размоченным в нем хлебом и в ожидании сел напротив.
– Спасибо, - поблагодарил его Клемент.
– Смотрите, не обожгитесь.
– Равен… Почему вы все это для меня делаете?
– Это моя работа, - пожал плечами лекарь. - Кроме того, неужели вы не верите в человеческое сострадание?
– Не верю. С недавних пор. - Ответил Клемент, медленно жуя. Он был еще очень бледен, но его глаза уже блестели как раньше. - Поэтому меня одолевают сомнения. Может, вы принимаете меня за кого-то другого?
– Исключено. Вас нашли без сознания на крыльце дома мои знакомые и отдали в мои руки. Я не знаю, кто вы, но надеюсь, что вы расскажете мне свою историю.
– Она короткая и неинтересная, - ответил Клемент, опасаясь говорить о своем прошлом.
– Я так не думаю, - Равен усмехнулся. - Образованный монах, побывавший в руках мастера пыток, засеченный почти до смерти, но живой и вдобавок ко всему заклейменный символом своего ордена - это очень интересно.
– С чего вы взяли, что я монах, да еще и образованный? - Клемент напрягся, не спуская настороженных глас с Равена.
– Успокойтесь, вам вредно волноваться. А то еще швы разойдутся. Если бы я намеревался причинить вам зло, то не стал бы столько сил тратить на ваше лечение. А догадаться, что вы именно монах было нетрудно. Во-первых, стрижка. Волосы заметно отрасли, но такую стрижку - короткую с укорачиванием волос на висках и от шеи к затылку носят только монахи Света.
– А во-вторых?
– Во-вторых, руки.
– Что не так с моими руками? - Клемент посмотрел на них с плохо скрываемым подозрением, словно они предали его, перейдя в стан врага.
– С ними все в порядке, - успокоил его лекарь. - Уже. Но я, будучи человеком наблюдательным, не мог не обратить внимания на их вид. Вам ведь не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом, во всяком случае, подолгу. Руки рабочего, как правило, разбитые в суставах, с постоянными мозолями, в шрамах и так далее. А у вас этого нет. Значит, вы не простой монах, а образованный. Чем вы раньше занимались?
– Иллюстрировал книги, - признался Клемент, понимая, что отпираться бесполезно.
– Я так и думал, - удовлетворенно сказал Равен, забирая у него пустую чашку.
– Что же в третьих?
– Вы похожи на монаха, - лекарь позволил себе чуть-чуть улыбнуться. - Не знаю почему, но когда я смотрю на вас, то не могу представить больше никем другим. Наверное, вы часто молились, и искренняя вера в Свет оставила неизгладимый отпечаток на вашем облике.
– Да уж… - прошептал Клемент и его пальцы непроизвольно потянулись к повязке на голове.
– Нет-нет, - Равен остановил его руку. - Сами не снимайте. Даже если будет чесаться.
– Вы так и не сказали, почему помогаете мне.
– Полагаю, будет лучше, если вы назовете мне свое имя, и мы перейдем к более неформальному общению. Хорошо?
– Меня зовут Клемент.
– А мое имя ты уже знаешь, - Равен вздохнул. - Я не знал, удастся ли мне вылечить тебя или нет… Но ты оказался очень живучим.
– Мои предки родом с Запада. Берега Тумана были их родным домом.
– Тогда благодари своих предков. Понимаю твое нежелание говорить о том, что случилось, но для меня это очень важно. Поверь, это не праздное любопытство. В любом случае я гарантирую тебе неприкосновенность, и ты сможешь оставить мой дом, когда пожелаешь.
– Я гость, а не пленник?
– Конечно. Только я выбросил все твои вещи. Из соображений санитарии. Надеюсь, там не было ничего особо дорого твоему сердцу?
– Нет, - слабо отмахнулся Клемент, - это вообще не мои вещи, а могильщиков. Мне пришлось их взять, чтобы не замерзнуть на улице. Когда я выбрался из могилы, на мне почти ничего не было.
– Из могилы? - брови Равена медленно поползли вверх.
– Да, - нехотя подтвердил монах. - После казни меня посчитали мертвым, и естественно, отвезли на кладбище.
– За что тебя подвергли пыткам? Неужели ордену больше не нужны собственные монахи?
– Методы работы одного Смотрящего показались мне неверными, и я приехал в Вернсток, чтобы восстановить справедливость. Сам я из небольшого городка на северо-востоке. Когда я приехал, то узнал, что Смотрящий меня опередил. В итоге меня оговорили, объявили адептом Тьмы, а что было дальше, не трудно догадаться, - хмуро ответил Клемент.
– Значит, всему виной столкновение личных интересов? - Равен, казалось, был разочарован.
– Я всегда верил в добро, в торжество Света, но когда пришли Серые, они изменили мое представление о мире в худшую сторону, - покачал головой монах. - Мой монастырь, равно как и родной город был погублен. Да, жители в нем остались, но теперь это только тела, не имеющие души. Все кого я знал и любил, потеряны. - Он печально посмотрел на лекаря. - Вот теперь и думай, личные это интересы или нет?
Равен промолчал.
– Сколько ненужных смертей… Сколько боли и страданий и все ради чего? Люди гибнут по прихоти тех, кто обязан был их защищать. В ордене происходят недопустимые вещи.
– Клемент, а пыткам не предшествовало ничего необычного? Какого-нибудь испытания?
Монах посмотрел прямо в глаза Равену, пытаясь понять, на что-то намекает.
– Испытание было. Странное испытание… Мне терять больше нечего, поэтому я могу о нем рассказать. Перед тем как отдать меня в руки палача, передо мной поставили картину. Когда я посмотрел на нее, она ожила. Это правда.
Лекарь шумно выдохнул, встал со стула и подошел к окну. Он повернулся к монаху спиной, чтобы тот не мог видеть его лица.
– Говорят, что это особые картины, - наконец сказал Равен.
– Ты тоже слышал о них?
– Конечно. Вряд ли в Вернстоке надеться человек, который бы не слышал о картинах Марла. Это тайна ордена и как любая тайна, она быстро стала достоянием общественности.
– Мне сказали, что раз картина ожила, то я поклонник тьмы и ношу рясу только как прикрытие. Какая нелепость… - Клемент отвернулся, чтобы не встречаться с Равеном взглядом, если лекарь вдруг обернется.
– Ты провалил испытание?
– Выходит, что так. Но то, что я видел и чувствовал, было невероятным, - глаза Клемента затуманились. - Тот свет был так прекрасен… Он наполнял мою жизнь смыслом, словно я обрел истину и где-то вдалеке увидел конец своего длинного пути. Я мог узнать ответы на любые вопросы, но мне не хотелось ни о чем спрашивать. Это было ненужно.
– Ты так об этом говоришь, что я начинаю тебе завидовать.
– Равен, - монах замялся, - мне только кажется, или ты действительно не тот за кого себя выдаешь?
– Разве мое мастерство лекаря не говорит само за себя?
– Лекарь ты прекрасный - это верно, - сказал Клемент и добавил. - Даже слишком.
– Разве в этом деле может быть 'слишком'?
– Может, - кивнул монах и, собираясь с духом, произнес, - когда искусство врача сочетают с магией. Ты ведь из-за этого заинтересовался мной, так? Увидел клеймо, и решил, что я маг?
– А ты не глуп…
– Равен, я не маг и точно это знаю. Магия, и ее представители стали на сторону тьмы, и я целиком
