— Арест Моолнара? А я давно говорил, что Моолнара снимут, потому что он плут, и пренебрегает своими обязанностями, и вообще нечистоплотная персона, — разглагольствовал пьяный учитель чистописания, пришедший на рынок за редькой. До него оглушающая новость докатилась примерно через двадцать посредников. За несколько часов (анекдотический спор давно закончился к тому времени, но…) Хербурк стал почти мифической личностью.
— Пять поросят и еще около половины времени! — объявил Барлар после поимки Моолнара.
Вслед за задержанием поросенка Моолнара последовала поимка двух представителей семейства парнокопытных, которым не подобрали имена. Не выловленными остались только Леннар, Энтолинера и Каллиера. Время еще было, и могло так статься, что человек в сером плаще проиграет пари. Верно, именно этот факт придал Хербурку сил, потому что он метался по помещению со скоростью и отчаянностью раненого кабана, того самого, что едва не погубил королеву Энтолинеру.
Сходство с упомянутым кабаном усиливалось тем, что в данный момент Хербурк как раз Энтолинеру и преследовал. Загнанная в угол свинка получила от Хербурка сочный пинок и растянулась у стены, а торжествующий начальник базарной стражи залапал «королевское» животное в свои здоровенные пятерни и бросил в клеть со словами:
— А вот и Энтолинера, красавица наша!
— Ух ты!
— Энтолинеру выловил! — передали через смотровое окошечко на «грязную» половину.
— Хербурк поймал Энтолинеру!
— Энтолинеру, Энтолинеру!
В тот момент, когда галдящая у трактира толпа повторяла эту потрясающую новость, неподалеку остановилась внушительная, украшенная гербами карета, сопровождаемая тремя всадниками в клетчатых сине-черных накидках. Стражники из числа тех, кто не попал внутрь «Сизого носа», тихо охнули и попытались заставить сброд замолчать — но фраза «Хербурк выловил Энтолинеру», расширенная до «Хербурк выловил Энтолинеру за ляжку» и более неприличных подробностей, продолжали будоражить сборище.
Из кареты выпрыгнул высокий, атлетически сложенный мужчина. Движения его были порывисты и неровны, как у всех, кто наделен пылким и взбалмошным нравом. Он явно принадлежал к числу тех особей мужского пола, кого именуют красавцами. На мужчине был синий камзол из дорогой немнущейся ткани, поверх которого надета перевязь. К перевязи была подвешена прямая сабля и два метательных ножа. Широкие плечи приехавшего прикрывала такая же сине-черная, в крупную клетку накидка, как и у всадников сопровождения. Мужчина пригладил пальцем усы, недоуменно прислушался к идиотским репликам, вылетавшим из разношерстной и грязной толпы, потом подумал, отцепил, не вынимая из ножен, саблю от перевязи и энергичными движениями стал расчищать себе дорогу. Стражники, узнавшие этого человека, бросились ему на помощь:
— Рррразойдись!
— Не видите, кто приехал, бараны!
— Дорррогу! Сейчас, благородный альд… Вам — туда?
Крикливая толпа ворча и проминаясь, тем не менее уступала напору. Недовольно бурчали толстые надутые торговцы, пищали девки, натужно ревели несколько голосов, принадлежавших профессиональным ворам и попрошайкам; однако большая часть зевак покорно уступала дорогу, особенно те, кому удавалось разглядеть, ДЛЯ КОГО раздвигают толпу. Высокий господин в синем камзоле и сине-черной клетчатой накидке меж тем добрался уже до входа в «Сизый нос», задал несколько вопросов, получил в меру внятные ответы и, удовлетворенно кивнув, вошел в таверну. Ноздри его чуть подрагивали: все-таки здесь не королевские палаты, так что и пахло соответственно. Впрочем, на своем веку этому человеку приходилось нюхать и не такую вонь, а два шрама — на лице и на шее — прямо указывали, что это воин.
Он прошел мимо хозяина таверны (тот заулыбался так, что, кажется, искры брызнули из глаз, и изогнулся в раболепном поклоне чуть ли не до земли) и, толкнув дверь в «чистую» половину трактира, остановился в дверях.
Глазам его предстало следующее замечательное зрелище.
