Я взглянул на число и увидел, что газета была почти месячной давности, за 10 июня. Страховые премии налогами не облагаются. Значит, уже тогда я ощутимо разбогател. Тем не менее многое оставалось непонятным. Например, 500 тысяч косморублей – сумма, конечно, немалая, но с моими слишком щедрыми тратами не настолько большая, чтобы меня преследовали по пятам и врывались в мой номер, размахивая бластерами. Значит, было еще что-то, о чем в статье умалчивалось.
Посетители за соседними столиками менялись быстро: видно, это заведение было чем-то вроде забегаловки, куда заскакивали на пять-десять минут. Несколько раз я замечал на себе недоуменные взгляды хозяина, подзывал робота, заказывал еще порцию местного варева и глотал его, задаваясь вопросом, содержит ли оно что-нибудь, кроме перца? Так прошло часа три, а потом, сморенный теплом, я незаметно для себя задремал, что было неудивительно, так как в последний раз спал еще в ракете. Не знаю, сколько времени я находился в отключке, но, когда меня разбудил свирепый голос, в зале уже никого не было.
– Эй, вы, подъем, заведение закрывается! Здесь не ночлежка! Платите – и выметайтесь!
Хозяин кафе, коренастый низколобый детина, образчик местной «доброжелательности и радушия», стоял у входа, мрачно скрестив на груди волосатые лапы. Встав, я стал рыться в карманах – в одном, потом в другом. Не знаю почему, но, несмотря на хороший костюм, моя платежеспособность не вызывала у хозяина доверия. Он что-то негромко приказал роботам-официантам, и те выстроились у него за спиной.
Судя по виду этих андроидов, они очень даже были склонны к насилию, и первый закон робототехники им нисколько не препятствовал. «Интересно, как хозяин ухитрился снять основной запрет? Может, убедил их, что неоплативший клиент человеком не является?» – подумал я.
Внезапно стало ясно, почему я ничего не могу нашарить – все мои деньги остались в скафандре. Единственное, что у меня было, это идентификационная карта. Под тяжелым взглядом хозяина я вставил ее в прорезь автомата и подождал, пока загорится надпись, что за ужин заплачено. Как только я вышел, хозяин с грохотом захлопнул металлические двери и опустил жалюзи. Я даже не успел поблагодарить его за ненавязчивый сервис.
Втянув голову в плечи, я быстро пошел вдоль стены дома. С каждой минутой я все сильнее жалел, что уступил любопытству и сунул нос на Кулибию. Теперь мне хотелось лишь одного: поймать флаерс, поскорее попасть в космопорт и сразу стартовать, пока преследователи не обнаружили мою ракету!
Неожиданно рядом со мной остановился старомодный лимузин, казавшийся бесконечно длинным, как и все на этой планете. Его задняя дверь призывно открылась. Я некоторое время подождал, а потом заглянул в салон и увидел поманившую меня узкую женскую руку с красивыми длинными пальцами. Едва я сел в лимузин, как он тронулся, быстро набирая скорость. Впереди, за перегородкой, обрисовывался силуэт шофера-андроида. Лицо же женщины, сидевшей рядом со мной, было в тени. Но вот она наклонилась, и я узнал ту, что была со мной на фотографии. На ее ресницах дрожали слезы.
– Тит! – прошептала женщина и упала ко мне на грудь.
Я начал было что-то бормотать, но тут, сам не знаю как, наши губы слились в поцелуе – таком же длинном, как здешние дома и лимузины, но я уже успел привыкнуть к масштабам этого мира и не жаловался. Правда, несколько минут спустя андроиду вздумалось куда-то резко свернуть, и машина качнулась, точно большой корабль, на миг разъединив нас.
– Почему ты тогда уехал? – прошептала Евпраксия, прижимаясь ко мне так тесно, что даже сквозь костюм я ощущал жар ее тела.
