так и не разглаживались морщины скорби по исчезнувшим родственникам. - А по мне лучше пропасть, как мои дети и муж, но не сидеть в одиночестве и сходить с ума. Я и так почти не понимала, что со мной происходит пока не пришли эти священники. Я буду с ними.
- Я ничего не имею против жить в отдельности. - Сказал мужчина - Если вы исчезните ночью, я хотя бы спасателям смогу рассказать что с вами случилось.
Ритки кивнул здравости идеи, но сказал, чтобы мужчина днем о них не забывал, и приходил, так как готовить питание будут именно здесь и на всех. Сказав, что от горячей пищи, он ни за что не откажется, доброволец пообещал, что мы от него днем не избавимся.
Назначили и тех, кто будет готовить на наш отряд. Причем поваром выступил служка местной таверны. В ней как он заявил, хватит запасов на долгое безбедное проживание. Выделенные ему в помощь две женщины пообещали, что уже сегодня они помогут ему перенести часть запасов в наши дома.
Мне хотелось поучаствовать в распределении ролей, но, понимая, как я смешно буду выглядеть в ночной рубашке размахивающий рукавами и отдающий указания я только молча сидел и изредка обменивался мнением с Галой и помощником Ритки.
Ритки довольно быстро закончил организацию. Каждый уяснил свою роль. Начались расспросы, каких мы и ждали.
Что вообще происходит, куда пропали все люди? Что нам известно? Что думают в Тисе по этому поводу? Что решают в Орденской столице? Ритки отвечал на то, что мог ответить и разводил руками на вопросы без ответов.
- Исчезли не все люди. Вы не правы. По пути сюда мы видели заселенные города и села. В них не пропадали люди. Как-то их это миновало. - Его губы жестко сжались, наверное, от воспоминаний о гостеприимстве, оказанном нам в одном из селений. - То есть, все исчезновения были почти выборочными. Нам очень помогли ваши рассказы о плотинах. Теперь мы знаем, что кто-то специально создавал потоп. Раньше мы и этого не знали. Правда остается загадкой, для чего это делалось. В том, что это просто злодейский план по уничтожению, так в это слабо верится. Ни смысла в этом нету, да и затраты не оправдывают. Проще было бы войти в деревни небольшими отрядами и просто перестрелять население. Но население не убито, а исчезло. Вот это основная проблема. Куда? Зачем? И можно ли это как-то исправить. Мы надеемся, что армия, которая, несомненно, скоро войдет в долины даст ответ на этот вопрос. Я рассчитываю не столько на Прота и его друзей из Пристанища, сколько именно на нашу армию, что численно может контролировать площади долины и выяснить, что же произошло тут на самом деле.
Совсем мальчик, что сидел незаметно возле выхода, спросил:
- А если не сможет? - Ритки недоумевая, посмотрел на мальчика и тот пояснил: - Если вся ваша армия исчезнет, а мы так и останемся без ответов.
- Такого быть не может. - Уверенно сказал старшина, а я про себя подумал, что если и может, то лучше даже не представлять себе такого.
Мальчик пожал плечами и спросил:
- А мне оружие дадите?
- А ты пользоваться им умеешь? - спросил Ритки.
За мальчика ответил сидевший рядом с ним мужчина преклонных лет:
- Умеет. Его отец охотник на летающих ящеров. Часто брал его с собой на охоту. Соседи они мои.
- Тогда дадим. - Твердо сказал Ритки.
Я только плечами пожал. Если старшина воинов-священников собирается еще и младенцев вооружить - пусть. Мне-то, какое дело.
На ночь распределили караулы. Всего в ночное охранение было поставлено трое человек за вахту. По одному на улицах прилегающих и один в каменной башенке, что венчала крышу какого то богатого дома по соседству. Началась наша размеренная жизнь в пустом городе.
