Наследство Империи

— А мы как?

— А мы на матраце. Выплывем.

— Застрянем. Не мельтеши.

Брюс тоскливо покосился на блок внутреннего климат-контроля, вырванный с мясом и залитый герметиком. Встроенный в него сетевой порт был точно так же никуда не годен, как кондиционер или регулятор гравитации. Далее если бы ему позволили прихватить «считак», все равно подключить его было некуда. А вот если бы... да влезть в их бортовую сеть... Ха, стал бы он мучительно собирать в голове обрывки физики младших классов и делать что-то руками, если бы сыскался шанс нагадить по-крупному! Эхе-хе... нагадить, да вот как бы не себе!

— Нас ведь не убьют? — спросила Мари.

Она лежала на спине, закинув руки за голову, вроде бы с закрытыми глазами. Голос ровный. Время таким спрашивать. Или — как проехать.

— Ну, если сразу в шлюз не выбросили, теперь — какой смысл?

— Про смысл не знаю. А только во взрослой жизни кое-что бывает по-настоящему. Всерьез. Знаешь ли ты, что давно, когда люди еще не летали гипером, детей воровали, чтобы вырезать у них органы для трансплантаций?

— Дешевле клонировать орган из твоей собственной клетки. Ко всем прочим удобствам нет опасности отторжения. Я знаю, я читал. А если думаешь: тебя украли, чтобы продать в бордель, вспомни — нас было пятьдесят... Всех отпустили. Что, для этого надо красть девчонку с твоей фамилией и мальчишку — с моей? Уверяю, на килограммы мы с тобой никому не интересны. И потом, неужели папик последнюю кредитку за тебя не отдаст?

— Ну, наверное, — Мари выговорила это неохотно. — Другое дело, Маку может очень не понравиться разговаривать с моим отцом. А для нас из-за этого могут быть... последствия.

Принцесса употребила эпитет «сраные». В данный момент Брюс над ним медитировал.

— Мак, он, конечно, псих, но псих не злой. Не Кармоди. Зачем бы ему нас убивать? Ну скинет, если у него сделка не выгорит, где-нибудь по дороге, назовемся в ближайшем участке и подождем в полицейской общаге, пока за нами приедут. А то и в гостинице, с развлекательной программой, в зависимости от понтов местной власти.

Мари вздохнула:

— Я вижу, ты вырос среди хороших людей. Я вот, к примеру, вовсе не уверена, что главный покупатель на меня — отец.

— Да кто же еще?

— Любой, кто нуждается в средстве давления. Таких много.

— Опаньки!

Брюс замолчал, размышляя. Он, сказать по правде, думал, что где-то там ради них поднимают флоты, шерстят базы данных, парят аналитиков. Разумеется, поисковой группе гораздо проще отследить крейсер Мака, чем двух детей, затерянных на бог весть какой планете в Галактике, надвое поделенной железным занавесом. Бунтовал исключительно из принципа: связались со мной, так я вам оставлю по себе добрую память! Обезвредить охрану, пробиться к катеру и вернуться в цивилизованные сектора героем и молодцом, спасителем принцессы, — это была его программа-максимум, почерпнутая из старой джедайской сказки.

Мешало немногое: люк, запертый снаружи, и здравый смысл. Шанс — один на миллион. Тем более было бы обидно не узнать счастливый случай, буде такой представится.

Неожиданно ему в голову пришла одна крайне неприятная мысль. Что, если его прихватили не за фамилию, а за компанию? Надо же Маку посылать кого-то господину президенту, или кто он там, по кусочкам, в доказательство серьезности намерений!

Впрочем, это была не та мысль, чтобы обременять ею девочку. У девочки те же страхи, что у мальчика, плюс свои, оттого что — девочка. Как ты ни хорохорься, рыцарь-защитник, обоим ясно: эти сделают все, что захотят. А чего они там могут захотеть, все как один психопаты и асоциальные элементы, Брюс уже знал. Как-никак в школе учился да и видеодрамы для взрослых тайком, одним глазком посматривал. Если верить «Заре над Городом Башен», даже чопорную зиглиндианскую армию скосила шиза, когда в ее ряды впервые призвали женщин. Так что лучше бы нас побыстрее продали и купили.

