капитана.
– Как идет погрузка? – поинтересовался Федор, найдя Бибракта у носовой лестницы в трюм. Там носильщики, подняв мешки по сходням, втаскивали внутрь припасы.
– Все в порядке, – отрапортовал Бибракт, закончив отчитывать одного из нерасторопных носильщиков, едва не уронивших мешок на головы морпехам, – мы почти закончили. Да и остальные корабли тоже. Мы готовы к отплытию завтра утром.
– Все на месте? – уточнил Федор и сам удивился звуку своего голоса, словно еще не верил до конца в то, что случилось.
– Все, – подтвердил Бибракт, против воли заинтригованный тоном нового командира эскадры. – Почти. Не вернулись еще послы Гасдрубала. Но я думал, они на берегу вместе с вами.
– Они не вернутся, – глухим голосом сообщил Чайка, – только что их всех убили недалеко от котона.
– Как? – Изумлению капитана «Агригента» не было предела. – Здесь, в Лилибее? Но кто это посмел сделать?
– Не знаю, – просто ответил Федор, – возьми ключи и следуй за мной. Я хочу осмотреть их вещи.
Только проходя мимо солдата с факелом, освещавшим сходни, пораженный происшедшим Бибракт обратил внимание на порванный панцирь Чайки и ссадины на руках, воскликнув:
– На вас тоже напали?
– Да, – ответил Федор, не останавливаясь, – но не стоит поднимать шума.
Бибракт кивнул. Вдвоем они спустились на вторую палубу за ключами. Оттуда Федор в сопровождении капитана, который лично держал факел, проследовал мимо гребцов и морпехов, еще не знавших о происшествии, на корму, где располагался кубрик, приютивший на время плавания людей Гасдрубала. Их собственная триера по указанию главнокомандующего осталась в порту Тарента.
Оставив капитана за дверью, Федор вошел в помещение и перерыл все сундуки, которые послы захватили с собой. Вещей было немного. В основном личная одежда, доспехи и парадное оружие, предназначенное для приемов у главнокомандующего. Никаких папирусов или дощечек для письма Федор не нашел. Однако в глубине одного из сундуков он обнаружил почти пустой кожаный кошель. Машинально Федор поднял его и опрокинул на шершавые доски стола, прибитого к палубе. Из кошелька выкатилось несколько монет. Обычных карфагенских «слонов» на первый взгляд. Но, посмотрев внимательнее, Федор заметил, как с одной монеты, отличавшейся от других, просверленными дырками вместо глаз на него щурится знакомая сова.
– Вот это да, – пробормотал Чайка и, воткнув факел в специальную подставку на стене, осел на скамью, – вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
Положив монету на стол, он вытащил из-за пазухи медальон на золотой цепочке, найденный в казарме, и положил рядом. Сомнений быть не могло. Эти монеты, принадлежавшие разным людям, имели одинаковый вид и явно предназначались не для обмена в лавке.
– Значит, один из послов Гасдрубала тоже был предателем. Только вот кто? – выдохнул Федор, у которого появилось ощущение, что он все время отстает на шаг от событий. – И на кого он работал? Где его хозяева?
В этот момент снаружи послышался топот подкованных армейских башмаков, а затем в дверь осторожно постучали.
– Что там случилось? – подал голос Чайка, не вставая с места.
– На борт «Агригента» прибыли Гетрамнест и комендант порта, – сообщил Бибракт ему из-за двери, – они хотят видеть вас.
– Хорошо, – ответил Чайка, спрятал монеты, взял факел и вышел на палубу, где его дожидались высокие гости.
Оба офицера стояли у передней мачты в сопровождении десяти охранников. Свежий ветер, поднявшийся к ночи, развевал полы их плащей.
– Хират мертв, – сообщил Федору Гетрамнест, едва тот приблизился, – и остальные послы тоже, на них напали.
– Как и на меня, – не скрывая раздражения, сказал Федор, продемонстрировав гостям рваный бок своего панциря.
– Так, значит, я не ослышался, – проговорил комендант, – это вы тот офицер, что прибыл на место убийства еще раньше меня. По описанию, что мне дали, я почти узнал вас.
