Иллур остановился, обернувшись к главному греку.
— Горящую землю иллирийцам я обещаю, Плексипп и Демофонт могут оставаться с тобой, если пожелаешь. А вот вам надо будет не допустить высадки римских легионов, если они появятся здесь раньше, чем я захвачу побережье. Надеюсь, Филипп справится со своими врагами в Эпире к этому времени, а твои македонцы силой оружия подтвердят славу своих предков здесь.
Девкалион вскинул голову — его почти обвиняли в трусости. Но быстро опустил ее. Как ни крути, а без конных орд скифских кочевников гордым македонцам, властителям почти всей Северной Греции, было сейчас не обойтись. Особенно в случае римского десанта на побережье.
— Я передам своему царю твои слова, — Девкалион поднялся, поправив ножны меча и надевая шлем с гребнем из перьев на голову, — завтра же я отправлюсь к нему.
— Великолепно, — ответил на это Иллур, скрестив руки на груди, — и не забудьте взять с собой моего кровного брата. Он должен отбыть посланником к Ганнибалу, едва мы достигнем побережья.
— Плексипп останется с тобой и проводит посланника к морю, где даст ему корабль. Желаю скорой победы над иллирийцами! — сказав это, Девкалион поклонился и вышел. Демофонт последовал за ним.
Остался лишь Плексипп.
— Мой отряд готов выступить немедленно, — произнес военачальник, смерив пристальным взглядом Ларина.
— Нет, — ответил на это Иллур, — мы выступим только завтра на рассвете. Мне еще нужно отдать много приказов своим людям. Предстоит новое наступление.
Спустя три дня Леха Ларин втянул носом соленый запах Адриатики. Пенистые волны бились о камни в небольшой гавани, где были пришвартованы триеры македонцев. Три из них Плексипп выделил для экспедиции в Италию, и это при недостатке кораблей для ведения боевых действий, который ощущался во флоте. Из чего Леха сделал вывод, что добраться он должен в любом случае. Две триеры составляли охранение посланника. Отплытие было намечено на предстоящую ночь. Путь был недалекий, как ему рассказали, но в море кишели римские корабли. Так было больше шансов проскочить незамеченными.
— Ну, прощай брат, — обнял Леха Иллура.
Они стояли у шатра, который царь скифов велел поставить рядом с горой. У подножия желтых скал обосновались передовые части достигших Адриатики скифов.
— Выполню все в точности, как приказал, — подтвердил адмирал.
— Как встретишься с Ганнибалом, сразу возвращайся назад, — добавил Иллур, — найдешь меня здесь…
Он замолчал на мгновение и, обводя взглядом прибрежные скалы и сделав неопределенный жест рукой, закончил наставления:
— На побережье.
Глава семнадцатая
Праздник огня
Едва стемнело, захватив свой мешок с палубы, Терис первым исчез в трюме, уставленным бочками со смолой. Окинув подозрительным взглядом пристань, где шаталось еще немало народа, Федор спустился за ним. «Главное, — подумал Чайка, переставляя ноги по ступенькам лестницы, — чтобы римляне не надумали поинтересоваться Сандракисом раньше завтрашнего утра».
Достав из мешка все необходимое, они расщепили несколько найденных досок и, обмотав паклей, изготовили факелы. В полумраке карфагеняне возились довольно долго, но спустя час все было готово. У бочек со смолой выбиты крышки и «фитили», как их называл командир двадцатой хилиархии, прикручены к каждой. Оставалось только подпалить.
Несколько раз Федор прерывался и высовывал голову из трюма над поверхностью палубы, чтобы обозреть окрестности. Но все было тихо. Намеченные им на роль жертв квинкеремы мирно дремали у пирса на другом берегу акватории, уже едва различимые в темноте. Римские морпехи, вернувшись с занятий, разошлись по своим баракам. Еще до захода солнца в гавани появился отряд всадников, но, пообщавшись с пешими легионерами, ускакал обратно в город. У Федора, наблюдавшего за ними с корабля, вырвался вздох облегчения. Он уже решил, что сейчас начнется прочесывание всей гавани на предмет поиска нападавших. Однако римляне, по всей видимости, решили, что неудавшиеся убийцы Марцелла прячутся где-то в городе и не стали оцеплять всю акваторию. Даже количество патрулей осталось тем же.
