Взглядом он словно хотел прожечь пол.
Да, именно пол. Перехватив напряжение Юриного взгляда, Егор увидел, что Юра смотрит в угол, туда же, куда смотрел и сам он, Княженцев.
– Что здесь? Что такое?
Все были тут как тут, засыпали Егора тревожными вопросами. Он скуповато – не очень хотелось почему-то объяснять – рассказал суть дела. Пока рассказывал, Юра немного отошел, взор его отмяк, сам же он задышал учащенно, как после долгой задержки дыхания.
– Ишь ты, – с некоторым удивлением вымолвил Павел. – Интересное кино… Слушайте, Сергей Аристархович, а что это за комната была? Тогда, раньше?
Беркутов только головой покачал.
– Представления не имею, – ответил он. – При мне здесь одна сплошная казарма была. Эти перегородки уже потом поставили, так что я не знаю.
– Здесь произошло убийство, – негромко сказал Аркадий.
– Убийство! – выкрикнул Юра, и все вздрогнули.
Егор ощутил, как по спине у него побежали противные мурашки, трепет.
– Какое… – Пашка вытаращил глаза. Голос у него пресекся, съехав в зловещий шепот: – Какое еще, к хренам собачьим, убийство?!
– Не знаю, кого-то убили. – Аркадий нахмурился.
– Озарение опять? – догадался Княженцев.
Аркадий кивнул.
Ну тут, понятно, взволновались все, загомонили, и Аркадий очень спокойно пояснил.
– Я не знаю, – повторил он. – Просто, когда я подошел сюда, заглянул – вот тут меня и прожгла мысль – здесь было убийство! И все. Больше ничего.
– Убийство, – глухо повторил Юра.
Все молчали. Стояли, смотрели все в одну точку, в угол.
– Н-да, – только и осталось сказать Егору, покачать головой, отступить да взглянуть вверх, на потолок. Но там ничего он не увидел.
– Хорошенькое место, – бодро сообщил Павел. – Нет уж, с автоматом я буду чувствовать себя здесь уверенней. Пошли-ка за оружием!
Пошли.
– Ночь идет, – сказал Юра им в спину.
Егор обернулся, увидел, что Юра плетется следом. Все тоже оглянулись, но промолчали. Никто не стал допытываться, какая такая ночь грядет.
– Давайте живее, – зачем-то поторопил Павел, и остальные послушно заспешили, разобрали автоматы, стали протирать их ветошью. Забелин вскрыл коробку с патронами, высыпал их с глуховатым, увесистым перестуком.
– Черт, – досадливо покривился Княженцев. – Отчего так темно! Ни хрена не видно…
И осекся.
И все онемели.
За хлопотами они не удосужились взглянуть в окно, а тут взглянули. И увидели, что сумерки наступают так, точно солнце проваливается в какую-то подкараулившую его в небесах расщелину.
– Вот ни х… себе, – вырвалось у Павла.
На несколько секунд вновь замолчали.
– Может быть, это затмение? – педантичный немецкий ум Кауфмана не упустил возможности найти привычное толкование.
– Может быть, – ответил Беркутов. – Но это не затмение.
– Ночь, – объявил Юра.
– А убийство? – быстро ввернул Павел.
– Убийство было, – не запнулся Юра с ответом.
– Ну, слава богу, – пробормотал Павел, – по крайней мере, в прошедшем времени…
Говорил эти слова он почти в полной темноте, сумерки в самом деле превратились в ночь. Юра знал, о чем говорил.
– Так, – сказал Егор. – Какие у нас источники огня?
Фонарь оказался лишь у Беркутова, путешественники такое оборудование впопыхах оставили в доме Клавдии Макаровны. Павел, впрочем, отыскал в кармане зажигалку.
Егор отчего-то знал, что сейчас надо довериться Юре.
– Юра, – окликнул он. – Что делать будем?
– Будем здесь, – немедля сказали «уста младенца».
– Еще лучше, – заметил Пашка. – Магазины успели набить?
Конечно, нет, не успели. Нашлась невесть откуда старая газета, разделили ее на четыре листа, по очереди зажигали, при ненадежном свете этих факелов уж натолкали патронов, сколько смогли.
– Только не досылайте в ствол! – сказал Пашка. – Не ровен час, в темноте сдуру пальнем друг в друга!
– Ну, здрасьте – на Пасху яйца не красьте, – отвечал на это Княженцев. – А на кой ляд тогда вообще заряжать?
– Нет, заряжать надо, – не согласился Забелин. – Есть специальная тактика ночного боя. Я потом объясню.
Объяснил. Провел небольшой курс молодого бойца. Беркутову и Юре, правда, он был не нужен – по каким причинам, ясно: Беркутов это и так знал, а Юре оружие не доверили. Аркадий же с Егором воспринимали все с интересом, даже не задумываясь, с кем они, собственно, этот ночной бой будут вести?..
– Ну, вооружены мы не хуже, чем пиратская команда, – странно как-то пошутил Беркутов.
– Юра, – опять привязался к тезке Егор, – а теперь что будем делать?
– Теперь молчать, – сказал Юра, и в голосе его отчетливо слышался страх. – Молчать, слушать.
– Дельно, – признал Пашка. – А ну-ка, орлы, давайте помолчим.
Замолкли, напряжённо вслушиваясь. Егору показалось, что его слух обострился до предела, и в безмолвии по ту сторону стен почудился далекий голос – ни мужской, ни женский, стонущий, молящий о чем-то…
Голос призрака!
А может быть и не было его, как не было ничего этого – ни ночи, ни дощатых стен, ни страшного пятна в углу той комнаты…
«Бред!» Он встряхнул головой, чтоб прогнать наваждение, и тут Павел схватил его за руку.
– Тихо! – хотя все молчали. Но теперь они и шевелиться, и даже дышать перестали, только сердца бились так, что они почти слышали их стук.
И все-таки в этой тёмной тишине, рождались иные, таинственные звуки – это ясно было уже всем, сомнений никаких. Трудно было бы дать этим звукам название – слишком далекие, неясные это были, то ли вздохи, то ли всхлипывания. Но они были, и они приближались. И люди в комнате знали, что приближается ЗЛО, звуки несли с собой страх.
– Началось, – сказал спокойно Аркадий.