– Были обстоятельства, – туманно объяснил я, соображая, что попал в непростое положение. Объяснять теперь, после поцелуя, что потерял память, было рискованно, меня могли неправильно понять.
– Я нашла тебя буквально чудом. Заехала в гостиницу, хотела зайти в номер, но дверь была открыта, там толпились какие-то люди, и я сделала вид, что мне дальше по коридору. Что там произошло, милый?
– Сам толком не пойму, – сказал я, пытаясь шутить. – Сантехник хотел сделать мне укол, но его оглушил портье и попытался нахлобучить на меня сканирующий шлем. Но сантехник очнулся, застрелил портье, все стали палить, и я сбежал.
Евпраксия жалостливо ахнула:
– Бедняжка, сколько ты перенес! И что всем этим людям было нужно от моего котика?
– Представления не имею! Но я им ничего не сказал.
– Обними же меня, герой! Опасности сводят с ума, ты такой таинственный, – промурлыкала Евпраксия и прильнула ко мне.
Внезапно что-то кольнуло меня в шею. Я сунул руку под галстук и извлек из-под него нечто, что могло бы быть булавкой, если бы не короткая антенна.
– Ты видела? Это радиомаяк! Кто-то за мной следит! – едва не завопил я.
– У тебя мания преследования, милый. Дай сюда! – нетерпеливо прошептала Евпраксия.
Не глядя, она взяла булавку и выбросила ее в окно машины. О дальнейшем я, как человек высокой морали, предпочту умолчать.
Немного погодя Евпраксия, сытая и довольная, как кошка, откинулась на сиденье и осведомилась, не голоден ли я.
– Нет уж, хватит с меня местной кухни. Здесь к каждому блюду должен прилагаться пожарник.
Шутка была оценена, в темноте сверкнули ее белые зубы.
– Да, в наших блюдах многовато перца, это потому, что вода неважная, – согласилась Евпраксия. – Надеюсь, в кафе ты расплачивался наличными?
– Нет, картой, – признался я уныло.
– Ты пользовался идентификатором! Какая неосторожность! Я же присылала человека, чтобы он тебя предупредил...
Вспомнив попрошайку с птицей, я нахмурился:
– Так маг-прорицатель был от тебя?
Евпраксия посмотрела в окно, и я увидел ее точеный профиль на фоне стекла.
– Это был мой дворецкий Эдуард. А птица – его ручной гриф. Удивительно, что ты не узнал Эдуарда, ведь именно он снял тебе номер. Мне стало известно, что за тобой следят. У моего дома и у гостиницы все время вертелись какие-то странные люди. Поэтому, когда ты вдруг исчез, я поняла, что дело нечисто, – сказала она.
Неожиданно лимузин остановился. Открыв дверцу, Евпраксия вышла из него и поманила меня за собой. Оказывается, мы уже выехали из города, а я и не заметил, когда это произошло. Съехав с дороги, машина стояла невдалеке от обрыва. Шоссе отсюда не было видно, а огни далекого мегаполиса расплывались в тумане, который поднимался от океана.
– Где мы? – спросил я.
– На скалах. Слышишь, как шумит океан? В детстве мой отец, граф, часто возил меня сюда. Он любил это прекрасное место. Милый, почему ты такой кислый? Разве ты не романтик?
– По-моему, вилла – это тоже вполне романтично, – пояснил я. – Там можно отдохнуть.
– На вилле опасно. Всюду шпики, прислуга, а я хочу быть с тобой вдвоем: только ты и я. Здесь нам не помешают. Нас никто не услышит, никто не увидит.
– А твой шофер? – спросил я, косясь на силуэт на водительском сиденье.
– Ты что, милый, он же робот. Разве он нам мешает? – Евпраксия засмеялась грудным смехом, а потом вдруг прильнула ко мне, обняла, и мы упали на песок.
Потом мы сидели на краю обрыва и смотрели, как из-за горизонта, пятнами просвечивая туман,