«Храбрый парень этот Марцелл, — усмехнулся Федор, снова спускаясь в трюм, — а впрочем, чего ему бояться. Он же пока в своем городе. Да и народу нельзя показывать, что ты боишься каких-то двух пробравшихся в город финикийцев. Слухи поползут. Так что смелость сенатора нам только на руку. Должны успеть».
— Ну как у тебя? — спросил он у адъютанта, закончившего привязывать последний факел к бочке.
— Порядок, — отрапортовал Терис, — разгорится быстро. Можем отправляться.
— Подождем еще, — рассудил Чайка.
Надышавшись смоляными парами, они выползли на палубу проветриться, примостившись на корме. Вся акватория уже погрузилась во тьму, лишь на дальнем конце у складов горело несколько факелов. Торговцы наконец покинули площадь. На других кораблях кое-где мелькали едва различимые тени матросов, но большинство судов просто стояло на привязи, а команды уже давно гудели в кабаках. Соседние с посудиной Сандракиса корабли тоже казались безлюдными.
Вдоль складов прошелся римский патруль из шестерых легионеров, но, не обнаружив ничего подозрительного, скрылся в небольшом бараке, где у них было оборудовано караульное помещение. На небе появились первые звезды, с каждой минутой делаясь все ярче. Однако, словно в ответ на опасения Чайки, вскоре поднялся ветерок и по небу поползли тучи, то и дело скрывая звезды во мраке.
— Пора, — решил Федор, повинуясь внутреннему чутью.
Он встал, пробираясь к сходням.
— Я отвяжу канаты, — приказал он вполголоса, чтобы случайный прохожий не услышал их, — а ты поднимай парус. Сумеешь?
— Сумею, — ответил Терис, и Федор больше догадался, чем увидел в темноте его уверенный кивок.
Спрыгнув на пирс, Чайка едва различил во мраке два массивных бревна, у носа и кормы корабля, вокруг которых были обмотаны швартовочные канаты. Нашел на ощупь первый узел и с большим трудом его развязал. Корабль Сандракиса, почуяв свободу, начал потихоньку отходить кормой от пирса. Федор взялся за второй и вдруг услышал за собой громкий голос.
— Ты чего это, Каполидис, на ночь глядя отплыть собрался? — обернувшись, Федор разглядел в двух шагах здоровенного мужика, смахивающего видом на капитана одного из соседних кораблей. — Пойдем лучше выпьем. Нас только что отпустили с барышами.
Федор, молча, заканчивал развязывать крепкий узел, но тот не спешил поддаваться. Случайно Чайка задел ногой связку каких-то обструганных кольев, сложенную прямо на причале. Один из них, длиной метра полтора, откатился в сторону.
— Да ты не Каполидис, — присмотревшись, изрек мужик, приближаясь почти вплотную, — эй ты, что, хочешь угнать корабль моего друга? А ну стой, не то я сейчас вызову легионеров.
Он схватил Федора за плечо своей жилистой рукой. Объяснять было бесполезно, да и некогда.
— Не надо, — кротко ответил Федор, почуяв, что узел наконец поддался, — сами разберемся.
Чайка был безоружен, а на поясе у неизвестного капитана он разглядел тускло блеснувшую рукоять ножа. Федор подхватил кол и быстро распрямился. Резким ударом ноги в пах заставил громилу согнуться, а потом нанес мощный удар по голове. Следом, для верности, еще раз. Капитан рухнул на пирс без сознания.
— Извини, брат, — попрощался с ним Федор, отвязывая канат и запрыгивая на борт отчалившего