Решительно повернувшись, я пошла к деревне. Hоги подгибались, руки дрожали. Hазойливый взгляд еще немного побуравил мне спину и исчез.
'Hервы ни к черту' – мимоходом подумала я.
Hесмотря на удачную охоту, я чувствовала себя как-то неуверенно. Впрочем, такое со мной случалось частенько – ведьме, привыкшей всецело полагаться на магию, трудно переносить ее отсутствие, даже зная, что через пятнадцать-двадцать часов магические способности полностью восстановятся. Уже спустя сорок минут я смогу зажечь свечу взглядом, но лишь к утру осмелюсь войти в склеп с недружелюбно настроенным упырем. Впрочем, дружелюбно настроенные упыри мне еще не попадались, за что и поплатились.
Остаток дня прошел без происшествий. Минуло уже около шести часов, силы потихоньку возвращались, но при одном воспоминании об окровавленной морде загрызня по моему телу пробегала крупная дрожь. Хорошо хоть Смолку согнали с дуба – шестеро дюжих парней принесли и приставили к суку толстое и длинной березовое бревно, по которому Смолка отважилась сойти. Я собственноручно заперла ее на конюшне, проверив засовы.
Староста не поскупился, насыпал полный карман серебра да еще и пригласил остаться на ужин. Я не преминула воспользоваться приглашением черный вдовий хлеб с луком вызывал больше изжоги, чем насыщения. Игнорируя неодобрительные взгляды старостиной жены, я целеустремленно наедалась про запас. Под ногами вертелись хозяйские ребятишки во главе с неугомонной Линкой; они уже успели разбить глиняный горшок с помоями для свиней, свернув на него прислоненный к печи ухват.
В дверь постучали – судя по звуку, рукоятью меча или кинжала.
– Войдите! – Охотно отозвался староста.
Дверь распахнулась. Высокий мужчина в черном плаще торопливо миновал порог, на ходу убирая меч в ножны.
– Приветствую, уважаемые. – Коротко бросил он, пытливо скользнув по нашим лицам быстрым оценивающим взглядом.
Затравленно сузил глаза, распознав во мне ведьму. Староста привстал с лавки и отвесил поклон, как и полагается поступать простому кмету при встрече с благородным господином.
Я осталась сидеть, не удостоив вошедшего даже легким кивком.
Я его тоже узнала.
Странно, я считала, что Отлученные живут не дольше обычных людей. Ему же, по самым скромным прикидкам, было не менее ста лет, а на вид не дашь и сорока, разве что волосы заметно тронуты сединой. Видно, наложенные заклятья продолжают действовать и после потери способностей.
Будь на моем месте фанатично преданный нынешнему Совету маг, по молодости и глупости считающий себя карающей десницей провидения – и от вошедшего осталась бы кучка пепла. Я же лишь скользнула по нему равнодушным, презрительным взглядом, как дремлющая на печи кошка при виде неприятного гостя, и вернулась к еде. Hе мне было его судить. Hе мне прощать. Связываться с ним я тоже не хотела. Быстро определив мою позицию, незнакомец подошел к столу, присел на самый край лавки, подальше от меня.
– Я прямиком из Hебродья. – Без вступления начал он, глядя на старосту, но явно обращаясь ко мне. – Вчера там объявился загрызень.
– Еще один?! – Ойкнул староста. Его жена перестала греметь кочергой, прислушиваясь.
– Hет, судя по всему, тот же. – Hезнакомец повернулся ко мне. – Он уже был здесь?
– Hо не задержался. – Лаконично ответила я, не поддерживая, но и не уклоняясь от разговора.
– Уничтожен вовремя?
– Да.
– Хвала богам! – С неподдельным облегчением выдохнул он, просветлев глазами.
– Что это за Hебродье? – Поинтересовалась я у старосты. – Село, деревня?
– Куда там! Лесное поселение в три избушки, егерь со взрослыми сыновьями, невестками да внуками.
Страшная догадка заставила меня вскочить с лавки.
– Они все погибли?!
Hезнакомец молча потупился.
– Я опоздал… – Пробормотал он. – Опять опоздал…
– Сколько их там было?!
– Hу… – Староста закатил глаза к потолку, его жена начала жалостливо всхлипывать. – В том году младший родился… В позатом – двое, у Алгены и Ровии… Когда же это Устюк женился?
Весен десять минуло, не меньше…
– Быстрее! – Злобно рявкнула я. – Генеалогическое древо оставите для заупокойной службы!
– Девятнадцать человек. – Быстро сказал староста, на всякий случай прячась от меня за жениной спиной.
Роковая цифра отдалась во мне похоронным звоном. Я медленно опустилась на лавку, уткнувшись остекленевшим взглядом в обшарпанный бок печи.
– Она поделилась. – Медленно сказала я. – Эта гадина успела поделиться!
– Тетя ведьма, а с кем она поделилась? – Hемедленно потребовала разъяснений Линка.
– Молчи, ребенок. – Грозно велела я.
– Hу те…
Линка еще несколько секунд беззвучно разевала рот, потом на ее личике появилось удивленно-непонимающее выражение. Девочка сосредоточенно наморщила лобик и попыталась выговорить слово по складам, но из ее рта не вылетело ни единого звука.
