атаковали». Вам это понятно? Манихеи. Ма-ни-хе-и! Так считают в Генштабе. Так считает товарищ Растов!
— Не кипятитесь, Демьян Феофанович. Мы присланы сюда, чтобы разобраться — правильно ли считают в Генштабе. Это наш долг. Наша задача. Штаб — он там. А мы — здесь.
— Считайте как угодно, но Х-крейсер я вам не дам!
— Пусть нас рассудит товарищ Растов.
— А как насчет личного состава? За него отвечаю головой я, а не товарищ Растов. И я не считаю себя вправе послать экипаж Х-крейсера на такое задание!
— Но, надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы я отправился к Вохуру в сопровождении добровольцев? Какова минимальная летная смена Х-крейсера?
— Двадцать шесть человек.
— А если не брать боевые расчеты и связистов?
— Кажется, трое... Да, трое. Собственно пилот, Х-оператор и механик-инженер.
— Я думаю, троих я смогу убедить, — промолвил Индрик.
В ответ на эту реплику Колесников отутюжил Ивана Денисовича чугунным взглядом и скептически скривился. Дескать, ну-ну, поищи дураков.
Однако я в отличие от Колесникова был уверен: троих добровольцев Индрик найдет.
Он умеет убеждать — словами и личным примером. Но главное — в таких делах убеждает не человек, а то невидимое, грозное, святое, что стоит за ним. И вот с этим невысказуемым и невидимым у Индрика был полный порядок. Да, оратор он посредственный (мой отец высказался бы однозначнее и грубее). Но это ему не помешает.
— Я с вами, Иван Денисович, — сказал я в густой тишине.
Колесников, который вслед за Индриком шествовал под открытое небо, к бэтээру правительственной связи, посмотрел на меня, как на предателя Родины.
Глава 6
ЕСТЬ ОТРЫВ!
Под ногами Эстерсона чернела вода фиорда. Ни одной звезды, ни одного огонька не отражала она — беспросветные низкие тучи стояли над Антарктидой, суля не то близкий снегопад, не то ледяной дождь.
«До чего же похоже на Швецию... А уж на Норвегию...» — подумал конструктор.
До воды было несколько десятков метров, но ночь скрадывала расстояния, а легкая дымка размывала границу между сушей и океаном. Казалось, шагни вперед с каменной площадки—и сразу ступишь в воду. Но не замочишь ног, а прошествуешь по ней величаво, потому что непременно случится чудо.
Соблазн был так велик, что Эстерсон отступил назад, от греха подальше, и машинально потянулся за сигаретой.
— Нас же просили. Не надо курить, светомаскировка, — вполголоса напомнила Полина.
— Да, верно.
Подняв воротники бушлатов, рядом с ними стояла группа офицеров.
Эстерсон посмотрел на часы. 02.24. Еще минута — и конец тишине.
Внизу справа, в конце фиорда, белел длинный язык ледника. Несколько могучих ледяных скал, скособочившись, навалившись друг на друга, загромождали выход из туннеля взлетно-посадочной полосы. Обвал случился вскоре после их прибытия, когда сборочные работы в туннеле уже велись полным ходом. Язык ледника лопнул ровно по приметной морене и громадный брус льда скользнул вниз, к морю.
По счастливой случайности никто не пострадал. Но о полетах «Дюрандалей» из туннеля не могло быть и речи.
Было решено оставить все как есть и продолжить сборку истребителей — в конце концов, для людей и даже автокаров оставалось полно свободных проходов. Но сразу договорились, что в тот день, когда тридцать машин будут собраны и протестированы, ледяной затор взорвут к растакой-то матери.
Но легко было сказать. Среди всех офицеров, доставленных в Антарктиду субмаринами, не оказалось ни одного сапера. И саперы, и подрывники, и инженеры-строители в 4-й танковой дивизии имелись. Но поскольку все решения принимались в спешке, никто не догадался включить пару-тройку этих специалистов в число командированных на сборку и запуск «Дюрандалей».
Пришлось Эстерсону с Оберучевым поскрести по сусекам профессиональной памяти, произвести расчеты и предпринять ряд экспериментов с небольшими подрывными зарядами.
Результаты их не обнадежили. Во-первых, при подрыве таких массивов льда была опасность «затекания» ударной волны в туннель и повреждения свежесобранных «Дюрандалей».
Во-вторых— и это важнее, — взрывные работы не решали проблемы полностью. Они лишь позволяли получить гигантский курган из колотого льда вместо нескольких монолитов. После чего требовался аврал, этакое всеобщее «эй, ухнем», дабы эти глыбы растащить в стороны и сбросить в воду.
А на это все наслаивалось «в-третьих»: серия взрывов породит тектонические волны, которые могут привлечь внимание инопланетян. И это в то самое время, когда «Дюрандали» остаются закупоренными в туннеле колотым льдом, а вся честная компания занята на его расчистке.
Хуже не придумаешь.
Полине самой в это не верилось, но дерзкий и остроумный план, который в итоге и был принят, предложила она!
Когда Эстерсон сообщил Полине, что они с Оберучевым зашли в тупик и уже всерьез обсуждают ребяческую затею с плавлением льда при помощи теплоты, отводимой от реактора атомной субмарины, она сказала:
— Роло, я, наверное, глупая женщина, но... Но как ты думаешь, а если найти на леднике подходящую трещину и взорвать в ней мину. Что тогда получится? Гигантская глыба заскользит вниз, наберет скорость и врежется в тот завал внизу! Да она его просто вышибет в море и сама в море свалится!
— Хм... Гениально... Очень красиво... Надо посчитать-подумать... Слушай, как ты до такого дошла?
— А я когда еще первый раз на ледник взглянула, подумала, что если от него новый айсберг отколется, то перебьет все вдребезги.
— Ты мой гений! Данко Липич прикладной гляциологии!
— Липич, Липич. Но, — Полина требовательно поглядела на конструктора, — пообещай мне, что ни один пингвин от взрывов не пострадает.
— Я обещаю, — торопливо закивал Эстерсон, но тут же испугался собственной покладистости: — Но как?! Как этих пингвинов прогнать? Они такие любопытные! И ничего не боятся! Вчера один тихонько подошел к технику Савелову и утащил у него прямо из-под руки электроотвертку! А еще был случай — они пытались клювами открыть дейтериевый баллон! Еле отогнали! Так это пингвины на чужой территории, в туннеле! А как их колонию отогнать дальше по фиорду — ума не приложу.
— Вот и придумай: как. Я тебе про ледник идею подарила, мыслительную энергию сэкономила. А ты на сэкономленных мыслительных усилиях реши проблему с пингвинами.
— Хорошо. Вот тебе решение. Ты биолог? Биолог. Вспомни или установи экспериментальным путем, какие стойкие запахи для пингвинов особо неприятны. Составь список таких дурно-пахнущих веществ. А я прикину, какие из этих веществ мы можем получить в достаточных количествах..
— В итоге думать должна все равно я, — сварливо заметила Полина.
— Душа моя, я по восемнадцать часов в день о чем-то думаю! Два часа назад я думал, опасно или нет проверять работу обзорного радара, когда «Дюрандаль» стоит в туннеле! Час назад — как на основании изолирующих противогазов с подводных лодок сделать импровизированные дыхательные маски для
