он уверял нас, что неудачников не целуют королевы. А теперь выходит, что все же целуют?
– Она обещала помочь? – Интерес Режиссера был искренним.
Простые человеческие чувства были для него чем-то вроде откровения небес.
– Не знаю… Наверное, да…
– Раз поцеловала, значит, поможет. – Темный говорил редко, но по существу.
– Идиоты! – Гончая уже успела пожалеть о своем благородном порыве. – Какие же вы конченые идиоты!
Вот так всегда в жизни и бывает. Делаешь что-нибудь, стараешься изо всех сил… Приносишь результат на блюдечке с голубой каемочкой, а у тебя берут это долбаное блюдце, как нечто само собой разумеющееся. И даже не благодарят. А потом еще думают, что сами всего добились.
– Не нужно ругаться. – Режиссер отмахнулся от Гончей, как от назойливой мухи.
– Думаешь, не нужно? – Глаза собаки сузились в две узкие щелки.
– Не нужно. – Темный положил руку на плечо напарницы.
Напряженное тело разом обмякло.
– И ты с ними заодно? – Тусклый голос, лишенный каких бы то ни было эмоций, принадлежал не сильной охотнице, а смертельно уставшей женщине.
– Не нужно совершать глупостей, о которых впоследствии пожалеешь. Я на твоей стороне.
– Не очень похоже на правду.
– Правда бывает разная…
Я был согласен с Темным. Правда не только разная, но и к тому же у каждого своя. Прямо сейчас я находился в двух разных точках одновременно. Висел над пропастью и лежал на полу. Пик мироздания и обычная, ничем не примечательная квартира. Что может быть общего в столь разных местах? Ничего. Кроме того, что и то и другое было моей правдой. Впрочем, вряд ли кто-то поверит в нее.
– Смотрите, он начинает мерцать! – Режиссер пришел в восторг от необычного феномена.
– Прощай. – Страшный человек был немногословен, как и всегда.
– Передавай привет своей шлюхе. – Гончая села на край пропасти, свесив ноги.
Мне показалось, она собирается прыгать, но тут в воздухе появились клочья рваного тумана, начавшие стремительно сгущаться.
– Обязательно передам, – пообещал я. – Только она не… – Голос утонул в мутной пелене, заполнившей мир.
Мне удалось сделать несколько судорожных вдохов, а затем отвратительная субстанция проникла в легкие, перекрыв доступ кислорода.
– Она не… – прохрипел я на последнем дыхании. – Не…
– Исчез. – Режиссер продолжал вглядываться в то место, где еще секунду назад висел человек. Будто надеялся увидеть что-то очень важное.
– Надо же. Второй раз подряд обманул Судьбу. – Темный не восхищался, а констатировал факт.
– Ничего бы у него без меня не вышло. – Долго сдерживаемая обида Гончей наконец вырвалась наружу. – Вы слышите меня? НИЧЕГО у Обмороженного Члена не получилось бы без моей помощи. И вместо сопливого хеппи-энда мы бы имели… Имели… – Она запнулась, пытаясь подобрать нужное слово.
– Ни хрена.
– Вот именно! Так значит, ты знал?
– Разумеется. – Темный кивнул. – Никто лучше тебя не умеет брать след.
– Кстати, насчет сопливого хеппи-энда? – Режиссер повернулся к нахмурившейся женщине. – В кино он встречается сплошь и рядом и потому выглядит банальным и заезженным до дыр штампом. А в настоящей жизни его почти не бывает. И оттого особенно приятно, что я прямо или косвенно приложил руку к благополучному разрешению столь непростой ситуации.
– Приложил руку… – Гончая хотела сказать что-нибудь резкое и обидное, но сдержалась.
Если сентиментальные юнцы захотели счастливого окончания пошлой любовной драмы – черт с ними. Пускай радуются. Лично она не уверена в том, что развязка оказалась такой уж счастливой.
И оказалась права.
Это действительно нельзя было назвать классическим хеппи-эндом. Даже если очень сильно захотеть.
Глава 3
– Очнулся? – Встревоженное лицо Герды оказалось так близко, что закрыло собой чуть ли не весь мир.
– Да.
– И как себя чувствуешь?
– Как обычно, дерьмово.
– Тебе… – Она запнулась, заметив смятение в моем взгляде. – Что-то не так?
