месячного жалования. Я пытался узнать у нее что-нибудь о Президенте, но это оказалось невозможно. Она делала вид, что вообще ничего не знает о паразитах и летающих тарелках, хотя наряд ее объяснялся только одной причиной.
Тогда я спросил, что передают в новостях. Она ответила, что была слишком занята и ничего не видела, а когда я попросил поставить мне в комнату стереовизор, сказала, что нужно будет спросить у доктора, который прописал мне 'полный покой'. Я поинтересовался, когда смогу увидеть этого самого доктора, но тут раздался сигнал вызова, и она ушла.
Я сразу подтасовал колоду, чтобы ей достались хорошие карты, не требующие прикупа - так мне не пришлось бы передергивать.
Позже я уснул и проснулся, лишь когда мисс Бриггс принесла мокрую марлю, чтобы я умылся, и хлопнула ею меня по лицу. Затем она помогла мне приготовиться к завтраку, который принесла уже Дорис. За едой я пытался выведать у нее какие-нибудь новости, но так же, как и с мисс Бриггс, ничего не добился. Сиделки порой ведут себя так, будто работают не в больнице, а в яслях для умственно отсталых детей.
После завтрака заглянул Дэвидсон.
– Мне сказали, что ты здесь. - На нем были только шорты и ничего больше, если не считать бинтовой повязки на левой руке.
– Это уже больше, чем сказали мне, - пожаловался я. - Что у тебя с рукой?
– Пчела ужалила.
Он явно не хотел говорить, при каких обстоятельствах его полоснули из лучемета - что ж, его дело.
– Вчера здесь был Старик. Вылетел отсюда пулей. Ты его после этого видел?
– Видел.
– И что?
– Все нормально. Сам-то как? Психологи уже допустили тебя к секретным материалам?
– А что, кто-то во мне сомневается?
– Спрашиваешь! Бедняга Джарвис так и не оклемался.
– Серьезно? - Почему-то мысль о Джарвисе не приходила мне до сих пор в голову. - И как он сейчас?
– Никак. Впал в коматозное состояние и умер. Через день после твоего побега. В смысле, после того как тебя захватили. - Дэвидсон смерил меня взглядом. - У тебя здоровья, видно, хоть отбавляй.
Я, однако, совсем этого не чувствовал. Накатила слабость, и я заморгал, борясь с подступающими слезами. Дэвидсон сделал вид, что ничего не заметил.
– Видел бы ты, что тут было, когда ты смылся! Старик рванул за тобой, если можно так выразиться, в одном пистолете и насупленных бровях. И, наверно, поймал бы, да полиция помешала, и пришлось его самого выручать. Дэвидсон ухмыльнулся.
Я слабо улыбнулся в ответ. Было в этой сцене что-то одновременно возвышенное и комичное: Старик в чем мать родила несется спасать мир от смертельной опасности.
– Жаль, я не видел. А что еще случилось в последнее время?
Дэвидсон пристально посмотрел на меня и сказал:
– Подожди минуту.
Он вышел из палаты, но вскоре вернулся.
– Старик сказал, можно рассказать. Что тебя интересует?
– Все! Что произошло вчера?
– Вот вчера-то меня как раз и прижгли. - Он повел забинтованной рукой. - Повезло еще, потому что троих других агентов убили. В общем, шороху много было.
– А Президента? У него…
Тут в палату ворвалась Дорис.
– Вот ты где! - накинулась она на Дэвидсона. - Я же сказала лежать.
Тебе давно пора быть в госпитале. Машина ждет уже десять минут.
Дэвидсон встал, улыбнулся и ущипнул ее за попку здоровой рукой.
– Без меня все равно не начнут.
– Ну быстрее же!
– Иду.
– Эй! - крикнул я. - А что с Президентом?
Дэвидсон оглянулся через плечо.
– С ним-то? С ним все в порядке, ни единой царапины.
Через несколько минут вернулась рассерженная Дорис.
– Пациенты! - произнесла она так, будто это бранное слово. - Я ему должна была двадцать минут назад укол сделать, чтоб подействовал еще до больницы. А сделала, только когда он в машину садился.
– Что за укол?
– А он не сказал?
– Нет.
– М-м-м… в общем-то, никакого секрета тут нет. Ему левую кисть ампутируют и пересаживают новую.
– Ого!
Теперь он, подумал я, уже не расскажет, чем кончилось, потому что увидимся мы не скоро: когда руку пересаживают, это не шутка; его дней десять под наркозом продержат. Снова решил попытать Дорис:
– А что со Стариком? Он ранен? Или раскрыть эту тайну будет против ваших священных правил?
– Говоришь много, - строго ответила она и сунула мне стакан с какой-то мутно-белой жижей. - Пора еще раз подкрепиться и спать.
– Рассказывай, а то я выплюну все обратно.
– Старик? Ты имеешь в виду шефа Отдела?
– Кого же еще?
– С ним, слава богу, все в порядке. - Она состроила недовольную физиономию. - Не приведи господь такого пациента.
Глава 10
Еще дня два или три меня держали в постели и обращались со мной как с ребенком. Впрочем, я не возражал: последние несколько лет мне просто не доводилось отдыхать по-настоящему. Болячки заживали, и вскоре мне предложили - вернее приказали - делать легкие упражнения, не покидая палаты.
Потом как-то заглянул Старик.
– Ну-ну, симулируешь, значит?
Я залился краской, но все же нашелся:
– Какая неблагодарность, черт побери! Достань мне штаны, и я тебе покажу, кто симулирует.
– Остынь. - Старик просмотрел мою больничную карту, потом сказал Дорис: - Сестра, принесите этому человеку шорты. Я возвращаю его на действительную службу.
Дорис уперла руки в бока и заявила:
– Вы, может, и большой начальник, но здесь ваши приказы не имеют силы. Если лечащий врач…
– Хватит! Принесите ему какие-нибудь подштанники.
– Но…
Старик подхватил ее на руки, поставил к двери, и хлопнув по попке, сказал:
– Быстро!
Она вышла, недовольно бормоча, и вскоре вернулась с доктором.
– Док, я послал ее за штанами, а не за врачом, - добродушно сказал Старик.
Тот юмора не оценил и ответил довольно холодно:
– А я бы попросил вас не вмешиваться в лечебный процесс и не трогать моих пациентов. - Он уже не
