— Выжившие попрятались по домам, войска… — стал встряхивать новообретенную память наместник. — Всего три сотни плюс личная охрана… — думал вслух Фарнлес. — Сотня на площади, еще одна в цитадели, остальные разбиты на десятки и патрулирует город. Ах, да! Три десятка ушли на запад в разведку, но из них вернулись в целости и сохранности только один патруль-десяток, других пока нет. Войска в порядке — заключил Фарнлес.
— А где горожане и сколько их осталось? — переспросил северянин.
— Не знаю…
— Не знаю? — удивился Гефест, — Как это 'не знаю'?
— Так это! — огрызнулся наместник.
— Ладно, что будем делать? — поинтересовался Немо. — Не стоять же в воротах до вечера, а он уже близок!
— Сегодня отдохнем, а завтра наведаемся в целительские тенты, — подумав ответил Гефест.
— Отдохнем? Завтра? — повторил слова кузнеца Немо. — Для этого мы летели сюда сломя голову? Чтобы отдохнуть?
— Гефест прав, сегодня мы уже ничего не решим, — вмешался Малах. — Времени мало, очень мало, но перед тем, чтобы что-то делать, надо все хорошо обдумать. В таких делах спешить не пристало.
— Утро вечера мудренее! — одобрил кузнец.
— Вы — как хотите, но я иду в целительные тенты. Если вы собираетесь бездействовать, то я не намерен! — снова стал полыхать, как бешенный огонь, Немо.
— Немо, ты не подумал, что не все воины наместника вышли из-под власти дурманящей Силы?! - воскликнул Малах, но было уже поздно, Немо ловким движением запрыгнул на Черного Ястреба и уже скрывался в опускающейся на город ночной тени в узких улочках Нимфеи.
— Он не исправим! — сказал Гефест и добавил еще пару самых грязных слов, которые только знал.
— Может, он прав? — спросили в один голос наместник и Норгим.
— Может, — глухо ответил знахарь.
— Мы отправимся за ним и поможем ему, если это понадобиться! — прикрикнул Фарнлес.
— Нам надо ему помочь, — тихо на ухо Малаху сказал Гефест.
— Я уже говорил тебе когда-то, возле входа в 'непроходимый туннель': его судьба в его руках, никто, кроме него, не в силах изменить ее!
Наместник быстро, как в военные времена, раздавал приказы, собирая всех своих людей в две небольшие шеренги. Вояк насчиталось — без одного стража — три десятка. Два воина наместника отделились от остального отряда, унося одного из своих с перерезанным горлом на центральную площадь, чтобы предать огню.
Немо скакал, то и дело пришпоривая коня, но Черный Ястреб и без того несся, как сумасшедший. Северянин, не уменьшая скача, потянулся к своему тюку, достал бережно замотанный в тряпицы Шлем Духа и надел его на себя. Слава Ондала полыхнула синим пламенем, немного походившим на то, которое исходило от Малаха, только плотнее и темнее.
Черный Ястреб разогнался настолько, что, казалось, его ноги скоро оторвутся от земли, северный скакун взмоет в воздухе и полетит, словно птица.
За считанные секунды Немо был у палаточного городка, плотной стеной его окружили воины наместника, сколько их тут? Фарнлес говорил сотня, силы явно не равны, но дороги назад уже не было.
Немо клином врезался в отряды гвардейцев, воины прямо-таки встали на дыбы, похватали мечи и копья, к счастью луков у них не было. Северянин спрыгнул с лошади и в тот же миг сразил двух воинов, он не стал убивать их, только оглушил. 'Что я делаю? — подумал Немо — Они просто сомнут меня числом, не поможет никакое мастерство!'. Дело было дрянь… стражники окружили Немо, стали над ним узким кругом. Уже не раз чей-нибудь меч царапал бахтерц северянина, но пока броня не поддавалась. Казалось, еще миг и Немо собьют с ног, и просто затопчут…
Кольцо вокруг Немо сужалось, люди толклись, сбивали друг друга с ног, пытаясь пробраться к непонятно откуда взявшему врагу.
— Надо бить насмерть! — подумал Немо, — Если я не убью их — они убьют меня!