Из-под стола, стоящего напротив входа, торчала толстая задница, туго обтянутая серыми штанами. Растопыренные ноги в грубых сапогах подергивались, и из-под стола летел следующий монолог:
— Врешь, не уйдешь!.. Ингера поймал, Леннара поймал, и тебя, чертов Каллиера, поймаю! Кусаться… ссссвинья-а-а-а?! Ах ты урод свинячий! Расхрюкался, скотина безмозглая?! Забрался, как в свою озерную избушку… которую по недоразумению называют родовым замком! А вот так! А вот тебе! Ну-ка, иди сюда-а- а! У-у-ух! — (Как дровосек на рубке леса.) — Ух, вот тебе, мерзкий ты тип! Хрюкаешь, ска-а-атина? Нич- чего! Иди сюда, королевку-то я твою уже… уже то-во… выловил… В клети сидит, и тебя туда же, а вам вдвоем, знамо дело… будет лучше! — бормотал Хербурк. — П-поросят наплодите… ну, Каллиера, не шали, ах ты мой пятачкастый! Ах, ваша светлость, пожиратель отрубей, бесам бы тебя на отбивные!..
Появившееся на арене этих событий новое лицо застыло в дверях. Несколько галдящих стражников, усиленно поддерживавших своего начальника, только сейчас заметили, кто пришел. Ох!!! Надо было видеть, как побагровели, пошли красными пятнами их грубые лица, от которых прикуривать можно!.. Тотчас же установилась тишина, только сдавленно дышал кто-то из перепуганных горе-болельщиков, да сквозь пыхтение и бубнеж продавливались слова доблестного Хербурка:
— Шалишь, брат! Ну-у-у… уфф-ф-ф, пошел! Сейчас я тебя поймаю… и вы-иг-раю!
Визг поросенка.
— Не хочешь в клеть?.. Да тебе, Каллиера, там самое место… вместе с твоей… твоей свинкой Эн-то- ли!..
Договорить пышное и славное имя правящей королевы стражнику Хербурку не было суждено. Высокий воин шагнул с порога прямо к Хербурку и, подняв ногу, что было силы двинул по толстой заднице начальника базарной стражи. Нога его была обута в тяжелый сапог с высоким, подкованным каблуком, так что…
— А-а-а-а!!! — вынесся из-под стола дикий вопльначальника базарной стражи.
Не беря паузы, пришедший повторил экзекуцию еще раз, потом еще и еще. Хербурк повторно завопил и выпустил из рук уже пойманного было поросенка Каллиеру. Тот с жалобным визгом кинулся из-под стола к хозяину «Сизого носа», безгласной тенью застрявшему в дверях. Хербурк, по толстому заду которого колотили не хуже, чем иным кузнечным молотом по наковальне, заревел и попытался отбрыкнуться.
Ничего хорошего из этого не вышло. Человек в клетчатой накидке рассвирепел. Он подхватил одну из лавок и врезал ею по спине Хербурка так, что того буквально вынесло из-под стола. Скамья разлетелась вдребезги.
Следует сказать, что у пришедшего были все основания гневаться. Начнем с того, что это был не кто иной, как альд Каллиера, начальник личной гвардии королевы. Славное его имя достаточно долго и усердно трепалось в этих прокоптелых, пропитых стенах, так что вызвало в «Сизый нос» самого носителя этого имени и титула.
Альд Каллиера, как и многие гвардейцы правительницы Арламдора, не был местным уроженцем. Он происходил из далекой, многократно окаянной и многократно вошедшей в легенду Беллоны, одной из так называемых Верхних земель. Вот уже много, много поколений правители Арламдора комплектовали свою гвардию беллонцами. Отчего?.. Все очень просто.
Еще три века назад, при пра— (и еще восемь раз «пра-») деде нынешней королевы Энтолинеры, знаменитом Арналле II Вспыльчивом, личная гвардия короля состояла из арламдорских дворян. Собственно, если королю и надлежало от кого защищаться, так это от братьев ордена Ревнителей. А вот как раз такой защиты гвардия предоставить не могла: трепет перед Храмом входил, вкладывался в жилы с раннего детства, и у любого арламдорского дворянина (даже обладающего высокой личной храбростью) не могло возникнуть и мысли противодействовать Храму и тем паче — ордену Ревнителей, вездесущих и всемогущих братьев. Король Арналл сломал традицию и привлек на службу наемников. В конечном счете это дерзновенное решение стоило ему жизни, но главное было сделано: традиция комплектования личной гвардии правителя беллонцами, точнее,
