— Вот, значит, что греки тут делают, — удовлетворенно заметил адмирал, — а я-то думаю с чего это им ваш утлый городишко защищать. Они же за чужих кровь проливать не привыкли. А у вас тут, оказывается, дела не доделаны.
Леха встал и сделал несколько шагов к пленнику.
— И много привезли? — усмехнулся он, — да и за что, если не секрет. Торговля или что другое?
— Много, — признался Веран, — это греки мзду Иседону привезли за услуги… прошлые.
— За услуги, говоришь, прошлые, — пробормотал Леха, скривив губы в усмешке, — знаю я, что у вас тут за дела с греками. Палоксай-то хоть знает об этом?
Пленник замолчал, опустив глаза.
— Знает, — ответил за него Леха и добавил, — совсем вы тут под греками ссучились, гляжу. Людей своих уже против нас биться заставляете, а ведь тоже скифы.
Веран молчал, но тут Токсар, правильно поняв ситуацию, выхватил акинак и приставил его к горлу пленника.
— Греки только посредники, — нехотя признался Веран, — это золото к нам издалека пришло, чтобы мы против вас воевали.
— Издалека? — поднял брови Ларин: — Это кто же столько золота не пожалел, чтобы скифов друг на друга натравить? Чтобы Палоксай против Иллура пошел?
— Не знаю, — прохрипел Веран, когда на его шее выступила красная полоса, — я только казначей. Мне приказано было принять бочонки и перевезти незаметно в Урканак. Иседон сам с греками договаривался. А может, и Палоксай.
Леха сделал знак рукой, и Токсар опустил клинок. Адмирал отошел в дальний конец комнаты, размышляя о чем-то. И вдруг обернулся к Верану, все еще стоявшему на коленях в ожидании своей участи.
— Так ты сказал, что Иседон тебя только вчера прислал. Значит, он тебя с золотом в Урканаке еще ожидает?
— Да ведь армия Иллура уже почти разбила гетов. Скоро и нам конец придет, — проговорил Веран. — Бежать, наверное, собирается с этим золотом к грекам. У него на побережье корабль есть. И меня с собой взять должен… был.
— Бежать, — повторил Леха, усмехнувшись, — и царя своего бросить. Вот сволочь. Хотя оба хороши. Ну да ладно, ты поживи пока, а мы к Иседону наведаемся. Много там солдат?
— Вчера было всего три сотни, — почти радостно ответил казначей, услышав, что его не собираются казнить прямо сейчас, — вся конница ушла с Палоксаем. Здесь почти нет солдат.
— Отлично, — кивнул Ларин и, сделав знак охранникам увести пленного, направился к выходу в сопровождении Токсара.
Едва оказавшись на крыльце, адмирал прислушался. К рассвету шум в городе затих. Увидев адмирала, к нему подбежало сразу трое сотников, доложив о том, что сопротивление во всех районах города сломлено. Одним из сотников был Уркун.
— Отлично, — повторил адмирал, которого так и подмывало быстрее покинуть Тернул и отправиться во дворец Палоксая.
— Бери своих людей, — нехотя выслушав доклады, приказал он Уркуну, — и приведи остальных наших бойцов. Раздобудь здесь всех лошадей, что найдешь. Мы немедленно выступаем.
Но не успел Уркун дослушать приказание, как снаружи раздался до боли знакомый шум, в который вплеталось ржание коней. Повернув голову на скрип, Леха увидел, как в конце улицы, упиравшейся в главные ворота, солдаты поспешно закрывают их.
— Что это? — нервно спросил он Токсара, хотя предчувствие подсказывало ему, что к Иседону он уже опоздал.
Не дожидаясь ответа, Леха первым бросился на стены и, поднявшись по каменной лестнице, увидел ответ сам. Вокруг города в предрассветных сумерках, охватывая его широким кольцом, скакали сотни всадников. Одеты и вооружены они были как скифы. Но Леха уже с первого взгляда различал, кто из скифов воюет за Иллура, а кто против. Это были воины Палоксая, которых здесь даже на первый взгляд были тысячи. Унылым взглядом скифский адмирал проследил за тем, как конница противника отрезала его от дороги на Урканак, а затем и от побережья, окружив город.