Надежда гасла. Выжить в море, которое кишмя кишело врагами, просто невозможно! На смену поверженным врагам становились все новые и новые, неминуемый конец для Немо был только вопросом времени. Когда северянин выдохнется и поддастся усталости, то неистовые враги просто разорвут его на части. Но Чемпион не сдавался, он даже не стал, как подумал в один миг, рубить на смерть, хотя все же человек пять уже лежали на земле, истекая кровью. Ранения не серьезные — жить будут. Время было на стороне врага. Еще чуть-чуть и северянин не устоит под грудой ударов, отбить которые становилось все труднее и труднее. Силы гасли, как дотлевающий огарок свечи.
О чем думал Немо, когда один рванулся вперед, заведомо зная, что это означает неминуемую гибель? Что заставило Немо совершить столь глупый и опрометчивый поступок? Догадаться было не сложно — Анадель! Даже когда Немо уезжал он не знал, где находится ее дом, любовная парочка всегда заранее обговаривало место и время встречи, иногда Анадель захаживала к Немо домой, но северянин так и не знал, где живет его возлюбленная. И теперь, когда город погряз в темном мраке странной и страшной болезни, где он мог искать свою возлюбленную? В погребальных кострах? В домах? Нет! Дома он не знает, в огонь кидают без исключения всех, поэтому разглядеть, кто следующий невозможно. Осталось только одно — самое вероятное — целительные тенты! Но и здесь здравомыслящий человек не пошел бы напролом, но Немо не мог больше думать, он должен был найти Анадель. И точка! Пусть даже придется умереть.
Немо пропустил один удар мечом. Потом еще один выпад нацеленный в голову, но меч нападавшего беспомощно отскочил от Божественной стали Шлема. Немо почувствовал, как в его сознания врывается чья-то чужая неконтролируемая сила, она не была ни светлой, ни темной, она жила своей собственной третьей, потусторонней жизнью. Она вмиг поглотила все мысли Немо, подогнала их под себя, и потом вспышка, яркая слепящая вспышка, а затем мгла, густая и непроглядная мгла… Немо потерял сознание.
В один миг темное ночное небо Нимфеи осветило яркое зарево света с еле заметным голубым оттенком. Столп света поднялся высоко в небо, затем огромной волной обрушился на город, в одно мгновения окутывая его с ног до головы. Свет исполинским призраком пробивался через все преграды, пронизывая насквозь дома, деревья, людей, не теряя при этом и капельки своей силы. Он окутал весь город светлой сетью, озаряя яркими светло-голубыми лучами каждый уголок, каждую темную щель. Город светился, как праздничный светло-голубой фонарь…
Гефест и Малах застали вспышку света у городских ворот. Кузнец в тот же миг ощутил странную слабость, все тело обмякло, мышцы ослабли, ноги не выдерживали тяжести тела, в глаза бил нескончаемый поток первозданного света. Гефест что было мочи прищурился, но для света это была не преграда, он пробивался со страшной силой в мозг с единственной целью — поглотить человеческое сознание. Кузнец не устоял на ногах и рухнул срубленным деревом наземь. Тут же прижимаясь изо всех оставшихся сил к земле, пытаясь противостоять свету. Кузнец прижался лицом к каменной кладки дорог, в последней попытке прикрырывая руками глаза, ни на миг не открывая судорожно сжатые глазницы. Все старания были безрезультатны. Свет не знал преград, он был везде, в каждом доме, в каждом мельчайшем камешке мощеной дороги, в каждом крупинке деревянных столбов деревьев, весь город погряз в исполинской силе света.
Ярким заревом пылал свет. Он пробивал себе дорогу в сознание Гефеста даже через сомкнутые глаза. Кузнец чувствовал, как неведомая Сила окутывает его мозг, заползая в самые глубинки мыслей. Свет стоял перед глазами, голова жутко гудела, сознание растворялось в вездесущих лучах. Сопротивляться этой Силе было невозможно, она шаг за шагом неумолимо выбивала в голове кузнеца дорогу к его сознанию…
Вмиг все стихло, над городом снова нависла темнота ночи, едкая тишина проедала слух, но ничего не происходило. Нимфея словно уснула после сложного и долгого дня… Над безосознанным телом кузнеца нависла угрюмая физиономия Малаха. Похоже он единственный на кого не подействовал умопомрачающий своей силой свет.
— Его Сила вышла на свободу, этого я и боялся… — задумчиво сам себе сказал Малах. — Пророчество
