— А если он у него закрыт? — потребовал уточнения Гена.
— А у меня открывалка есть. — Чебурашка торопливо просеменил в сторону развалин кузни и вскоре вернулся оттуда, волоча за собой огромный кузнечный молот. — Как по башке двинем, у него не то что один… оба враз откроются, будет знать, как посад рушить.
— Взрослеешь на глазах… — Илья отнял молот у Чебурашки — Но мы одна команда. А своих обижать нельзя!
— Пррравильное решение… — На середину круга на карачках выполз Балбес, потеснив шефа. — А потому требую справедливого и беспристрастного суда над этой свинячьей рожей. — Рога Балбеса мотнулись в сторону Бывалого, отбросив заодно и шефа туда же.
— Это мы запросто, — оживились головы, — а ты… это…
— Обижаете. Я что, дурной? — Балбес с трудом оторвался от земли и принялся копаться в своей набедренной повязке. — Где-то у меня тут было…
— Только без непристойностей, — запротестовала Яга, уже успевшая прийти в себя после неудачной посадки. Удобно примостившись на бревне, она деловито разматывала клубок ниток из медвежьей шерсти.
— Да где ж она? — Балбес хлопал себя по бедрам, ощупывая повязку. — В долг поверишь?
Илье все это надоело.
— У тебя что, претензии к своим коллегам?
— Ну!
— Кончай эту бодягу!!! Вы меня уважаете?
— Спрашиваешь!
— Какой базар, папа! — зашумело собрание.
— Тогда объявляю мораторий на все разборки, за исключением одной.
— Какой?
— Разборки с Кощеем. У нас стрелка. Забыли?
— Папа, не боись!
— Да мы его…
— Лично на рога намотаю!
— Нам бы только для поднятия духа…
— Все будет. И для поднятия, и для опускания… А ну тащите сюда все, что от терема осталось.
Команда Ильи, почувствовав твердую руководящую руку, дружно взялась за дело, и вскоре бревна и обломки рухнувшего терема Василисы перекочевали в центр подворья.
— Поджигай!
Саламандра вылетела из своей кастрюльки и радостно взлетела на вершину дровяного холма. Раздался треск, и появились первые язычки пламени. Через пару минут костер разгорелся, осветив посад и всех участников ночного шабаша.
— Совсем другое дело, — удовлетворенно хмыкнул Илья, потирая шишку на лбу. — Вот теперь можно и для поднятия духа…
— Ура!!!
Спасенные Трусом и Бывалым ведра торжественно выставили перед капитаном.
— Папа, банкуй! — «Папа» уже не возражал. Благие намерения выйти трезвым из этой переделки рухнули на поляне Яги.
— Гуляют все… кроме Лиха. Он как выпьет, такой дурной становится!
Лихо тоже не возражал, так как мирно спал, повязанный домовыми веревкой, поддерживавшей раньше его же штаны. Боевой дух союзной армии чистой и нечистой силы, ставшей под знамена «папы», был немедленно поднят на должную высоту.
— Папа! Что б мы без тебя делали? — Левая в пьяном умилении полезла целоваться к «папе». С другой стороны с той же целью лезла Правая. Господь хранит детей и пьяниц. Центральная опередила их обеих. От ее поцелуя «папа» закувыркался в сторону костра, и поцелуи Правой и Левой достались Центральной.
— Как трогательно, — всхлипнул Трус, вытирая слезу левым рогом. — Балбесик, а ты не хочешь с нами поцеловаться?
— Хочу, Трусик, — проблеял Балбес и пополз в сторону своих сограждан по суверенному болоту.
— А вы представьте себе: папы нет и выпивка кончилась…
— Кошмар!!!
— Чур меня, чур меня…
— Ну ты скажешь, зелененький. Это как так — папы нет?!!
— Ну а если… — упорствовал Гена.
— Ребята, давайте жить дружно. — Илья отряхнул свою старомодную рубашку, отметив про себя, что она уже стала не чище его подпаленной гимнастерки. — В этом деле главное — система. Если она работает, то есть… гм… папа, нет папы — дело от этого не страдает.
Яга подняла голову и, не прекращая стучать спицами, с любопытством прислушалась.
— Папа, научи! — Команда Ильи смотрела влюбленными глазами на своего вождя. Капитан огляделся, прикидывая, где бы пристроиться. Чебурашка, поняв его намерения, нырнул в темноту и вскоре вернулся, волоча за собой кресло.
— Откуда?
— Оттуда. — Чебурашка мотнул головой в сторону костра.
— Заныкал?
— А чего палить зазря? Мебель почти не пострадала. Вдруг, думаю, Василиса или папа отдохнуть захотят.
Илья довольно улыбнулся, польщенный заботой, ласково потрепал министра финансов по мягкой шерстке на голове и уселся в кресло. Спинка отлетела, ножки раздвинулись в разные стороны, и Илья вновь очутился на земле.
— Мебель не пострадала, говоришь? — кряхтя, спросил капитан, с трудом поднимаясь в очередной раз.
— Почти, — смутился прораб. — Ща починим.
И Чебурашка направил свои стопы в сторону развалин кузницы.
— Ну уж нет, я лучше постою.
— Папа, так что там насчет системы? — Черти, изрядно намучившиеся в бесплодных попытках самостоятельно добыть «нектар», ерзали от нетерпения.
— Так и быть, слушайте. Главное в этой системе— отсутствие конкурентов, ибо лучший вид конкуренции — это монополия. Ясно излагаю?
— Ага, — отрицательно закрутила головами аудитория.
— А что такое конкуренция?
— А что такое монополия?
— Та-а-ак, — задумчиво протянул Илья. — Ладно, попробуем проще. Чебурашка, тащи сюда какую- нибудь бумагу из своих закромов.
— Нету, — огорченно вздохнул прораб, — не изобрели еще. Может, пергамент?
— Тащи. — Капитан вытащил из рюкзака шариковую ручку, постелил на спинку кресла пергамент, доставленный министром финансов, и пустился в объяснения.
— Значит, так. В целях обеспечения секретности информацию раздробим на мелкие кусочки и хранить будем в самом недоступном месте… по частям.
— Ивана-сан, моя им не доверять. Секрет моя хранить. Моя самурай. Моя никому не сказать, всем головы отрубать. — Слегка оклемавшаяся катана уже несколько минут с любопытством прислушивалась к лекции папы и теперь вносила свои предложения, ерзая у него на плече.
— Цыц, япошка! Тебе русскую душу не понять. Теперь внимание! Записываю. Це два аш пять о аш. Понятно? — Илья удовлетворенно обвел рамочкой корявую надпись, красовавшуюся в центре листа: «С2Н5ОН».
— Ага, — неуверенно протянула ошарашенная аудитория.
