– Это все делалось по приказу императора. Я тут ни при чем.
– Хочу тебе верить, – Борнах тяжело опустился на табурет. – Ты, наверное, думаешь, что я пришел просить о мире. Ты ошибаешься. У меня к тебе будет неожиданная просьба.
– Говори, я слушаю.
– Я знаю, ты видел дракона. Мы все его видели. Но дракон должен быть не один. Есть женщина, которой подчиняется этот дракон. Сиды сказали мне, что она здесь.
– Такая женщина есть. Чего ты хочешь?
– Она должна поехать со мной.
– Я не властен над ней. Говори с ней сам.
– Хорошо, – Борнах встал. – И еще одно я хочу тебе сказать, Ферс. Если ты все-таки решишься на битву, помни – мы будем драться до конца. Ай-Рах станет для тебя кровавой бойней. Ты потеряешь много воинов.
– Вы тоже умрете.
– Мы умрем на родной земле.
– Один из моих воинов предложил вам поединок, – напомнил маршал. – Подумайте, кого вы завтра против него выставите. Уж поединок-то состоится обязательно.
– Мы подумаем. Прощай!
– Женщина, которая тебе нужна, находится недалеко. Офицер, который привел тебя ко мне, проводит тебя. И прошу тебя, обходись с ней учтиво. Не обижайте ее.
– Ты думаешь, волахи – дикари? – Борнах усмехнулся. – Мы уважаем женщин. Особенно тех, которым служат драконы.
Вначале было ощущение полной тьмы. Мрак и пустота, и ничего больше. А потом пришла боль. Жестокая, рвущая грудь. И еще звезды, поначалу тусклые, размытые, похожие на гаснущие искры. Какая-то тень закачалась перед взором, и послышался голос. Женский голос.
– Это он?
– Да. Его зовут Уэр. Он говорил, что должен обязательно увидеть хозяйку дракона.
– Бедняга! Он умирает?
– Ранение смертельное. Это чудо, что он сумел протянуть с бельтом в легком почти сутки. Еще немного, и жизнь покинет его.
Ди Марон застонал. Он очень хотел сказать человеку, сказавшему эти жестокие безнадежные слова, что это неправда, что он не умрет, потому что не хочет умирать. Рана заживет, и он опять будет молод, силен и здоров и снова будет писать стихи хорошеньким девушкам в Гесперополисе, чтобы увидеть их улыбки. Неправда, что жить ему осталось совсем немного. Неправда…
– Уэр! – Голос стал ближе, кто-то коснулся руки. Странно, что он еще может чувствовать прикосновения. – Уэр, ты меня слышишь?
Ди Марон с трудом поднял веки. Он увидел лицо, освещенное светом факела. Молодое и красивое. Наверное, это посланник Единого пришел за ним. Смертная женщина не может быть так прекрасна…
– Уэр, я Руменика. Ты искал меня?
– Женщина… с драконом, – поэт задохнулся от жестокой боли в пробитой груди. – Немертвый… халан- морнах… просил… имя…
– Какое имя?
– Имя… Арании… назвать три раза… вернуть черную… душу… обратно.
– Какое имя? Кому назвать?
– Имя… Арании… трижды назвать, – ди Марон задрожал.
– Он умирает, – сказал голос с сильным волахским акцентом.
– Заткнись, не каркай! – ответила женщина. – Уэр, милый, ты помнишь имя?
– Помню… имя… Ферран сказал… меня найдут… назвать имя… Арании…
– Говори, я слушаю.
– Не так… наклонись… никто… не должен… слышать…
Руменика наклонилась. Губы ди Марона зашевелились, потом он начал задыхаться. А потом она услышала имя. Сказанное таким твердым голосом, что она вздрогнула. Будто умирающий вложил в это слово всю оставшуюся в нем жизнь.
– Я поняла, – шепнула она поэту. – Я поняла и запомнила, спасибо.
– Сказать… ей… ее имя… спасти…
Ди Марон замолчал. Зрение вдруг обрело неожиданную четкость, и склонившаяся над ним женщина показалась ему еще прекраснее, чем вначале. Какие глаза, подумал ди Марон и попытался улыбнуться. Как жаль, что он не сможет сочинить ей ни одного стихотворения! Как жаль, что это лицо, эти глаза он не увидел раньше!
–
– Что он говорит? – спросил Ратислав, стоявший рядом с Руменикой.
