Однако в следующий миг он понял, что оставлять Липку здесь нельзя; со стороны ворот появились воины, черно-зеленые латники графа и пестрые орибанцы. Они шли с опаской, останавливаясь через шаг, но все же шли вперед. И только четверо рослых воинов, с ног до головы облаченных в красное, шли уверенно и, казалось, совсем не испытывали страха. Такое бесстрашие вызывало подозрение, и Хейдин понял, что эта четверка опасна. Он не мог пока сказать, чем именно опасны фигуры в красном, но чутьем воина это ощутил. И угрозу они представляют прежде всего для Заряты.
Понял это и сам дракон. Раскрыл крылья, слетел вниз, припав к земле, плюнул огнем в наступающих врагов. Результат был неожиданный; воины продолжали идти вперед, будто их овеяло теплым летним ветерком, а не испепеляющим пламенем. Один из них вскинул тяжелый самострел и метнул стрелу в дракона. Зарята взвыл; стрела, оснащенная необыкновенно прочным и острым наконечником, угодила в бедро и пробила чешую.
Опять магия, подумал Хейдин. Фурион подготовился к встрече с драконом. Одному Харумису известно, что за нечисть он приручил для того, чтобы сражаться с огнедышащим змеем, но это определенно не люди. Только вот непонятно, чего хочет Фурион. Вряд ли ему нужен мертвый Зарята. Дракон ему нужен живым. Тогда к чему это все? К чему эти воины, это особенное оружие?
Еще две стрелы угодили в дракона, засев под толстой шкурой. Зарята с яростным клекотом обрушил на красных воинов реку огня – даже камни брусчатки и те оплавились. Но таинственным воинам огонь не причинил никакого вреда. Они лишь разделились – двое сместились влево, двое вправо. Хейдин видел, что они отложили самострелы и вооружились огромными, в пятнадцать футов длины пиками с широкими наконечниками и острыми крючьями. Хейдин заметил и еще одну неприятную подробность – наконечники пик казались покрытыми странным зеленым налетом. И ортландец подумал о яде.
– Зарята, берегись! – завопил он.
Двор заволокло едким дымом, в котором раздавались крики и метались тени. Хейдин закашлялся, схватив Липку, потянул ее в дальний, свободный от воинов графа угол двора. Потом на них упала тень. Дракон поднялся в воздух и кружил над замком, пытаясь достать своих врагов струями огня, оглушая их яростным ревом. Но красные воины не обращали на пламя никакого внимания. Они деловито карабкались по каменным ступенькам на стены, чтобы занять позицию по периметру двора. Хейдин наблюдал за их маневром с тревогой, тем более что, поднявшись на стену, странные воины опять взялись за свои самострелы.
– Беги в дом, спрячься там! – крикнул ортландец Липке.
– А ты?
– Надо Заряте помочь. Они его изрешетят.
– Не ходи! – Глаза Липки стали круглыми от ужаса – Убьют тебя!
– В дом, быстро! – Хейдин потащил девушку ко входу в дом, но остановился, не дойдя до дверей десяти футов. На крыльце показался сам граф Лей ди Хаверен в кольчуге и шлеме. И с обнаженным мечом, в котором Хейдин узнал Ро-Руэду.
– Я не думаю, что они хотели убить дракона, – сказала Тасси, когда Джелла ди Дарион-Скар замолчала. – Просто хотели причинить ему боль. Стрелы, которые они метали в него, были, конечно же, с алмазными наконечниками; только такой наконечник пробьет чешую дракона. Драконы не терпят боли, она приводит их в бешенство. Страх перед болью заставил бы дракона смириться. Ты говоришь, зеленый налет на копьях?
– Мне так показалось, госпожа.
– Не показалось. Фурион решил использовать бальзам охотников за драконами. Лучшее средство напугать этого дракона.
– Почему?
– Однажды он уже испытал на себе действие этого бальзама… Просто гениальный план! Запугать дракона, не дать узникам сбежать, а потом диктовать свои условия. Вряд ли Хейдин смог бы тогда отвергнуть предложение графа. Жаль, что я не знала этого Фуриона. Он все отлично придумал. И мог бы оказать нам просто неоценимую услугу. Рассказывай дальше.
– Дальше? Я видела только дым, который заполнил весь двор и клубился над стенами. Я сама надышалась им до дурноты. Но вот как Хейдин дрался с графом, я еще смогла увидеть!
Хейдин оперся на алебарду, не сводя глаз с графа. Ди Хаверен тоже не торопился. За ним уже выстроился с десяток воинов в черно-зеленом, готовые по первому слову господина напасть на ортландца. За спиной Хейдина была только Липка.
– Вот и все, местьер Хейдин, – сказал граф. – Ты доставил мне много хлопот, но я был к ним готов. Моя взяла. Я знал, что дракон прилетит за тобой. Но и я приготовился к встрече. Мои воины убьют дракона, если ты не образумишься. И тебя. И твою девку. И твоих друзей. Все вы теперь в моих руках. Бросай оружие и моли о пощаде.
– Пощада? – Хейдин сплюнул себе под ноги. – Мне не нужна пощада. А вот удовлетворения я от тебя потребую. Ты обозвал мою жену девкой. А я говорю тебе, что ты трус, подлец и ничтожество. Руки об тебя марать не хочется, но придется. Или ты откажешь мне в поединке?
– Знаешь, что во всей этой истории самое забавное? – побагровев от ярости, ответил ди Хаверен. – Я не хотел твоей смерти. Но ты сам напросился. И умрешь ты от меча, который когда-то был твоим.
– От такого меча умереть не зазорно. Только скажи своим псам, пусть не бросаются на меня все сразу. Невелика честь скопом убить одного.
– Я сам тебя убью. Сдохни!
Хейдин еще успел подумать, что добился своего, вывел графа из себя и заставил драться – и тут на него обрушились удары меча. Второй раз Хейдин дрался с противником, вооруженным Ро-Руэдой. Тогда, в Чудовом Бору, Легат едва не убил его. Граф ди Хаверен был человеком из плоти и крови, а не демоном- убийцей, однако мечом владел неплохо, и Хейдин с трудом сдержал его первый натиск. Алебарда позволяла держать противника на расстоянии, но Хейдин предпочел бы меч. К тому же граф неплохо маневрировал, все время кружил вокруг Хейдина, пытаясь найти у ортландца слабые места. Ортландец сразу понял, что имеет дело с превосходным фехтовальщиком, одна-единственная ошибка в поединке с которым может стоить жизни. Другого Хейдин и не ожидал; лаэданская знать отлично владела оружием. А умирать ему никак нельзя; сейчас он защищает не только свою жизнь, но и жизни Липки, Руменики, Ратислава. И Заряту он тоже сейчас защищает…