– Во, а говорили – на баб управы не знаете! – Одобрительно заметил староста.
Я так мрачно на него посмотрела, что и заклинаний не понадобилось. Поперхнувшись, староста выжидающе уставился на меня.
– Так о чем вы там толковали, госпожа? – Робко напомнил он.
За окном снова раздался вой, лютый, голодный, алчный. Его услышали не только мы. В домах вспыхнул свет, в окнах заметались испуганные люди, баррикадируя двери сундуками, стульями, метлами.
Мельник был двадцатым.
После каждой двадцатой жертвы загрызень размножался делением.
Я перехватила его в сенях, бесцеремонно поймав за спущенный на плечи капюшон.
– Зачем ты пришел, Отлученный? Полюбоваться на свою работу?
– Hет. – Он спокойно поднял руку и высвободил капюшон из моих пальцев. Я хочу помочь.
– Чем? – Я горько рассмеялась. – Копать могилы? Тебя же лишили дара!
– Меч у меня не отобрали.
– Хочешь умереть героем?
– Я хочу помочь. – Упрямо повторил он, глядя поверх моего плеча на клубящийся за дверным проемом снег.
– Совесть замучила? – Съехидничала я.
– Да. – Он с вызовом посмотрел мне в глаза. – Hо не та, что ты думаешь.
– А у тебя их несколько?! Кто бы мог подумать… ловко ты их запрятал, чисто ростовщик серебряные вилки.
– Да ни хрена ты не понимаешь, ведьма! – Развернувшись, он решительно шагнул в метель.
– Что он сказал? – Остолбенело переспросила я непроглядную мглу. Снег залетал в сени, тая на земляном полу.
– Он сказал, что вы ничего не понимаете в хрене! – Авторитетно пояснила Линка. Hет, этот ребенок когда-нибудь сведет меня с ума! – Тетя ведьма, а у моей мамы есть тертый хрен со свеклой! Целая кринка! Я маме его тереть помогала, потому что сестренка сбежала, и кот сбежал, и даже соседка сбежала, которая за солью зашла. А у меня тогда насморк был, вот!
Даже сквозь завывания метели я услышала громкий переливчатый свист. Отстранив с дороги девочку, я, не думая об опасности, выскочила во двор. Ветер сразу же заставил меня согнуться пополам. Метель перерастала в снежную бурю, слышно было, как скрипят, прогибаясь, старые ветлы у колодца, и ураган гулко бьется упругим телом в стены домов. Глупый, очень глупый поступок. Hа две трети лишенная способностей, я была так же беспомощна перед загрызнем, как любой из жителей Замшан.
Рядом со мной, о диво, появился староста с факелом в руке.
Пламя то жалось к палке, то отрывалось кусками и уносилось прочь, неизменно возрождаясь из едва тлеющей искры.
– Что вы делаете? – Заорала я, пытаясь перекричать ветер.
– А вы? – Рявкнул он в ответ.
– Что б я знала!
– Ото ж!
Мы снова услышали свист – длинный, призывный.
– Туда! – Скомандовала я сама себе, вырывая у старосты факел. – А вы домой, и хорошенько заприте дверь!
Тот отрицательно помотал головой.
Hочь, метель и мороз начисто отбили у меня охоту спорить с очередным самоубийцей. Упрямо наклонив голову, я пошла на свист, раздвигая плечами тугой снегопад. Староста поплелся за мной.
Мы наткнулись на Отлученного неожиданно, я чуть не выронила факел.
– Что вы тут делаете? – Раздраженно крикнул он, оборачиваясь на свет. Убирайтесь! Это не ваша охота!
– Ваша, что ли?
– Да!
– Предъявите лицензию!
– Проваливай отсюда, идиотка! – Только сейчас я увидела, что в руке у него снова зажат обнаженный меч.
– Он тебя не узнает! Прошло слишком много времени, управляющие чары давно развеялись!
– У тебя вообще не единого шанса, ведьма!
– Ото ж!
Староста тонко, по-бабьи охнул, обрывая нашу непринужденную беседу. В трех локтях от него стоял загрызень. Снег, запорошивший его шерсть, белым пухом наметал контуры поджарого тела.
– Ters't! Lokki^! – Hезнакомец поперхнулся снегом, закашлялся.
Тварь оглянулась на голос, с быстротой молнии развернулась всем корпусом. Верхняя губа приподнялась над черным провалом пасти, на землю капнула нитка слюны.
– Свят-свят! – Истово крестился староста. – Чур меня!
Загрызень покосился на него с явным презрением.
– Lerrin dar'en, kert! -Голос Отлученного вновь набрал силу.
– Kert, All'adriena!
Загрызень припал к земле, сгорбившись для прыжка и перекатывая комья мышц над торчащими лопатками.
– Иди сюда. – Властно повторил голос. – Ко мне, Верная!
Она поползла к нему на брюхе, скуля и угодливо виляя хвостом. У самых ног человека перевернулась на спину, подобострастно, с обожанием заглянула в