– Да, это я, – подтвердил немного удивленный Федор. – Разве солдат не назвал вам моего имени? Впрочем, не важно. По дороге из верхнего города, откуда я возвращался всего с двумя своими людьми, на нас напали человек пятнадцать вооруженных бандитов. Хотел бы я знать, откуда они взялись в Лилибее, который «так хорошо» охраняется?
– Метар доложил мне и об этом, – признал комендант, – а еще он сказал, что вы втроем отбили нападение и умертвили всех бандитов.
– Не на вас же надеяться, – бросил ему в лицо Чайка, отметив про себя, что Метар, похоже, не рассказал коменданту, зачем к нему приходил Федор, – по возвращении из Испании я доложу Ганнибалу, как вы тут охраняете город.
– Как пожелаете, – нахмурился комендант.
– Что ты теперь будешь делать? – уточнил Гетрамнест. – Послы мертвы. Поплывешь с нами?
– Нет, – ответил Федор, в неровном свете пытаясь рассмотреть выражение лица флотоводца и поймав себя на мысли, что он теперь не знает, кому доверять, кроме своей интуиции, – еще до того, как они погибли, мы успели обсудить курс. Завтра я отправляюсь в Испанию по своему маршруту.
Глава восьмая
Скордиски
Ночь прошла спокойно, несмотря на то что весь обоз остался ночевать почти на дороге, лишь отдалившись от места нападения ардиев на несколько километров. Леха приказал двигаться в полной темноте до тех пор, пока не нашлась приличная поляна. К счастью, это произошло довольно быстро. Там, поставив повозки кругом, чтобы иметь хоть один рубеж обороны в случае нового нападения, Ларин разрешил ночевку.
– Вряд ли они нас побеспокоят еще раз, – сидя на бортике одной из телег, пояснил адмирал Токсару, который отвечал за ночные дозоры, – сам понимаешь, мы сегодня задали им жару. Но все равно смотри в оба, мы еще на земле этих проклятых ардиев!
– Никто не подойдет ближе чем на один полет стрелы, – уверил его скиф, скрываясь в темноте.
Леха проводил Токсара взглядом и обернулся к лекарю, который при свете факела осматривал раненую ногу командира. Что-то римлянин ему надрезал, несмотря на поножи, то ли мышцу, то ли сухожилие. Болело сильно, но жить дозволили. Для начала рану с запекшейся кровью промыли водой из ручья и стянули тугой повязкой, оставив дальнейший осмотр до утра.
– Ну вот и славно, – решил Леха, – некогда мне лечиться. На мне все как на собаке заживает.
И выпив вина из бурдюка, с удовольствием растянулся на одной из телег.
Спал он плохо, наутро нога опухла, разболелась сильнее, и прежде чем тронуться в путь, Леха опять вызвал лекаря. Тот осмотрел и сообщил, что придется сделать еще надрез, выпустить «плохую кровь».
– Ты смерти моей хочешь? – усмехнулся Ларин, превозмогая боль. И подумал, глядя, как тот готовит нехитрый инструмент: «Доделать работу за римлян решил, старый хрен?»
На престарелый скиф, слывший хорошим костоправом и даже хирургом среди воинов Иллура, был неумолим. За время походов он накопил большой опыт по вправлению всяких вывихов и лечению переломов. Иногда, и Леха сам это видел, даже сшивал костяной иглой разрубленные в бою мышцы. Вот и сейчас он, похоже, собирался не только выпустить из него «плохую кровь». Да Леха и сам понимал, – надо. Получить рану в самом начале похода было, конечно, не очень весело. Но она была не такой уж и тяжелой, если не допустить заражения.
– Инисмей, отправляйся с проводниками вперед и разведай дорогу до границы с кельтами, – приказал Ларин подъехавшим сотникам, – и еще возьми две сотни Иллура, а ты, Уркун останешься со мной обоз охранять. Поезжай, Инисмей, мы вас потом догоним.
Распорядившись, Леха вновь вернулся к своим делам. Скиф-лекарь заставил его выпить немного вина,
