– Я тоже его не понимаю, - отозвался Квинт. - Темнит что-то наш третий адмирал - так темнит, что сам весь почернел.
'Интересное замечание, - подумал мичман. - А ведь и верно: такое впечатление, что вокруг Дагабура образовалось какое-то тёмное облако. И аура у него странная - изувеченная, что ли…'.
Впрочем, для недоумения, которое испытывал весь личный состав экспедиции, не нужно было углубляться в тонкие материи - поведение адмирала было труднообъяснимым с позиций простой логики. Галактиане внимательно следили за Третьей планетой, непонятным образом изменившейся за одну ночь, и установили, что она далеко не мертва, а достаточно густо населена, и что города её, за малым исключением, отнюдь не разрушены. И на планете шла война, причем с применением таких средств, которых у её аборигенов и в помине не было всего несколько лет назад, до ядерной катастрофы.
Это вызывало массу вопросов, однако Дагабур категорически запретил все полёты скаутов к Третьей, мотивируя это своё весьма странное, мягко говоря, решение туманными соображениями 'общей безопасности'. 'Будем ждать!' - приказал он с таким выражением лица, что никому из его подчинённых не захотелось с ним спорить.
В поведении адмирала были и другие странности. Все участники экспедиции, за исключением узкого круга Технократов-руководителей, были полностью лишены какой-либо информации о происходящем в центре Галактики - Дагабур опечатал своим личным кодом станции гиперсвязи Базы и флагмана, крейсера 'Обстоятельный', не допуская к ним никого, кроме избранных - офицеров, преданных ему лично. Других чрезвычайных мер не было - пока? - но и этого хватило, чтобы вызвать глухое раздражение людей.
Теллиар беспокоился об отце с матерью и о сестре - его мучила неизвестность. 'Лёд и плазма! - негодовал он. - Мы, свободные люди свободного мира, сидим здесь под строгим надзором, словно арестованные Разбойники!'. 'Остынь, сынок, - успокаивал его Квинт, - не ты один кипишь праведным гневом. Погоди, терпение у людей лопнет, и тогда… А насчёт Разбойников… Сдаётся мне, что наш славный адмирал надумал пойти по этой кривой тропке - решил под шумок устроить себе сепаратное гнёздышко на краю Галактики и жить своим умом, не подчиняясь Совету. Были уже такие хитрецы, и не однажды - они-то и становились Разбойниками'. Предположение старого боцмана показалось Теллиару вполне логичным, но оно не объясняло действий Дагабура, касающихся Коварной планеты: если уж ты решил основать некое подобие удельного княжества, то в первую очередь тебе надо знать, кто твои ближайшие соседи, и что творится у тебя под боком.
Тем не менее, все распоряжения начальника экспедиции выполнялись - пока? - флот Дальней Разведки славился своей дисциплинированностью. Шли дни, похожие один на другой, и ничего не менялось: новостей не было, Базу по-прежнему окутывало защитное поле, 'Обстоятельный' не выходил на орбиту - 'Ждём, пока нас засыплет песком до самого верху', как шутил его экипаж, - и скауты летали только над поверхностью Красной планеты, лишь изредка углубляясь в астероидный пояс. И каждые сутки сменялись наблюдатели на дозорных постах - слежение за загадочной Третьей планетой осуществлялось непрерывно, и вся свежая информация немедленно передавалась Дагабуру. И люди, видевшие адмирала, короткими кивками отвечавшего на приветствия подчинённых, ощущали истекавший от него
…Вахта Теллиара и Квинта подходила к концу, когда система дальнего обнаружения зафиксировала взлёт с Коварной планеты нескольких десятков ракет. Поначалу Теллиар не придал этому особого значения - он предположил, что в ходе войны одна из враждующих сторон наносит по другой массированный удар, - но когда эти ракеты начали удаляться от Третьей, и детекторы сообщили от том, что они оснащены аннигиляционными двигателями, мичман насторожился. А когда расчёт траекторий загадочных ракет показал, что они идут к Красной планете, Теллиар решил доложить Дагабуру. Раним утром сон особенно крепок, но сообщение было чрезвычайным - мичман не сомневался, что адмирал будет гораздо больше рассержен задержкой такой информации, нежели тем, что ему не дали поспать.