Он уже рассказал Мари про дуэль на морских огурцах, голотуриях... Голотуриям эта забава обычно не очень нравилась, про колонии водорослей, живущих глубоко на дне вообще без энергии солнца, про скатов, скользящих в луче прожектора подобно серым шелковым платкам с бахромой, лишь чуть более плотных, чем сумрак... У мальчишки уж и язык не ворочался. Заодно и сам отвлекался, воскрешая в памяти, как плавал с аквалангом среди цветных рыб, держась за реактивные саночки, как пережидали с мальчишками внезапный шквал, ночуя в пещерах прибрежной гряды, когда на четверых у них был с собой только пакетик чипсов и еще мидии, которые они набрали в лужах. И огонь, и пляшущие тени в пещере... И то, что сказала наутро мать!

Кремальера воздушного замка повернулась, лампочка на мгновение, что работал привод, притухла. Дети припали к своему матрацу и отгородились им. Ничего лучше еды им от Кармоди ждать не приходилось, а для еды было не время.

— Эй вы! Третьего возьмете? — Кармоди явно веселился. — Экипаж подарил капитану это в благодарность за... ну, вы знаете. И на удачу. Дескать, у каждого пирата должен быть! Мак хотел его пристрелить с лету, уже даже подбрасывать начали, да тварь вроде как выкуп за себя предложила. Ну и пожалели. Капитан велел вам отдать. Нате, играйте!

Размахнувшись, караульный вбросил в отсек что-то вроде кулька с перьями. Брюс машинально поймал и тут же выронил, будучи болезненно клюнут в мякоть руки.

— Пиастр-р-ры! — проорал попугай, проносясь мимо лампочки растрепанной черной тенью. И снова: — Пиастр-р-ры!

— Бред, — презрительно сказала Мари. — Мальчишка!

— Да ты сама-то...

— Вырос, в армию пошел, оружие в руки получил, а как был, так и остался плохим мальчишкой.

— А, ты о Кармоди...

Брюс, поморщившись, вытянул руку, обмотав предплечье курткой, словно сокола на запястье сажал.

— Что, они в самом деле слова повторяют? — спросил он. — Ну-ка, птичка, удивим старину Мака. Тюрррьма! Р-р-р-разор-р-рение! Погибель!

Кирилл проснулся от писка автопилота, разбитый и в дурном настроении, словно и впрямь весь жар его души был вознагражден дохлой кошкой. Зуммер означал, что «Балерина» вышла из гипера на внешней границе системы и теперь пойдет к Фомору на обычных маршевых Двигателях. В практике межсистемных перелетов эти несколько тысяч километров требовали больше времени, чем парсеки и парсеки, преодолеваемые прыжком.

— Доброе утро, капитан!

Утро! Живя на «Балерине» почти безвылазно, Кирилл не делил сутки на составные части. Проснулся — вот тебе и утро. Проголодался — обед. А теперь, наблюдая, как шурует в его холодильнике шустрое белобрысое создание, понял: придется! Трехразовое горячее питание, дневной сон, полдник. Исключение только для занятых на вахте.

— Доброе, — буркнул он и посмотрелся в экран монитора левого борта.

Тот отражал черное небо, звезды, а кроме них — физиономию, опухшую от неудобного спанья в кресле и подернутую редкой белобрысой щетиной. Ты этого хотел? Зерцало рыцарства, трах-тарарах, и светоч мужества в одном лице?

Альтернативное светило как раз выдвигалось из душа: невозмутимое, побритое, в свежей футболке. Мимоходом кивнуло, словно так и надо, и прямиком направилось в кухонный отсек. Игрейна там уже поджарила тосты и сейчас осваивала миксер, чтобы взбить омлет из консервированного молока, яичного порошка и лука в вакуумной упаковке. Норм через ее плечо запрограммировал кофейный аппарат, и запах оттуда потянулся такой, что Кирилл уже почти решил оставить «ребенку» за расторопность,