Скифские воины, уже полагавшие себя на своей земле и в двух шагах от крепости, где их ожидал собственный флот, казалось, не сразу поняли смысл команды. Но ее подхватил Токсар, разглядевший греческие панцири, а после команды Ларина отогнавший последние сомнения.
– Разобраться по бортам! Приготовить луки и мечи к бою! – прогремело над палубой.
– Сообщи остальным, – приказал Ларин Токсару, оказавшись на корме, – а то они тоже ожидают лишь почетную встречу.
Пока скифы готовились к бою, разбирая свои легкие кавалерийские щиты и мечи, Ларин рассматривал приближавшуюся триеру, прикидывая шансы на успех. Они получались не очень велики, несмотря на то что численное превосходство было на стороне скифов. Ни одна из речных бирем тарана не имела. Не говоря о том, что на заваленной тюками и запруженной бойцами палубе не было и намека на место под метательные машины. А на триере их было сразу несколько штук.
«И откуда же ты тут нарисовалась? – подумал Леха, глядя, как прислуга греческих баллист наводит на них метательные орудия. – А может, и нашей крепости уже нет? Или она в руках афинян, прорвавшихся сюда раньше Иллура».
Адмирал поспешил отогнать эти предательские мысли. Сейчас было не до гаданий. Как моряк, побывавший уже не в одном сражении, он отчетливо понимал – еще немного и каменные ядра начнут превращать в решето корабль Ингибила, который никак не мог ответить грекам той же монетой. Нужно было что-то противопоставить этой акуле, случайно нарвавшейся на стаю неповоротливых тюленей.
Он также понимал, что единственной надеждой был абордаж, несмотря ни на какие жертвы. Все равно их будет больше, если греческая триера начнет дырявить их ядрами и пускать на дно одного за другим своим тараном. Уж в этом-то Ларин не сомневался ни секунды, глядя, как исчезает парус на триере и открываются порты, выпуская из себя длинные весла. И если биремы еще могли хоть как-то противостоять этому кораблю, пытаясь вступить в абордажный бой, то небольшим «транспортам» с лошадьми и солдатами оставалось только пытаться уходить от столкновения, иначе их ждала верная гибель.
Леха точно знал – окажись он на месте капитана триеры, не стал бы сближаться для абордажа. А зачем? Ширина реки позволяла триере маневрировать почти беспрепятственно как вдоль строя, так и между кораблями, чтобы расстрелять из орудий хоть весь караван. И греки наверняка не станут терять своего преимущества.
– А ведь он так и сделает, – проговорил вслух Ларин, – дай сигнал, чтобы сломали строй и рассредоточились по реке. Так вернее кто-нибудь проскочит.
– Что сделает? – из-за поднявшегося шума переспросил Токсар, но ответа от адмирала не дождался.
Ответ прозвучал со стороны греков. Два первых ядра, просвистев в вечернем небе, обрушились точнехонько на бирему. Одно прошило насквозь палубу и прибило кого-то из гребцов, ранив, похоже, еще нескольких человек. Вслед за падением первого ядра из трюма послышались дикие крики. А второе превратило в кашу троих лучников на носу, обрушив небольшой навес.
– Сразу в десятку! – сплюнул адмирал. – Эх, мне бы сюда триеру… Лучники, отвечать!
Скифы открыли стрельбу по высокому борту триеры, показавшемуся уже совсем близко. Им даже удалось зацепить нескольких греков, хоть большинство стрел забарабанило по щитам гоплитов, выстроившихся вдоль борта за метательными машинами.
Флагману повезло. Греки, выпустив еще пару ядер, стоивших адмиралу жизни нескольких солдат и верхней части борта, прошли мимо. По всей видимости, они решили ударить в самый центр колонны, чтобы затормозить движение кораблей, плывших последними. А разделавшись с ними, догнать тех, кто шел первыми. Наличие тренированных гребцов вполне позволяло это сделать.
Но Ларину эта идея не понравилась. Если позволить грекам безнаказанно резвиться на просторах Истра, то они пустят на дно весь его осадный обоз, включая катапульту Архимеда, разбросанную сейчас по трюмам сразу нескольких судов каравана.
– Нет уж, хрен вам, господа греки, – прорычал адмирал и, едва триера разошлась с ним бортами, приказал капитану, махнув рукой: – А ну, Ингибил, давай разворачивай свою шаланду! Догоняй греков!
