латыни…
От продолжающих танцевать под потолком сов начинают исходить лучи не света, но тумана, скрывающие большую часть происходящего, превращая пока что относительно обычный зал в перекрёсток кошмаров, рожденных кистью великого, по-настоящему великого художника — Гойи.
— Пошли, ма шери, сейчас человеку находиться тут не очень-то полезно, — говорю я готессе и увлекаю ее по направлению к ведущей на второй этаж лестнице.
Вот, собственно и второй этаж. Тут пока что спокойно и так будет по крайней мере несколько дней — созданному конструкту потребуется время, чтобы прибрать к рукам весь дом. Правде, этим все и ограничится, поскольку такие проявления в принципе не могут выйти за пределы здания, в коем были порождены.
Чуму я решил пока не отвлекать… Больно уж бесенку нравилось происходящее в выставочных залах, да к тому же подобная атмосфера паники и истерии — идеальная среда для подпитки столь необходимым ему спектром энергетики. Пусть резвится, дитятко полуразумное, ну а мы с готессой пока что проведаем начальника всего этого паноптикума. Или все же кунсткамеры? А, не суть важно!
— Граф, посмотри.
— Ираида Ильинишна Старохатская, — прочитал я надпись на двери кабинета. — А что? Обычная фамилия. Вполне кстати соответствует облику этого заведения.
— Да я не о том! Это же известная в области правозащитница всех наркоманов, педофилов и прочей швали и одновременно ненавистница всего, что связано с нашей страной. К тому же еще и… Да ты и сам увидишь. Особенно не любит тех, кто хотя на волос приподнимается над уровнем толпы.
— Вот мы сейчас на это и посмотрим… и не только посмотрим. Все равно надо кое-что узнать, заодно и проверим суть правозащитников нашего времени.
Я довольно вежливо и деликатно постучал в дверь костяшками пальцев.
— Занято! — раздался резкий, неприятный голос. — Я не принимаю.
— Свободно…
Замок, жалобно скрипнув, уступил в неравном бою с силой вампира. И вообще, не слишком вежливо с ее стороны не пускать посетителей, которые страсть как хотят увидеться с руководством сего «культурного» учреждения. О, да тут знакомые все лица! Именно эту дамочку я видел, когда она на всех четырех конечностях резво убегала от полуиллюзорных существ с офортов Гойи.
— Приветствую вас. Приношу извинения за настойчивость, однако нам необходимо побеседовать. — Вполне вежливо начал я.
— Кто вы такой? Что вы здесь делаете? Каковы ваши политические убеждения? Как вы относитесь к смертной казни? — приветствие было несколько оригинальным, однако придираться я не стал, — мало ли, какой стиль общения тут принят, — в конце концов, это ведь я нахожусь у нее в гостях, а посему кратко ответил на все четыре вопроса: граф Бельский. Развлекаюсь. Монархист. Поддерживаю. Доводилось и осуществлять.
— Граф? Монархист?! Палач!!! — лицо её сморщилось, демонстрируя крайнюю степень неприязни. — Я решительно требую удаления вашей недемократической персоны из моего кабинета. Так же вы должны ответить за учиненное вами надругательство над величайшими творениями гениев двадцатого века, экспонировавшимися в нашем музее. Немедленно верните все, как было! — взвизгнула она, заметив любопытствующую ослиную мордочку, просунувшуюся между половицами и с интересом осматривающую кабинет.
— Если вы не прекратите свои психоделические эксперименты, — я буду жаловаться! Я подам на вас в суд по защите прав потре… тьфу, человека, прямо в Гаагский трибунал! Вас посадят, а ваше начальство будет строго наказано, и после этого накажет и вас!
— Какое начальство? — я с недоумением посмотрел на разволновавшуюся женщину. Все люди, коих за начальство я признавать мог, — полковник наш, Пашков Александр Васильевич, и император Александр Павлович, светлая ему память, — давно уже в могиле лежат, и восставать для моего наказания будут вряд ли, куда бы эта женщина не жаловалась. Да и их наказать нынче, было бы чрезвычайно сложной, и прямо скажем, чрезвычайно трудноосуществимой задачей даже для опытнейшего некроманта. Очень сомневаюсь, что подобный сверхпрофессионал имеется в распоряжении Гаагского трибунала. Да и при жизни… Плевать император хотел на эту Гаагу. Приказал бы, так наши казаки её за месяц максимум, «на копье» взяли бы.
