невидимых плеч.
— Да, жаль, конечно, разработок и подсчетов… Жаль теории Хаотических Последствий… А моя бесценная Омега-книга! Неужели ее больше нет? Впрочем, хорошо, что хотя бы Альфа-книга осталась: в ней есть немало полезного… Послушайте, герцог… Вы случайно или намеренно сохранили все мои записи, касаемые гипотезы, трактующей Систему Окон?
— Уильям, не забывай, с кем говоришь.
Невидимка хмыкнул.
— Я помню, созерен. Только сейчас я вам нужен. Потому что этих чертежей никто как положено, не прочтет, кроме меня. Потому что вы вытащили меня из тюремного каземата. И небольшое нарушение политеса не должно вас раздражать.
— Хорошо, — терпеливо кивнул герцог, — согласен. Пороть за непочтение к господину тебя не будут.
— Пороть?! — Невидимка совсем сбросил мантию и расхохотался. — И думаете, я позволю нащупать, где у меня задница?!
Тут уж захохотал и герцог. Хоть он и был Главным Советником и человеком, облеченным великой властью и ответственностью, иногда ему хотелось вспомнить, каково это — быть обычным. Впрочем, он мгновенно посерьезнел:
— Уильям, дело тебе, да и мне тоже, предстоит действительно важное. Абсолютно тайное и, надеюсь, выполнимое. И здесь все зависит только от тебя.
Скрипнул придвигаемый к столу стул. Невидимка уселся, натянув на себя мантию — в кабинете сквозило.
— Объяснитесь, созерен.
Герцог мрачно посмотрел на настенный гобелен с вытканным гербом своего рода. Прижал палец к губам и, доставая кинжал, бесшумно подкрался к гобелену. И нанес точный колющий удар — прямо в серебристый цветок элриса, что красовался в центре герба.
Ничего не произошло.
Герцог вытащил из гобелена чистый кинжал, потом откинул и сам гобелен. В узкой нише, кроме дюжины спасающихся отчаянным бегством пауков, никого не было.
— Гламур меня побери, — задумчиво проговорил герцог, возвращаясь к столу и пряча кинжал. — Слуги перестали подслушивать тайны своих господ! Что творится, а?! Воистину, грядет гибель королевства… Слушай меня, премудрый Уильям. Мы лишились королевы. Абигейл сбежала с любовником. По всей видимости, безвозвратно.
— Так это ж просто замечательно! — хихикнул Гогейтис.
— Ничего замечательного! — рыкнул герцог. — Внутри страны сейчас полный бардак: народное недовольство, голод, мор, шайки бандитские разгулялись вовсю. Позавчера вон какие-то немытые уроды сожгли здание королевского театра. А сколько внешних врагов точит на нас зубы! Одна Славная Затумания чего стоит…
— Погодите, созерен… Неужели королева Абигейл была настолько значимой политической фигурой, что…
— Нет, конечно! Цена на нее в политике — как наемнику-душителю — в вышивании. — Герцог поморщился. — Но она была
Лицо герцога пылало. Он нимало не был патриотом. Но он присягал ей на верность. Ей, этой стране. А не королеве. И волей-неволей приходилось следовать присяге.
— Я вас понял, созерен, — спокойно сказал Уильям. — Не могу уразуметь лишь одного: почему вы упускаете благоприятный момент для того, чтобы вернуть стране
— Вилли, у нас больше
— Отнюдь. Читал и изучал с пристальным вниманием. И я помню, как это все началось.
— Ты про убийство безумного короля Бланка его женой Галлиной? Да, это был хорошо организованный дворцовый переворот. Причем до этого в истории Тарсийского Ожерелья переворотов было штук тридцать. Но удался только этот.
— Потому что его полностью организовали и провели женщины.
Герцог Рено как-то тоскливо усмехнулся и затем кивнул:
— До того самого момента никто, наверное, и не подозревал, что хрупкие, затянутые в корсеты создания с изнеженными руками и певучими голосами смогут вот так — всерьез и виртуозно уби… добиваться своего. И они добились.
— «Точность — вежливость королев! — воскликнула блистательная Галлина и вонзила кинжал точно в правое предсердие своего венценосного супруга…» — дословно процитировал Уильям фразу из летописи и зашуршал бумагами. — Но, если сейчас в стране, по сути, нет королевы, почему ты не хочешь вернуть нормальный порядок вещей? Почему ты не хочешь королей? Или уже привык, как и остальные благородные и низкорожденные граждане этого славного государства, что вами верховодят бабы?
— Уильям! Не забывайся!
— Тогда почему? Это я насчет королей…
— Вот привязался, как гульфик к мошонке! Да откуда их теперь взять? Рассуди здраво, мой высокоумный и многознающий друг! Королями рождаются, а не становятся. Кровь королевская, наследственность, опять же… Но у нас в стране давным-давно принят закон, по которому монаршая власть передается только по женской линии. Это тебе не Континент Свободы, где к женщинам относятся как к недалеким бесправным существам, способным лишь рожать детей да скандалить по любому поводу. Откуда у нас теперь взяться королям? Очередная коронованная властительница может, если ей того возжелается, зачать и родить ребенка от кого угодно, хоть от конюха. Но родить только девочку. Наследницу престола. Если у королевы рождается мальчик, ей говорят, что она выкинула. А ребенка отдают в какую-нибудь бедную семью на самой окраине архипелага. Или вообще… Младенцы такие слабенькие, нить их жизни так легко рвется. Даже от случайного прикосновения…
— Какая мерзость!
— Вовсе нет. Просто политика. К тому же освященная вековыми традициями Тарсийского Ожерелья.
— Не понимаю. Герцог, ведь ты высокороден?
Рено усмехнулся:
— Наш род древнее камней, что покоятся в основании Тарсийских островов. Но что это меняет?
— Как?! Стань королем сам!
— Чушь. Нет, Уильям, мне нужно не это. От тебя — нужно не это.
— Так что же, наконец?!
Герцог растянул по столу свиток, стараясь, чтобы старая бумага не поломалась:
— Вот она. Твоя идея о зеркалах. Твоя Система Окон. Помнишь о ней?
— Еще бы!
— Ты сможешь сделать так, чтобы твоя Система… действовала? Чтобы в наш мир через Окно явилась другая Абигейл?
Невидимка молчал.
— Тебе это не под силу, ученый? — с тоской спросил герцог.
— Я могу это сделать. — Невидимые пальцы принялись аккуратно сворачивать бесценный свиток.
