– Разумеется! – Немезис отпил кофе. – А хотите, я подарю вам «Закат на Ифидисе»? Встреча с высоким искусством в какой-то мере компенсирует вам моральные терзания. Я понимаю, сейчас вы предаете сами себя, клянете почем зря, клеймите позором. Но это пройдет. Просто сейчас обстоятельства сильнее. Вы поймете это очень скоро.
– Ладно, заверните. Прихвачу ваш шедевр, – сказал Иван. – Только без рамы, она не впишется в мои интерьеры. Дадите время подумать? До полной луны еще два дня.
– Без рамы нельзя, это законченная вещь, – сказал Немезис. – Вечером перед наступлением полнолуния вы должны дать ответ. Ваш двойник заедет за вами в шесть.
– Нет-нет. Если можно, обойдемся без зеркальных отражений. Новая встреча со своей темной половиной кажется мне пошлой, как водевиль для безымянных.
Немезис подал знак, и лже-Иван подернулся рябью, заструился, будто горячий воздух в пустыне. Стал нечетким, как смазанная фотография. Обломок даже глаза прищурил и заслонился рукой, оберегая глаза от фокусов ожившего миража.
– Это полиморф. Зовут Нерей, – пояснил Немезис. – Принимает любой облик. Ну… почти любой. Кое-что ему все-таки не позволяется. И он это знает, правда, малыш? Нельзя принимать облик папочки Немезиса, это смерти подобно.
Полиморф оплыл, словно стеариновая свеча, перестал струиться, потом внезапно, рывком обрел четкость и стал вполне обычным человеком. Заурядным, чуточку грузным мужчиной. Встретишь на улице – пройдешь мимо. Он подошел к стене, снял то, что Немезис назвал «Закат на Ифидисе», завернул в газеты и перевязал жгутом.
– До завтрашнего вечера, имяхранитель, – сказал Немезис и отсалютовал кофейной чашкой.
– Вас не сильно расстроила потеря двух болванов на водах? – язвительно спросил на пороге Иван. – Я не хотел. Они первые начали.
– Не берите в голову, – чернокнижник небрежно отмахнулся. – Вы правильно сказали – болваны. А болванов в мире как мух. До встречи…
Дома Иван распаковал картину, критически оглядел и так, и эдак, повертел в руках, перевернул вверх ногами. Усмехнулся и отставил в сторону. Нагнулся подобрать с пола газеты и наткнулся глазами на интригующий заголовок. «Двойное убийство!» – аршинными буквами возвещали «Ведомости».
Бормоча: «Интересно, интересно», он развернул газетный лист. В статье, переполненной восклицательными знаками и многоточиями, писали, что на северо-восточном побережье рыбаками обнаружены два мужских тела. Трупы не поддаются опознанию, так как лица утопленников сильно изъедены морскими обитателями. Окружная жандармская служба вынесла вердикт о насильственной смерти. У одного из найденных острым предметом перебит позвоночник, второй убит рубящим ударом в лицо. Не исключено, орудием убийства послужил тот же предмет. Загадкой для полиции является не только личность убитых, но и место совершения преступления. В округе никто из жителей не пропал. По всей видимости, убитые были нездешними.
– Значит, расщелина все же ведет в море, – поднял Иван палец, будто продолжая давешний спор с Кастором. – Парень с девчонкой из легенды вполне могли бежать. Не только они, их младшие брат и сестра тоже.
Настроение улучшилось, будто получил привет от старых друзей. Иван еще раз взглянул на картину и неожиданно для себя расхохотался. Стало удивительно легко, и уверенность, что все образуется, снизошла на него, как долгожданная вечерняя прохлада. Он бросил взгляд на творение Немезиза.
– Место этому шедевру только в музее, – усмехнулся Иван. Повернулся к линзе, заказал к подъезду конный экипаж и в хорошем расположении духа сварил себе кофе.
Урочным вечером, едва пробило шесть, в дверь позвонили. Давешний полиморф молча стоял на пороге и ждал.
– Очень вовремя. Проходи, ты мне нужен.
– Хозяин ждет ответа.
– Знаю. Сейчас поедем к нему. У меня для него готов отдарочек.
Взгляд полиморфа сделался вопросительно-удивленным.
– Я приготовил для твоего хозяина ответный подарок. Как человеку искусства. Что на твой взгляд, подходяще? Все же ты в какой-то степени моя половина, и вкус у тебя быть просто обязан.
На столе стояли две картины, написанные в одной манере.
– Мазня-мазней, – скривился полиморф. – Мы берем это с собой?
– Обязательно.
– Тебе придется выпить это, – Нерей подал Ивану небольшой пузырек с бесцветной жидкостью. – Ты не должен знать, куда мы едем.
– Опять?
– Уже пора привыкнуть.
– Так и жизнь можно проспать, – проворчал Иван, но, тем не менее, содержимое пузырька выпил.
– …Проснитесь, имяхранитель, ну просыпайтесь же. Так и жизнь можно проспать!
Иван протер глаза.
– Не далее как час назад я говорил то же самое вашему помощнику.
– Увы, лишь время сущее, все остальное тлен. Мы стали ближе к нашей цели еще на час. Надеюсь, вам хватило времени для принятия решения?
– О, да, конечно. Я подумал и решил отказаться от слова «нет». Вы правы, мерзкое и неприятное слово. От него веет какой-то безысходностью.
– Это просто восхитительно! Я надеялся на ваше понимание. Позвольте предложить отобедать с нами. Предстоящая луна потребует от вас большего мужества, чем обычно. Ведь именно сегодня звезды пророчат вам неудачу. Ноктис, увы, погибнет, и храбрый имяхранитель окажется бессилен перед силою полной луны. Расмус, бродяга, готовь обеденную залу! Труппу котофеев и синих дев на сцену! Лучшие вина на стол! Вам, имяхранитель, как обычно, мадеру?
– Почему-то не удивляюсь тому, что вы изучили меня досконально. Да.
– Лучшую мадеру на стол! Дражайший Иван, ну, скажу я вам, это будет пиршество! – Немезис взмахнул руками, словно дирижер. – Но, может быть, вам перед подвигом противопоказан алкоголь?
– Полноте, дорогой астролог. Что за сомнения? Чуть-чуть доброго вина для поднятия духа не повредит.
К восьми часам нелепо-роскошная обеденная зала была убрана со щедростью, граничащей с безвкусицей. «Он не мог сделать красиво, поэтому сделал богато», – усмехнулся Иван. Страсть хозяина к золоту и его оттенкам смахивала на патологию. Практически все в обеденной зале было сделано из золота или раскрашено под него.
«Немезису впору менять псевдоним, – Иван прикрыл глаза. – Например, Мидас! Чем плохо?»
На сцене творилось нечто невообразимое. Бал в бестиарии. Под
