военный? И нечего было изображать из себя фельдмаршала. У него просто иначе устроена голова. Здесь все решает психология толпы. Когда-то его начальник, у которого он учился рекламному ремеслу, говорил: «Дайте мне достаточно денег и не связывайте руки, и я уговорю даже санитарного врача купить у меня партию дохлых кошек». Ну хорошо, руки у него не связаны, денег хватает. Конечно, использовать газеты и все остальные привычные каналы рекламы теперь нельзя, но что-нибудь наверняка удастся придумать. Вопрос в том, как нащупать слабое место паназиатов и найти способ подействовать на него с помощью нового оружия Кэлхуна. Подействовать так, чтобы им стало тошно, чтобы сами запросились домой.
Никакого определенного плана у него не было. А когда человек не знает, что предпринять, он обычно созывает совещание. Ардмор так и сделал.
Он вкратце изложил суть, повторив все то, что сообщил ему Томас и что удалось почерпнуть из «учебных» телепрограмм, которые передавали завоеватели. Потом он коснулся тех возможностей, которые открываются благодаря исследованиям научного персонала, и разных вариантов их использования в военных целях, специально подчеркнув, что для эффективного применения нового оружия необходимы люди. Закончил он тем, что попросил всех высказать свои предложения.
— Правильно ли я понял, майор, — начал Кэлхун — что после того как вы категорически настояли, что сами будете принимать все решения военного характера, теперь вы предлагаете нам сделать это за вас?
— Вовсе нет, полковник. Я по-прежнему несу ответственность за все принимаемые решения, но это совершенно необычная ситуация, и любая идея, от кого бы она не исходила, может оказаться полезной. Я себя не переоцениваю и не считаю, что один здесь наделен здравым смыслом или способен оригинально мыслить. Я хотел бы, чтобы каждый из нас предложил что-нибудь на общее обсуждение.
— А у вас есть какой-нибудь собственный план?
— Свои соображения я изложу после того, как выскажутся остальные.
— Ну хорошо, сэр. — Доктор Кэлхун встал. — Раз вы об этом просите, я скажу вам, как по моему мнению, следует поступить в такой ситуации, — и я убежден, что это единственное возможное решение. Вы знаете, как могучи те силы, которые мне удалось поставить нам на службу. — Ардмор заметил, как при этих словах Уилки поджал губы. — В своем резюме вы их, пожалуй, даже недооценили. У нас здесь, в Цитадели, есть десяток скоростных разведывательных воздушных машин. Если оборудовать их энергетическими установками Кэлхуна, они будут превосходить в скорости любой самолет противника. Мы поставим на них самые мощные излучатели и начнем наступление.
Располагая таким огромным превосходством в вооружении, мы поставим на колени всю Паназиатскую империю — это будет только вопрос времени!
«Как может быть человек настолько близоруким?» — подумал Ардмор, но спорить не стал, сказав только:
— Благодарю вас, полковник. Я прошу подробно изложить ваш план в письменном виде. А пока не хочет ли кто-нибудь развить предложение полковника или выдвинуть какие-нибудь возражения? — он немного подождал в надежде, что кто-нибудь попросит слова, потом добавил: — Ну, высказываетесь! Ведь идеальных решений не бывает. Наверняка у вас есть чем этот план хотя бы дополнить.
Первым решился Грэхем.
— А сколько раз в день вы собираетесь приземляться, чтобы перекусить?
— Что за глупости! — отрезал Кэлхун, прежде чем Ардмор успел вмешаться. — Я считаю, что сейчас неподходящее врем для шуток.
— Подождите минутку! — возразил Грэхем. — Это не шутка, я вполне серьезно. В конце концов, это как раз по моей части. Наши машины могут продержаться в воздухе без посадки не так уж и долго. Чтобы отвоевать таким способом всю территория Соединенных Штатов, понадобится довольно много времени, даже если мы найдем достаточно людей, чтобы машины не простаивали без дела. Значит время от времени им придется возвращаться на базу, чтобы поесть.
— Значит, все это время мы должны удерживать базу в своих руках, — внезапно вставил Шир.