Так что, думаю что Александр Васильевич с Александром Павловичем, в этом плане полностью неуязвимы. Ну а другого начальства у меня и не было никогда, не обзавелся как-то… Да и то подумать… Зачем мне оно? Для каких таких целей потребоваться может? Мне признаться, и без начальства весьма неплохо живется!
— Как какое? Только не пытайтесь отрицать! Вы из КГБ! Вы пришли за мной, чтобы опять посадить меня в сумасшедший дом! Но я не дамся! Демократия не сдается! Всем рты не заткнете, губители свободы! Да здравствует свобода и демократия! — с глубоким изумлением я смотрел на беснующуюся женщину… Честно сказать, у меня и впрямь мелькнула мысль о том, что стоило бы вызвать санитаров. Но раз она этого так боится… Что ж, поищем другие пути.
— Элен, а ведь дамочка больна на голову всерьез и надолго.
— А ты не заметил? — деланно изумилась готесса. — Её несколько раз пытались пролечить, однако каждый раз поднимался ТАКОЙ вой, что приходилось отпускать от греха подальше. Вот и результат…
— Мда… Тяжелый случай. — Пожал я плечами.
— Похоже на паранойю, — заметив, с каким страхом сжавшаяся в углу «правозащитница» смотрит на нас, не сделавших пока ей ничего плохого — поставила диагноз Элен. — Ну, или возможно, мания преследования, — поправилась она после того, как правозащитница с криком: — Я узнаю тебя, агент в штатском! — обрушила тяжелый том на призрачную голову любопытного ослика, вновь мелькнувшую на уровне пола.
— Мда… — Пронаблюдав эту картину, я еще раз пожал плечами. — Тут в общем-то даже и мое вмешательство не требуется. Одно непонятно, почему она еще не в доме призрения, для головой скорбящих?
— Так говорю же, пытались её туда несколько раз определить, — вздохнула готесса. — Но такой вопль поднимался… В общем, решили не трогать, дабы вони не было… Все по пословице.
— Ну ладно. Пора и делом заняться. — Я внимательно посмотрел на Новосвинскую, позволив на миг красным искрам мелькнуть в своих зрачках.
— Мадам. Я не имею никакого отношения к государственным органам. — я с искренним сочувствием подумал о коллегах Алекса и Влада, которым приходилось общаться с этой персоной. Бедолаги… — Можете успокоиться, а то ваша истерика преизрядно уже надоела. Мне необходимы кое-какие архивные документы о бывших хозяевах этого дома, которые, как мне стало известно хранятся у вас в кабинете. Дайте мне их, и мы расстанемся к обоюдному удовольствию.
— Граф, да что ты с ней возишься? — не выдержала Элен. — Прибей её по быстрому, да возьми все документы. Что время зря тратить?!
— Да так. Есть причины. Знаешь, Сангрени мне как-то наполовину в шутку рассказывала, что, если информация о магии не передана хранителем по доброй воле, то к добру она не приведет. Суеверие скорее всего, но… мало ли что… Так что лучше немного потерпеть… Если это не будет чересчур сильно напрягать. В крайнем случае, можно, конечно, и убить. Тогда мы становимся вроде как законными наследниками… Но убивать что-то пока не хочется. Настроения нет…
— Понятно… — несколько разочарованно протянула девушка. — Надо же… У тебя нет настроения убивать?! — она покачала головой. Странно… Что случилось? Уж не заболел ли?
Я улыбнулся её шутке, и вновь обернулся к «доблестной» правозащитнице. Наши шутливые переговоры произвели на нее весьма сильное впечатление.
— Ну так как мадам? Вы позволите?
— Ва… ва…
— Еще раз и у вас непременно получится.
— Ваш-ша св-ветлость, — тушка правозашитницы со стуком обрушилась на колени и поползла в моем
