Продолжение фразы она сказала Хейдину шепотом на ухо, и щеки ее пылали. У ортландца потемнело в глазах.
– Это… правда? – только и смог сказать он.
– Как перед иконой святой. Дочка у тебя будет. Я уже два месяца, как чревата.
– И ты молчала? – Хейдин опустился перед Липкой на колени. – Славная моя, единственная! Солнце мое! Ты… ничего…
– Не могла. Я ведь и сама не знала толком. А в лесу этом волшебном мне мать открыла все. Сказала, дочь у нас будет с тобой. Рад ли?
– Рад? Счастлив! – На глазах ортландца заблестели слезы. – Я ведь и не надеялся уже, что когда-нибудь увижу собственное дитя! Липка, моя Липка! Да понимаешь ли ты, что ты сейчас мне говоришь?
– Понимаю. И счастлива так, что душа во мне поет. Обними меня покрепче. Пусть и Господь Бог за нас порадуется, что и душа, и плоть у нас едина.
– Теперь я могу умереть спокойно.
– Чур тебя! Не говори так. Ты жить теперь должен. Со мной, с дочкой нашей. Помнишь про дом с красной крышей, где много детей и где есть пруд с рыбками? Скоро мы увидим его. Война кончится, а мы останемся.
– Боги, откуда в тебе такая мудрость, такое спокойствие? Говоришь, будто свет в моем сердце зажигаешь!
– Я женщина, – сказала Липка и устало улыбнулась. – И я люблю тебя. Разве ты этого не знал?
Перед ними были ворота Гесперополиса.
Огромные, в тридцать футов высотой, несокрушимые, украшенные каменными статуями императоров Лаэды со времен Хейлера Праведника и окованные стальными клепаными листами, они были открыты. Но в воротах не было стражи. И на стенах никого. И на башнях. Самую мощную стену во всей империи никто не охранял, даже огни на вершинах башен не горели. Огромный город будто вымер. Этого безмолвия и безлюдья никто не мог объяснить. Оттого у многих появилось неприятное щемящее чувство, ощущение тревоги и ожидание опасности.
Маршал ди Мерат отъехал от своей свиты и направил коня к Руменике.
– Ваше величество уверены, что вам следует туда ехать? – спросил он.
– Уверена, маршал.
– Я бы посоветовал вашему величеству взять с собой хотя бы конное сопровождение. Никому неизвестно, что ожидает нас в городе.
– Не беспокойтесь. Мой дракон стоит целой армии.
– Других приказаний не будет?
– Если желаете, маршал, то можете следовать за нами. Хейдин!
– Руменика? – встрепенулся ортландец.
– Ты поедешь со мной.
– Конечно, милая.
Руменика оглянулась. Ратислав стоял между воинами и смотрел на нее, будто ждал, что она его позовет. Но Руменика только улыбнулась ему. Перевела взгляд на кружившегося в небе Заряту. На душе сразу стало спокойнее. И за себя, и за Ратислава.
– Едем! – скомандовала она и ударила Габара пятками.
Хейдин ехал по правую руку от нее – молчаливый и сосредоточенный. Они проехали по каменному мосту, ведущему к воротам, потом въехали в створ ворот. Их сразу обступили полумрак и холод. Сразу за воротами начиналась обычно многолюдная и оживленная улица Процессий, ведущая прямо к Красному Чертогу. Она была пуста, хотя до захода солнца еще было далеко. Над черепичными крышами домов возвышались белые башни дворца – два великана, сверкавших на солнце своими позолоченными верхушками. Улица пошла в гору, но по-прежнему была безлюдна. Даже ставни домов, выходивших фасадами на улицу, были закрыты. Лишь несколько раз перед всадниками промелькнули тощие уличные собаки и с тревожным лаем поспешили спрятаться в темных переулках. Руменике казалось, что из-за ставен на нее смотрят испуганные и любопытные глаза, однако никто не спешил выглянуть в окно, окрикнуть их, объяснить, что же происходит. И лишь у въезда на Большой рынок они увидели первого на своем пути человека – грязного, нечесаного, одетого в лохмотья, заросшего клочковатой бородой и с безумными глазами.
– Куда едете, люди? – проскрипел нищий. – Кто вы?
– Мы едем к императору, – Хейдин бросил нищему монету. – Что тут происходит?
– Разве вы не знаете? Император умер. И город его умер. Все мертвы.
– Что ты такое говоришь?
– Уезжайте отсюда, если вам дороги ваши жизни. Единый оставил Гесперополис. Теперь это царство смерти.
– Но ты же жив?
– Я! – Нищий засмеялся. – Я никому не нужен. Даже халан-морнахам не нужна моя жизнь. Они тут повсюду. Скоро они будут править этим городом.
– Это халан-морнахи заставили всех спрятаться?
– Вы не видели того, что здесь происходило последние дни, а я видел. Не приведи Единый мне еще
