злого безумия. Где не было почти ничего. Только разноцветный карнавал дерущихся, лица-маски, мелькающие в калейдоскопе фигуры и тени. Казалось, о мячах никто даже не думает. Тут бы уцелеть да положить побольше соперников.
Между тем Цитрус превратился в настоящую угрозу для всех остальных игроков. От него разбегались в стороны. С верхних трибун отлично было видно, как, врезаясь в толпу, он проделывает в ней натуральную борозду, потом делит ее надвое, и, обогнув по дуге, снова бросается в бой. В его движениях, которые казались на арене беспорядочными, сверху прослеживался четкий рисунок. Вскоре он привлек всеобщее внимание и даже снискал славу, ему скандировали, кричали слова поддержки. У Эдика появились все шансы стать игроком года, выступить перед миллионами и произнести проникновенную речь, во время которой он непременно должен будет сообщить, кому он обязан своей победой.
Матч закончился неожиданно. Прозвучала финальная сирена, и бойцы, как по команде, прекратили мутузить друг дружку. Эдик обнаружил себя стоящим в центре груды игроков, из которых он вышиб дух. Все они лежали в раскоряченных позах с застывшим на лицах выражением боли и страдания. Глядя на поверженных противников, Цитрус ощутил, как зашевелилась совесть. Всё же действовал он не совсем честно, используя мощь механического протеза. Впрочем, во время матча он заметил у одного из рангунов шипастый кастет, которым тот с удовольствием орудовал, пока не получил от Эдика мощный заряд электрошокера в поясницу. Да и сабли с клюшками мало уступали ударной мощи механической руки…
Мучо успел положить свой мяч в корзину, а Дылда свой потерял. Как это случилось, не заметил ни он сам, ни кто-то другой — даже тренер.
— Может, ты его проглотил? — поинтересовался Цитрус раздраженно. — Нет, ну куда можно деть такую болванку?
— Не знаю, — уныло переминался с ноги на ногу великан. — Не помню. Может быть, его кто-то у меня забрал? Или я его уронил? Тут столько народу суетилось — каждый так и старался меня пнуть.
Впрочем, сердился Эдик не сильно. Они забили целых два мяча — мало кому удалось добиться столь впечатляющего результата. Да еще и ловкий бросок таргарийским игроком — этот случай наверняка войдет в подборку лучших эпизодов игры. На определенный гонорар уже можно рассчитывать.
— То, что ты делал, было совсем неплохо, — одобрил Цитруса тренер, встречающий игроков у кромки поля.
— Спасибо, — Эдик расплылся в улыбке.
— В том случае, если бы ты играл в финале. Разве я не просил тебя не выделяться во время первой игры?!
— М-м-м, да, кажется, что-то такое я слышал.
— Кажется?! Что-то такое?! Да ты буквально убил меня! Что мне теперь делать?! Руки на себя наложить?!
— Я не думаю, что всё так серьезно… — ответил Эдик. «А что, если для этого предложить нервному тренеру свою механическую руку?» — мелькнуло у него в голове.
— А ты подумай! — заорал тот. — Теперь уже во втором туре на вас откроют настоящую охоту. И что мне прикажешь делать?! Как объяснить моим нанимателям, что я тебя этому не учил?!
— Со мной что-то происходит, — поделился Эдик, ощущая себя немного виноватым, что само по себе было странно, и еще было другое не менее странное чувство, которое он никак не мог выделить из общего потока эмоций, а потому и не мог ясно о нем рассказать, — когда я наношу рукой первый удар, то теряю разум. Меня несет. Я действую словно бы и не сам. Будто это она, — он приподнял протез, сжал руку в кулак, — она управляет мною.
— Понятно, — тренер помолчал, — волноваться не стоит. Обычный психоз. Я с таким сталкивался. И не раз. Встречается довольно часто. На Больших Межгалактических Играх в том числе. Я бы, конечно, освободил тебя от участия во втором туре, но, боюсь, тогда у нас не будет никаких шансов на победу.
— Никаких? — уточнил Эдик, разом почувствовав свою значимость.