Три дня мы горя не знали и занимались только тем, что отдыхали, набирались сил, по мере сил обеспечивали собственную безопасность от неизвестного врага. За это время я подробнейше заполнил дневник. Дополнил старые записи на полях. Перечитал их уже с новой точки зрения, и пожалел, что страницы вырывать запрещено. Некоторые можно было бы того…
Я выздоровел окончательно, и даже окружающая сырость больше меня не ломала, как было впервые дни после болезни. Костюм свой я привел в порядок и теперь красовался с клинком на поясе и пистолетами в самодельных кобурах. Вид был мой не столько грозный, сколько залихватский или даже бандитский. Гала, устроив мародерский рейд в дом старосты вместе с несколькими местными жителями, тоже принарядилась. Теперь она ходила в дорогом шелковом платье, прикрывая голову и плечи во время дождя плотной тканью, что женщины Юга носят, чтобы спастись от жары. Как я понял, от дождя она тоже помогала. Сделав разнос за мародерство, Ритке, был вынужден простить всех. Хотя бы потому, что то, в чем ходила Гала до этого, было совсем испорчено и даже моя ночная рубашка выглядела более прилично. А местные сказали, что нечего им нотации читать. Вернется староста, они извинятся и все вернут. Не вернется, так что добру пропадать? Ритки чуть не побелел от бешенства, слыша эту отговорку мародеров всех времен и народов. Но сдержался и просто прогнал всех вон, не желая видеть никого. К вечеру он отошел, и мы больше не вспоминали об этом инциденте. В дневник я тоже его не записывал. Ритки могло здорово влететь за то, что он не остановил мародерство и не наказал виновников. Хотя в принципе того, что я сдуру написал про бунт, оскорбления и стычку ему хватит на расстрел и позор для всех поколений. Немного угнетаемый этой мыслью я больше не перечитывал дневник на тех страницах.
На четвертый день начался настоящий шторм. От недалекого Океана в нашу сторону гнало еще больше облаков. Молнии, грохот грома, ветер что ломал и нес огромные ветки деревьев, с остервенением швыряя их в крыши домов. Казалось, что капли уже не падают на землю, а несутся параллельно ей, впиваясь в стены и другие препятствия, норовя выбить окна и выломать двери. Спрятавшись по домам, оставив на улице только караульных, мы ждали, сами не зная чего. Потушили огонь. Только вой ветра в дымоходе, взрывы грома, и безумный рев бьющей в окна водной пыли и наше приглушенное дыхание. Темнота. Улица, изредка освещаемая вспышками молний. Нереальный ужас что, казалось бы, ни с чего, пробрался в наши тела и требовал, чтобы мы или залезли в подвалы и другие убежища, или бежали в ночь, в дождь и бурю. Гнал прочь из города или наоборот, чтобы забились в щели, как это делают домашние паразиты. Не сразу я почувствовал, что Гала буквально вцепилась мне в руку. А что толку? Я сам был напуган происходящим снаружи и внутри меня.
Окончательный безумный страх охватил меня, когда я услышал первые выстрелы. Я даже не сразу понял, что это такое. Настолько они были еле слышны в этом буйстве стихии. К одному стрекочущему автоматическому карабину прибавился второй… третий.
Чуть не сведя меня и Галлу с ума, дверь в комнату с шумом распахнулась и Ритки ворвавшийся к нам буквально прохрипел:
- К оружию!
Молния осветила комнату и, в ее свете лицо старшины показалось мне мертвецким. Но в его глазах, кроме страха, я увидел и жестокую решимость. По какому бы врагу не стреляли наши караульные, мы не дадимся ему просто так. Мы уже собирались на улицу в ночь и бушующий шторм, когда Ритки произнес внезапно:
- Все…
Я прислушался и понял, что не слышу больше выстрелов даже в перерывах между раскатами грома.
- Занимать оборону. Все к окнам! - скомандовал Ритки, и мы рассосались по дому как требовали наши инстинкты. Я вернулся в комнату к Гале и присев к окну стал всматриваться во тьму за ним. Достаточно долго ничего не происходило необычного. Страх так и не отпускал. Заставлял потеть ладони, и рукояти пистолетов, словно сами были живыми, пытались из них выкрутиться. Гала с блеском слез страха смотрела на меня из угла комнаты с кровати, закутавшись в одеяло. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы к моему страху прибавилась еще и злость. Я ненавижу слезы. Самой наилютейшей ненавистью. Сказывалась моя профессия. На допросах подозреваемые часто прибегали к этому последнему аргументу. Но сейчас был не допрос по делу о краже драгоценностей или саботаже на верфях. Сейчас мы были, как мелкие грызуны на охоте людей. Забившись по норам, мы тщетно старались даже не дышать, чтобы ненароком не привлечь к себе внимания. Но моя пробудившаяся злость на неведомо кого, при виде этих слез, обещала мне что,
