изощреннее убить бедного безответного хозяина, чтобы под шумок обеспечить себя магическими рукописями, древними картами, библиографическими раритетами и прочей издательской продукцией. За этим же, кстати, сюда заявилась и наша боевитая сестричка…
– Что ей было нужно?
– Карта Тартара, – недоуменно поежился Семецкий. – Но для чего столь юной особе понадобилось знать расположение одной из самых древних преисподних мира… Товарищч, она же не намерена водить туда экскурсии?
– Конечно нет. Вот разве что ей взбрело в голову истребить всех тамошних демонов?
– Святой Иаков, шоб я так жил! Да у вашей девочки мания величия…
– Скорее, обостренное чувство социальной справедливости. Хотя тут она явно переигрывает… Но, судя по всему, вы не отдали ей карту?
– А чего же ради?! Ведь я жив и… Она сама виновата – почему-то не захотела меня убивать!
– Все правильно, Банни только мнит себя борцом со Злом в любом его проявлении, но еще не успела настолько очерстветь сердцем, чтобы хладнокровно лишить человека жизни из-за какой-то бумажки, – раздумчиво пояснил я, почесывая задней лапкой за ухом. Мэтр Семецкий глубокомысленно кивнул – заяц и человек пришли к полному взаимопониманию. Мне даже милостиво позволили взглянуть на ту карту, которая почему-то так понадобилась Банни.
– Ничего особенного… Она ничего вам не говорила?
– Нет, нынешние дети вообще мало чего объясняют взрослым. Ну, может быть, кроме некоторых вопросов секса… Она начала угрожать, я проявил твердость и таки позвал на помощь!
– Вы имеете в виду звонок к сэру Мэлори?
– Да, и его тоже. Девица охотно предоставила мне право одного телефонного звонка, видимо надеясь, шо я заранее побеспокою ближайшее отделение морга.
– А, вот еще… – вовремя вспомнил я. – Где-то тут кричала девушка. Визг был слышен за два квартала!
Мэтр Семецкий скорчил удивленную физиономию и так густо покраснел, что дополнительные вопросы на эту тему стали лишними.
– Вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном?
– За-ради бога, товарищч…
Наш общий друг (речь идет, естественно, о сэре Мэлори) выслушал меня, почти не перебивая. Я бегло обрисовал обстановку, успокоил насчет состояния здоровья хозяина лавки и что-то там наплел по поводу непозволительной роскоши траты стихозаклинаний по каждому мелкому поводу. Короче, доверчивый маг сразу всему поверил, продиктовал в трубку волшебные слова (по счастью, ни разу не «сботыгрямкнув»!), и я принял прежний человеческий облик. Затем в комнате появились два банных халата, заказанных Наташей. Меня немного задело, что прибыли они с изрядным опозданием, но у знаменитого писателя прогрессирующий старческий склероз, так что могли бы и не прибыть вовсе. Мэтр Семецкий деликатно отвернулся. Подпоясав короткий махровый халатик, я пожелал визгливому библиофилу всего хорошего, пообещав впредь избавить его от разрушительных визитов нашей летающей сестренки. Книготорговец самолично проводил меня к выходу и уже на самом пороге с какой-то невразумительной обидой в голосе в пятый раз уточнил:
– Значит, ви таки не будете меня убивать?
– Не буду, – подтвердил я. – А кстати, почему вы все время об этом спрашиваете? Вас ведь убивали столько раз, что давно можно было бы и привыкнуть.
– Ой, не позорьте мою лысину, товарищч! Есть вещи, привыкнуть к которым невозможно. Во-первых, когда вас убивают, это все еще больно. Во-вторых, я трачу бешеные деньги на отстирывание собственных сорочек от моей же крови. И в-третьих, все это дико надоедает! Ну ладно бы раз, другой, третий… Это я еще могу понять, в конце концов, все мы люди… Так нет, местные умники объявили убийство бедного Семецкого национальной традицией! Они даже дают за это ежегодную премию! Ви себе представляете – премия тому, кто лучше убьет Семецкого… И шо ви скажете?!
– Возмутительное хамство! – искренне посочувствовал я, на моей памяти подобных прецедентов история не знала. – Не сомневайтесь, пожалуйста, во мне не так развиты стадные чувства. Если вас убивают все, то – не я!
– Ви поразили меня в самое сердце… – Хозяин лавки захлопнул тяжелую дверь, оставив меня на улице в некотором недоумении. Вроде бы мои обещания его огорчили…
Анцифера и Фармазона я увидел на лавочке, в двух шагах от волшебным образом восстановившейся витрины. И черт, и ангел в своих собственных, не маскарадных, одеждах сидели рядышком, хлюпая носами и вытирая мокрыми рукавами щедрые сентиментальные слезы. Я втиснулся посередине: близнецы так и оставались своего обычного роста, то есть с меня, и расталкивать их локтями в стороны было делом нелегким.
– Какой человек… какая душа… какие муки… Палачи!
– И не говори, Циля… Вот веришь – нет, поубивал бы!
– Но он-то, он… Страстотерпец!
– А я о чем?! Да мы их всех на одной сковороде, без масла…
– Премию они дают… Понимают ли, над чем потешаются, сребролюбцы?!
– Циля, я ими займусь… Я на них Сергуньку спущу! Ты ж меня знаешь, вот гадом буду…
– Погодите, у меня, кажется, действительно были какие-то подходящие строчки… – постарался припомнить я. – Насчет наказания лауреатов премии ничего обещать не могу, а вот самому Семецкому это, возможно, и поможет. Во всяком случае, не повредит…
– Заклинание? – с надеждой улыбнулись парни.
– Стихотворение, – наставительно поправил я. Когда-то давно, в период романтического увлечения морем, у меня сложился целый цикл стихов о капитанах. Не знаю, насколько уж они хороши, но, может быть, мэтру Семецкому и не помешает чуть-чуть повысить самооценку. Как знать, может, и он в детстве мечтал стать героем? Если же нет, так пусть хоть просто вспомнит молодость….