Теллиар не ошибся: не прошло и пяти минут, как Дагабур появился в дозорном посту - собранный и напряжённый, словно взведённая пружина. А когда мичман в полутьме поста разглядел лицо начальника экспедиции, ему стало не по себе: в глазах адмирала танцевало
Дагабур быстро проверил показания сенсоров и записи запоминающих устройств, с минуту молчал, а потом активировал коммуникационную сеть и отдал несколько коротких и сухих приказов:
– Всем скаутам - возвращение на Базу. 'Обстоятельному' - готовность к старту и к применению оружия. Защитное поле - усиленный режим. И, - он чуть помедлил, придавая весомость своим словам, - никаких активных действий. Наблюдать. Я на связи - постоянно.
…Несмотря на полное отсутствие опыта межпланетных перелётов, флот гремлинов через несколько дней достиг цели - без всяких препятствий и происшествий. Эридан и Нэсси смотрели на диск Красной планеты, и им обоим казалось, что здесь их давно ждут, причём не просто союзники, а единомышленники - или хотя бы один единомышленник.
Летатели садились вблизи Базы, в зоне прямого визуального наблюдения, но ни один скаут не поднялся в воздух. Не взлетел и крейсер, и его эмиттеры, способные за пару секунд испепелить весь флот Исхода, молчали. Само по себе это не было необычным - не слишком разумно начинать контакт с обмена энергоразрядами, - но Теллиара не покидало ощущение опасности, которую несёт в себе именно
– Не горячись, сынок. Не верь тому, что болтают про твоего отца, - адмирал Даэций всегда сперва думал, а потом уже хватался за бластер. Стрелять - дело нехитрое, но нужно точно знать, в кого ты стреляешь, и зачем. Давай-ка сначала разберёмся, что за гости к нам пожаловали, и почему наш адмирал так им рад.
Глайдер Дагабура вышел из-под силового поля Базы и понёсся, таща за собой шлейф пыли, к остроконечным силуэтам чужих кораблей, ясно видимым в разреженной атмосфере Красной планеты. А навстречу ему уже мчалась другая машина - глайдер Эридана.
– Устала?
Мерседес молча кивнула.
'Можно было и не спрашивать, - подумал Диего, - достаточно прислушаться к своим собственным ощущениям. Только это не усталость - за несколько дней моя Сирин постарела на несколько лет. Да и я сам тоже поседел и в изобилии обзавёлся морщинами. Как я теперь выгляжу, можно увидеть, спустившись к реке и посмотрев на своё отражение в зеркале воды. Вот только мои мышцы активно возражают против таких гимнастических упражнений - это ведь надо идти вниз по склону, а потом ещё карабкаться обратно. Так что это не усталость - это старость, обрушившаяся на нас обоих за те невероятно короткие доли секунды, которые мы провели там, в недрах материи, растянув внешнее время в миллиарды раз. С Духами Времени не шутят… И ещё - то, что обитатели этого Мира называют лучевой болезнью. Мы приблизились к клокочущему источнику Силы на расстояние протянутой руки и обожглись. Ведь мы здесь не боги, мы - люди…'.
Он посмотрел на свои ладони, усыпанные крохотными кровоточащими язвочками. 'Нейтроны жалили злее москитов - лучшие целители не в силах выгнать из наших тел яд от их укусов. И неудивительно: орты - не боги, и даже не эски. Они - люди…'.
– Но мы всё-таки спасли это Мир, мой Маг, - сказала Мерседес, не открывая глаз. - Он будет жить, будут рождаться дети - много детей, - и Души Бестелесных вернутся в Круг Бытия в новых воплощениях.
– Спасли, моя Магиня, - согласился Диего. Он не удивился, что его вторая половина отвечает на его мысли - чему тут удивляться? - И, кажется, не в первый раз, а? Помнишь? Такое уже было когда-то…[24]
– Помню, - на губах Мерседес родилась улыбка. - А потом мы с тобой искали друг друга тысячи лет…
– …и нашли. Дороги Миров сходятся. Жаль только…