— Вокруг базы тоже можно поставить излучатели, — раздраженно сказал Кэлхун. — Майор, я вынужден просить у вас прекратить обсуждение подобных нелепых замечаний.
Ардмор потер рукой подбородок и промолчал. Рэндол Брукс, который до сих пор внимательно слушал, вытащил из кармана клочок бумаги и начал что-то быстро на нем чертить.
— Доктор Кэлхун, мне кажется, в том, что говорит Шир, есть некоторый смысл. Посмотрите — вот тут база. Паназиаты могут окружить ее своими воздушными кораблями за пределами досягаемости излучателей. Скорость наших машин-разведчиков тут не имеет значение, потому что противник может использовать для блокады сколь угодно воздушных кораблей и не пропустить их к базе. Правда, на них будут стоять боевые излучатели, но нельзя же вести бой сразу с сотней воздушных кораблей. К тому же не забудьте, что паназиаты тоже хорошо вооружены.
— И очень даже хорошо, — добавил Уилки. — нельзя допустить, чтобы расположение базы стало им известно. Если только они узнают, что мы скрываемся под этой горой, они разнесут ее в пыль своими ракетными бомбами с расстояния в тысячи километров!
Кэлхун резко встал.
— Я не намерен больше оставаться здесь и выслушивать пораженческие рассуждения малодушных недоучек. Составляя свой план, я исходил из того, что выполнять его будут настоящие мужчины.
И он с надменным видом вышел.
Ардмор сделал вид, что не заметил его уход, и поспешно продолжал:
— Возражения, которые были здесь высказаны против предложения полковника Кэлхуна, на мой взгляд, могут относиться к любому плану прямых, открытых боевых действий. Я обдумывал несколько таких планов и отказался от них примерно из тех же соображений — хотя бы из-за трудностей с материальным обеспечением. Тем не менее возможно, что мне просто не пришел в голову какой-нибудь вполне реальный вариант. Может ли кто-нибудь предложить такой способ ведения прямых боевых действий, который не подвергал бы опасности личный состав?
Никто не ответил.
— Очень хорошо. Если такое предложение у кого-нибудь появится позже, прошу об этом сообщить. А пока мне представляется, что мы вынуждены действовать хитростью. Если сейчас мы еще не можем сразиться с противником в открытую, — значит, нужно его дурачить до тех пор, пока это не станет возможно.
— Понятно, — согласился доктор Брукс. — Как на корриде — махать у быка под носом красной тряпкой, чтобы он не заметил шпаги.
— Вот именно. Если бы только это было так же просто! Нет ли у кого какой-нибудь идеи — как нам использовать то, что у нас есть, но чтобы они при этом не могли сообразить, кто мы, где находимся и сколько нас? А пока вы думаете, я покурю. — Через некоторое время он добавил: — Имейте в виду, что у нас два преимущества. Во-первых, противник, очевидно, не догадывается даже о нашем существовании. А во-вторых, наше оружие покажется им совершенно необычным и даже загадочным. Это вы, Уилки, говорили, что эффект Ледбеттера похож на колдовство?
— Ну еще бы, командир! Могу смело сказать, что если не считать приборов, что стоят у нас в лабораториях, не существует никакого способа даже обнаружить те силы, с которыми мы работаем. Никто и не поймет, что происходит. Это то же самое, что пытаться слушать радиоволны невооруженным ухом.
— Вот это я и имел в виду. Для них это будет загадка. Как для индейцев, когда они впервые повстречались с огнестрельным оружием белого человека: они умирали, не понимая отчего. Подумайте об этом. Теперь я буду молчать, а вы говорите.
Первое предложение высказал Грэхем.
— Майор!
— Да?
— А что если нам заняться похищением людей?
— Это как?
— Ну, вы сами говорили, что нужно их запугать, верно? Что если устроить небольшую вылазку с излучателем Ледбеттера? Отправиться ночью на машине-разведчике и выкрасть какую-нибудь важную персону, может быть, даже самого Наследного Принца? Вышибить излучателем дух из всякого, кто попадется
