столов посетители пока оставались, да за стойкой бара торчал парень в переднике. Но в данный момент никто из них на нас не смотрел.
– Разверни ее совсем, чтобы мы видели, в какой точке сейчас находимся, – сказала Гленда. – Горизонт чист.
Ааз, надо отдать ему должное, не стал крутить головой, чтобы убедиться в справедливости ее слов и вызвать всеобщее подозрение. Проявив выдержку, он развернул карту и положил ее на тарелке с недоеденной нами зеленью. Никто ничего не заметил.
Место обитания золотой коровы было помечено на карте. Теперь мы по крайней мере знали, где ее
