изучающего Пограничный Мир. Нет, Катри, нет — таи свою силу до времени…
На один лишь краткий миг что-то человеческое шевельнулось в душе Чародея, когда он смотрел на своих воинов-людей и видел решимость, написанную на их лицах, решимость и готовность к самопожертвованию. Ему вдруг остро захотелось презреть всякую осторожность, метнуться огненным смерчем туда, в Лес, смять, разорвать и разметать в клочья гигантскую чёрную амёбу, вползшую в его Мир, и вырвать из её липких лап маленькую лесную ведьму. Но холодный рассудок Мага тут же взял верх — прекрасный душевный порыв оборачивался бессмысленностью. Вряд ли Эндар в одиночку возьмёт верх над целой сворой Разрушителей, несмотря на всё своё несравненное боевое умение. А его Отряд — устоят ли они, если неизбежная магическая контратака настигнет их в полёте, когда силы учеников чуть ли не полностью уйдут на то, чтобы поддерживать само Заклятие Левитации? Тогда Катри, вместо использования совокупной силы, собранной по капле аколитами, вынужден будет прикрывать и спасать их самих. А Хоэ… Если с ней случилось что-то необратимое, то уже случилось, если же нет — то он, Лесной Маг, успеет придти на помощь. И имеет ли право он, Властелин, бессмысленно жертвовать своими лучшими воинами? Истинный полководец не тот, который вырывает победу любой ценой, а тот, который умеет достичь цели с минимальными для себя потерями. Война и жертвы — категории суть неразделимые, но бывают потери неизбежные, а бывают те, каковых можно и должно избежать. И из-за своей относительно небольшой численности Алые Воители очень хорошо усвоили эту истину.
Уходили назад густо заросшие Лесом берега. Знание пути очень пригодилось Катри — не было необходимости прибегать к колдовству, даже для придания дополнительных сил гребцам (людей на ладье хватало для простого чередования на вёслах). Всё выглядело предельно достоверно — движется себе по воде обычная ладья сборщиков дани, ничем не отличимая от десятков ей подобных.
А Чёрные не дремали: не раз и не два ощущал Эндар ледяное касание их заклинаний, нацеленных на изучение Пограничного Мира. Разрушители не спеша, но и не останавливаясь, просматривали окружающее, доискиваясь причин краха своего первого Проникновения. Они наверняка знали уже и о Хурру, и о Видящих, и теперь скрупулёзно оценивали степень их вероятного магического сопротивления. Не оставалось никаких сомнений в том, что, поддайся Катри своему мгновенному порыву и устремись вперёд очертя голову, летящий Отряд немедленно был бы обнаружен и атакован — в самых невыгодных для Эндара условиях. А сейчас воины Лесного Мага продвигались к цели пусть медленно, но неотвратимо и незаметно.
Воитель хранил ледяное спокойствие, хотя напряжение мало-помалу нарастало — ладья давно уже оставила за выгнутой своей кормой главное русло Реки и поднималась теперь вверх по течению извилистого притока, на берегу которого расположено селение ан-мо-куну. Вернее всего, было расположено…
Они достигли цели, когда солнце очередного дня в полную силу заливало светом и реку, и лес. Это было составной частью плана Эндара — среди бела дня кто угодно чисто инстинктивно меньше опасается внезапного нападения, нежели воровского удара под покровом ночной темноты.
Представшая глазам людей картина не являла собой, на беглый взгляд, ничего необычного: тростниковые хижины, многочисленные дымки и люди, привычно занятые своими повседневными делами. Вот только почему-то никто из них даже не повернул головы в сторону ладьи, когда судно огибало закутанный в зелень зарослей мыс, длинным языком вдававшийся в реку. И лишь Катри видел своим вторым зрением нечто совершенно иное.
Селения не было: ни хижин, ни людей — морок, умело созданный для отвода не слишком искушённых в чародействе глаз. На месте обнесённой бревенчатым частоколом лесной деревни высилась чёрная стена из металлокамня высотой в человеческий рост, замыкавшаяся в кольцо, словно свернувшаяся сытая змея. Стена эта была чуть выпуклой — первый пояс такого же купола, который когда-то закрывал в песках Сердце Пустыни. Придёт время — и чёрная полусфера сомкнётся и скроется за зелёным пологом Леса, как та, первая, скрылась под жёлтыми волнами Великой Пустыни. А на самой оконечности лесистого мыса, в двух шагах от воды, возвышалось корявое громадное высохшее дерево.