Кельтский капитан, как ни странно, понял его без слов и выполнил приказ мгновенно. Если, проходя пороги, он мог рискнуть и не послушать Ларина – там он все же был на своем месте, – то теперь Ингибил печенкой чуял, что лучше все делать так, как говорит скифский военачальник.
Раздался его окрик, и рулевой заложил резкий поворот. Весла одного борта замерли, а другого, напротив, заработали с утроенной силой. И вскоре бирема уже преследовала триеру, правда на почтительном расстоянии. Греки, увлеченные атакой, этого пока даже не заметили.
– Давай быстрее! – орал на гребцов адмирал. Не выдержав, он даже спустился в трюм. – Шевелись, лентяи! Если не догоним триеру, я вас всех продам в рабство!
Неизвестно, поняли его свободные кельты, что служили гребцами своей общине, или нет, но корабль полетел быстрее. Когда Ларин вновь выбрался на палубу, едва не провалившись в пролом, оставшийся после попадания ядра, он увидел, как баллисты обстреляли второй корабль каравана, абсолютно безнаказанно уничтожив не меньше дюжины его солдат.
– Ах вы, суки! – взбеленился Ларин от собственного бессилия. – Ну доберусь я до вас. Мало не покажется.
Между тем триера, просто летевшая по волнам, еще дальше оторвалась от преследования, перенеся огонь своих орудий на третью бирему. Четвертая и шедшие за ней «грузовики», к счастью уже начали исполнять команду адмирала, сломав строй и рассредоточившись. Так что теперь перед греками был виден целый ряд кораблей, бесстрашно двигавшихся прямо на них. По замыслу адмирала, так грекам было труднее попасть в многочисленные движущиеся мишени. Стрелять по целям, что шли друг за другом, было гораздо удобнее. А так у части кораблей, беззащитных перед убойной артиллерией греков, появлялся хотя бы призрачный шанс проскочить.
– Разворачивай! – замахал руками Ларин, когда они поравнялись с изувеченным, но не потерявшим ход вторым кораблем каравана. – За мной пойдешь, на абордаж!
Обалдевший от увиденного, капитан второй биремы не сразу понял, что от него требуется. Но когда Ларин спустя пять минут обернулся, то увидел, как вторая бирема пристраивается за ним. «Нам бы только догнать эту сволочь, – кипятился Леха, пристально вглядываясь в маневры греческой триеры, сжимая рукоять меча, – а уж там я покажу этим хваленым гоплитам, как надо ходить врукопашную».
Обстреляв третий корабль, греки наконец наметили себе жертву для таранного удара. Резко развернув хищный нос, триера устремилась к последней биреме каравана. А третья, на которой везли большую часть катапульты Архимеда, пострадала пока больше других. Пристрелявшись, греческие «артиллеристы» смогли положить все ядра очень кучно, почти у самой воды, и теперь корабль сильно кренился на левый борт, едва ли не черпая воду носом. Попади он на хорошую волну, мог запросто перевернуться. Но скифские лучники, перейдя на другой борт, несмотря на крен, продолжали обстреливать греков, посылая стрелы вдогон. На глазах у Ларина несколько гоплитов с кормы рухнули за борт, пораженные метко пущенными стрелами.
– Вот так вот, – обрадовался Леха, увидев смерть гоплитов, – попадитесь вы мне, и баллисты не спасут.
Но, миновав изувеченную бирему, он не стал тянуть ее за собой. Это был уже не корабль, а плавучая мишень. Разглядев на борту Уркуна, который тоже заметил его, Ларин понятным жестом приказал ему вести корабль к берегу. «Им теперь главное катапульту не утопить, – пронеслось в мозгу адмирала, когда он вновь посмотрел вперед, – а бой мы как-нибудь и сами закончим».
Капитан последней биремы, осознав, какая опасность ему грозит, попытался уйти от столкновения. Его судно развило небывалую скорость и пыталось еще маневрировать, уходя зигзагами в сторону недалекого берега. Но все было тщетно. Заложив лихой поворот, греческая триера с ходу протаранила и без того низкий борт корабля, с треском проломив обшивку в районе кормы. Бирема вздрогнула всем корпусом, но не опрокинулась, хотя добрый десяток находившихся на палубе скифов полетел в воду, перекувыркнувшись через голову. Те же, кто удержался на ногах, ни на секунду не прекращали обстрел греческой палубы, нависавшей теперь над самым бортом биремы. Леха видел, как оттуда перебросили сходни и по ним посыпались вниз греческие пехотинцы.