— Играешь ты, должен заметить, очень хорошо, — подтвердил тренер. — Ладно, идите отдыхать, бойцы, только заберите вашего раненного в голову товарища, он лежит там, — тренер махнул рукой, — в медицинской комнате. Наверное, уже очухался после травмы.
— Да какая там травма?! — вмешался Дылда. — Ну, побуцали немного. На астероидах и не такое случается.
Лицо тренера вытянулось.
— А вы… вы были на астероидах? — обратился он к великану.
— Ага, два раза, уби…
— Шутит! — перебил Дылду Эдик. — Когда будут результаты?
— Скорее всего, только завтра утром, — продолжая с интересом приглядываться к толстяку, проговорил тренер. — Пока все очки подсчитают, сверятся с видеозаписями, пока всё сведут воедино… Отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра после обеда второй тур. Вы прошли, безусловно. И, к сожалению, скорее всего, заняли первое место.
— Кто бы сомневался, — самодовольно заметил Эдик и погладил протез.
Вечером Кондратьев долго распинался о том, какая счастливая жизнь их ждет после турнира, рассыпался в комплиментах «великолепным игрокам» и напирал на то, что Эдик должен и дальше также стараться, чтобы выступить перед сенатором и благородной публикой с речью.
— Пусть тебя узнает вся Галактика. Пусть все видят, какой он — новый кумир миллиардов граждан Межгалактического сообщества. А во время речи ты скажешь, что, дескать, есть такой протез, экспериментальная модель. Его разработкой я обязан обществу мусонов. Которые скоро будут продавать эти механические руки повсюду. На тебя обрушится золотой дождь, ну и мы, конечно, не останемся внакладе.
Эдик слушал откровения Кондратьева скептически. После слов Мучо Чавоса о том, что мусоны никогда не станут заниматься продажей протезов, у него появились некоторые сомнения в искренности доброго доктора. К тому же на арене он испытывал не самые приятные чувства — то ли действительно адреналиновый удар прямо в мозг, что больше походило на физиологическую реакцию расы лемурийцев, нежели людей, то ли сыворотка агрессивности, которой его опрыскал Кондратьев, начала, наконец, действовать.
На следующий день объявили результаты первого отборочного матча. К пущему неудовольствию тренера, Эдик со товарищи заняли первую строчку рейтинга, набрав больше всех очков, в основном за счет покалеченных соперников. Сразу за ними следовала команда, состоящая из одних только рангунов. Лохматым удалось первыми оказаться возле выброшенного на поле вооружения, они завладели отравленными саблями и ножами и порубили, и порезали очень многих, заслужив овации и любовь кровожадных зрителей.
Рефери на этот раз был краток. Сообщил только, что правила те же, за исключением маленького «но» — ловушек на арене существенно больше по сравнению со вчерашним днем. К тому же все игроки при желании могут воспользоваться привезенным с собой оружием. Тренер выбежал к своим подопечным с заветным чемоданчиком, который летел вместе с ними на таргарийском катере. Щелкнул замками.
— Выбирайте!
Эдик предпочел взять в левую руку отравленный нервно-паралитическим ядом клинок. Он рассудил, что рука-костолом — это, конечно, прекрасно, но холодное оружие тоже не помешает. Дылда вооружился мясницким ножом и топором. Мучо Чавос взял биту и стальной шипастый нарукавник — прикрывать левую руку до самого локтя. Рептилия ограничился бандитской заточкой. «Для настоящего вора нет ничего надежнее обыкновенной пики». Тренер едва не подпрыгнул, услышав эти слова.
— Вот, — сказал он, извлекая из дополнительной коробки, принесенной одним из андроидов, четыре шлема с сетчатой защитой для лица, — надевайте. Это предусмотрено правилами. Там встроенный динамик. Так что по ходу матча я смогу давать вам наставления.
Эдик напялил на голову шлем, задвинул забрало. И сразу почувствовал себя намного лучше. По крайней мере, голова защищена.
На сей раз на скамейке запасных решили оставить Змея. Хотя он так и рвался в бой, крича, что должен поквитаться с теми «волками позорными», что вчера «пустили его под молотки».