Ловко, ничего не скажешь… Имей страж человеческий облик, — или хотя бы человекоподобный, или вообще любого существа из плоти, — им наверняка заинтересовался бы какой- нибудь вечно голодный хищный обитатель чащи. Конечно, он поломал бы себе все зубы на такой добыче, но Чёрные Маги (подобно самому Эндару) избегали излишнего использования колдовства — ведь они до сих пор не знали наверняка, какие сюрпризы может преподнести им этот загадочный Мир, и остерегались. Вот и застыло вне чёрного кольца уродливое старое дерево, пялившееся во все стороны деревянными глазами — магия зародыша Купола не создавала помех вынесенному на некоторое удаление наблюдателю.
У самого борта шумно плеснуло. Из-под воды вынырнула жабья морда с усаженной кривыми зубами широченной пастью. Жабоящер шевелил огромными выкаченными глазищами (круговой сектор обзора — совершенное с этой точки зрения творение природы), словно прикидывая — съедобно ли это странное плавучее что-то или же нет? «А ты очень вовремя, приятель, мне даже сотворять ничего не потребуется…».
Жабоящер шумно выдохнул и направился к берегу, резко отталкиваясь мускулистыми задними лапами. Гигантская лягушка удалялась от корабля, а сознание Катри раздвоилось: на носу ладьи стоял, держась рукой за деревянную резную звериную шею, хамахерийский колониальный чиновник в длинном сером плаще, скучающе глядя на селение лесных дикарей; а над самой водной поверхностью стремительно проскользнула бестелесная быстрая тень.
Земноводная тварь тем временем выбралась на берег у самого дерева, завозилась, вдавливая во влажный песок пальцы-когти передних лап, присела, раздувая чешуйчатое белое горло, и неожиданно резко метнулась-прыгнула.
Заклятье стража опоздало на ничтожнейшую долю мгновения. Людям на корабле показалось, что на берегу взвыло и засверкало острейшее тонкое полотно пилы — на мокрый песок посыпались опилки и древесная труха. А сам Эндар — его дубль-копия — отпустил жабоящера и молниеносно перекрестил своим зачарованным клинком проступившую под древесной формой человекоподобную фигуру в блестяще- чёрном боевом облачении Магов-Разрушителей.
Один.
Время спрессовалось в тугой ком. Аколиты подготовили для Властелина вдоволь Силы, и он не замедлил пустить её в ход — быстро и умело. Черный ещё умирал, Душа его ещё только-только высвобождалась из оков плоти, а на погибающего врага уже опустилась вязь тончайших заклятий, защищённых от тех, других, которые таились за металлокаменным валом. Имитация — для следящих за стражем кажется, что с ним не случилось ровным счётом ничего: всё также работает сознание, не говоря уже о функциях физического тела. Морок высшего уровня — он не продержится долго, как его ни подпитывай: такие подмены недолговечны по самой своей сути. Секунды капают быстро, но их должно хватить — пока там, за стеной, не разберутся в происходящем и не поймут, что к чему. Вскрытие угасающего разума — доступ к драгоценной информации. Разрушителей всего пятеро, хотя нет, уже четверо — и это хорошо, очень хорошо! И ещё: там, за стеной, люди, десятки людей, если не сотни — те, что совсем недавно были вольным лесным племенем. А сейчас они застыли в странном состоянии полусна-полусмерти, безучастные ко всему, с восковыми лицами и пустыми глазами. Придёт час, они проснутся и пойдут к другим Детям Леса, пойдут через непролазные заросли, погибая в когтях чудовищ и проваливаясь в жадные пасти окон болотной трясины. Они будут продираться между шипов живых лиан, оставляя на колючках клочья одежды и собственной кожи. Большинство из них погибнет, но некоторые дойдут, чтобы заразить фанатичной Новой Верой других людей Великого Леса. Маленький камешек сорвёт лавину… Всё просто и опробовано многократно во множестве Миров (особенно Юных) — вера в новых богов оборачивается реками крови тех, кто упорно цепляется за прежних идолов. Иногда механизм сложнее: берётся идея (та же религия, по сути), находящая отклик в измученных сердцах и обещающая всеобщее благоденствие (и не в загробном мире, а здесь, на грешной земле, в не столь отдалённом светлом будущем, которым в полной мере смогут насладиться если не внуки, то уж правнуки — наверняка). И тогда последствия ещё страшнее, а реки