— Твою мать, — выругался Ларин, стукнув кулаком по каменной кладке стены, словно хотел разрушить ее своим ударом, — теперь эта сволочь точно уйдет.
То, что он теперь сам находился в окружении и осаде, молодого адмирала волновало гораздо меньше, чем невозможность прямо сейчас скакать в Урканак, найти и убить предателя Иседона, подвергшего его таким унижениям. Он тупо, без ненависти, смотрел на всадников Палоксая, доспехи которых мелькали среди деревьев. Пока Леха находился в ступоре, окружение закончилось. Те, кто сунулся было к воротам, тут же были обстреляны, узнав таким образом, что Тернул в руках неприятеля. Послышались крики и ругань, которую Ларин воспринимал еще как во сне, продолжая думать о своем.
Более того, он увидел, как часть всадников, числом до нескольких сотен, свернула на лесную дорогу, ведущую в Урканак. «Интересно, — как-то отстраненно подумал Ларин, — Палоксай их защищать город послал или присмотреть за Иседоном, чтобы не сбежал?»
В этот момент над его головой просвистела стрела, прилетевшая со стороны леса. Этот звук быстро вывел морпеха из ступора и задумчивости. Что будет дальше, известно только богам, а ему, как старшему по званию, надо было организовать оборону. Чтобы продолжать поиски Иседона, для начала следовало отбиться здесь. «Золото, конечно, у меня осталось, — со слабой надеждой опять подумал Леха, — может и обождет. Тем более теперь».
Стрелы вокруг засвистели с утроенной силой. Несколько сраженных скифов рухнуло вниз, свалившись в заполненный водой ров. Но это было так, для острастки. На приступ пока никто идти не собирался, да и не заметил Леха наметанным глазом нигде пехотинцев. Всех греков они перебили, а среди вновь прибывших наблюдалась только конница.
— Сотников ко мне, — приказал Леха Токсару, окончательно прогнав недобрые мысли. Война есть война.
И сам отправился в главную башню, которая была самой высокой среди всех башен Тернула. Там он, спустя полчаса, выслушав доклады, узнал, что в его распоряжении осталось около восьмисот пехотинцев, за вычетом потерь от вчерашних сражений на воде и ночного боя.
— Ну с такой силой мы тут долго продержимся, — решил адмирал, вставая со скамьи.
— Им не добраться до кораблей, — вставил слово Токсар, — береговая стена не даст. В крайнем случае, мы можем быстро уплыть.
— Конница города штурмовать не умеет, — отмахнулся Леха, — она в поле хороша. А я не для того столько народа положил, чтобы сразу в бега подаваться. Посидим пока, подождем.
Он прошелся мимо своих сотников и поднялся на смотровую площадку. Осторожно выглянул из-за зубцов. Всадники Палоксая маячили в нескольких сотнях метров, не приближаясь. Бойцы Ларина то и дело пускали в них стрелы со стен. Ситуацию пока никто не обострял.
— Чует мое сердце, что это еще не конец, — проговорил Леха, обращаясь к Токсару, — золото у нас. И если командир отряда об этом узнает, тогда, может, и решится на штурм. Только хлопотно это будет. А если нет, то, может быть, и сами уйдут. Кто его знает, откуда они здесь взялись? Может, Аргим уже разбил орды Палоксая и это его остатки бегут из-за Истра.
Леха и сам не подозревал, насколько был прав. Окружив город, конница расположилась вокруг него, но не предпринимала активных действий. Переговоров с захватившими его бойцами никто не вел. Видимо, командиры этого воинства не рассчитывали обнаружить захваченной крепость посреди страны и отправили гонцов в Урканак. Но Леха, поглядывая на все это с безопасной высоты, печенкой чуял, что и там не все в порядке. Иседон ведь мог сбежать и без золота. Когда пятки горят, то уже не до денег. Быть бы живу. Хотя наверняка этого утверждать не мог.
И вот когда первый день этого «стояния на Истре» подходил к концу, с запада были замечены приближавшиеся к городу по берегу новые отряды всадников. И на сей раз — ошибки быть не могло — это была конница Аргима. Окружавшие город войска пришли в движение, часть выступила навстречу противнику. Но большая часть осталась на месте.
