— Ты будешь удивлен, — начал я, но тут же умолк на мгновение, почувствовав, что кто-то стоит рядом. — Ты даже не предполагаешь, что может сделать умелый человек с куском проволоки.
VI
Если бы даже я прожил на Инваке весь остаток своей жизни, я никогда не смог бы привыкнуть к ощущению того, что рядом стоит кто-то невидимый и подслушивает.
Но сейчас моего плеча коснулась мягкая рука, а затем раздался знакомый, приятный и мелодичный голос.
— Это я, Ройас.
— Я рад, что ты пришла, — сказал я. — Мне хотелось поблагодарить тебя за то, что ты поддержала меня.
— Боюсь, это не принесет пользы. Пиэксус не любит меня.
— Почему?
— Пиэксус хотел сделать меня своей женой, но я отказала ему. Птантус, хотя и ненавидит Пиэксуса, почувствовал, что затронута честь его рода. Дотар Соят, — проговорила она. — Я хочу, чтобы ты навсегда остался в Инваке и жил здесь, со мной.
— Это приятно слышать, Ройас, но боюсь, что судьба распорядится иначе.
Нежная рука обвила мои плечи. Голова у меня закружилась от невидимой близости теплого женского тела. Я почувствовал невыразимо приятный запах ее духов.
— Ты хотел бы остаться здесь, Дотар Соят?
Ситуация становилась весьма щекотливой. Даже Птор Фак смутился, а ведь его шею не обнимали мягкие ласковые руки. Придя в замешательство, он отодвинулся от нас, насколько позволяла длина его цепи.
Конечно, приятно и романтично разделить любовь с девушкой на мягкой траве при серебристом лунном свете… Но если девушка невидима, то все это равнозначно тому, чтобы разделить ложе с привидением. Хотя, насколько я мог судить по тем частям тела, которыми она прижималась ко мне, Ройас была далеко не бестелесным духом.
— Ты не ответил мне, Дотар Соят, — потребовала она продолжения разговора.
Я никогда и никого не любил, кроме моей несравненной Деи Торис. Однако, как и все мужчины, нередко пользовался любовью других женщин, правда, ничего не обещая им. В любви, как и на войне, все должно быть честно. И вот сейчас передо мной милая, красивая девушка, которая ждет от меня ответа… Будь я один, я бы не колебался, но от моего решения зависела судьба Ланы из Гатола, и это перевесило все остальное.
— Остаться с тобой, Ройас, или нет — от меня не зависит. Более того, это невозможно. Я жив пока всего лишь по воле случая. Изменится настроение джеддака — и смерть навечно разлучит нас.
— О нет, Дотар Соят! — воскликнула она, еще крепче прижимаясь ко мне трепещущим телом. Еще никогда мне не приходилось прикладывать столько усилий, чтобы подавлять вспыхнувшее желание. — Ты не должен умереть потому… потому что я люблю тебя!
— Но, Ройас, как можно полюбить человека, которого знаешь всего несколько часов?
— Я полюбила тебя сразу, с первого взгляда. Увидев тебя, я не уходила с площади. И изучила выражение твоих глаз, твоего лица: то насмешливое, то гневное, то дружелюбное… За всю жизнь я не смогла бы узнать тебя лучше! Поцелуй меня, Дотар Соят, — заключила она.
Я сделал то, чего всю жизнь буду стыдиться. Я обнял и поцеловал ее. Вы когда-нибудь целовали привидение? Лично я должен признать, что это вовсе не неприятно. Но Ройас так крепко и так надолго припала к моим губам, что мне стало не по себе.
— О, если бы так навсегда, — выдохнула она, с трудом отрываясь от меня.
Конечно, все это волновало мою кровь, но, пожалуй, застыть в поцелуе навсегда — не слишком удобная поза. Но вслух я произнес:
— Приходи почаще, Ройас, пока я еще жив.
— Не говори о смерти!
— Но ты же знаешь, что Птантус обязательно убьет меня… если я не сбегу.
— Сбежишь! — она с надеждой произнесла это слово. Я с удивлением посмотрел на нее.
— Но отсюда совершить побег совершенно невозможно, — сказал я, надеясь, что просьба не слишком явственно прозвучала в моих словах.
— Бежать! — повторила она. — Бежать! Может, и мне удастся сбежать с тобой.
— А почему нет? — я и так зашел слишком далеко, так что терять было нечего. Ставкой было освобождение Ланы.
— Действительно, почему? Но как?
— Если бы мне стать невидимым…
Она задумалась.
— Но это измена. А за измену — смерть… Страшная смерть.
— Я не могу просить тебя об этом, — сказал я, чувствуя себя лицемером. Я, не колеблясь, пожертвовал бы любым человеком в Инваке, включая себя самого, если бы это могло спасти Лану. Я пребывал в состоянии отчаяния и был готов поставить на карту абсолютно все, лишь бы достичь цели.
— Я очень несчастна здесь, — заговорила Ройас голосом человека, который убеждает себя в чем- то. — Мы станем невидимыми, покинем город и уйдем в твою страну.
Она уже все рассчитала.
— Ты знаешь, где находится флайер, на котором привезли девушку?
— Да, он на крыше города.
— Это упрощает дело. Если все мы станем невидимыми и сумеем добраться до флайера — тогда мы спасены.
— Что ты имеешь в виду говоря «все мы»? — спросила она.
— Я хочу взять с собой Птор Фака и Лану из Гатола, которую захватили в плен вместе со мной.
Ройас застыла. Ее руки соскользнули с моей шеи.
— Только не девушку! — резко воскликнула она.
— Но, Ройас, я обязан спасти ее, — ответа не было. Я подождал, и снова окликнул ее: — Ройас!
Но она снова ничего не ответила, а через некоторое время я увидел, как в аллее появилась стройная девичья фигурка и, мелькнув, исчезла за поворотом. Она олицетворяла собой оскорбленную женскую гордость.
VII
Когда Ройас ушла, я впал в глубочайшее отчаяние. Если бы она осталась, я смог бы ей все объяснить, и тогда мы все четверо были бы спасены. Логика женщин всегда была непостижима для меня. Но сейчас я был уверен — Ройас не вернется.
Однако я не терял надежды — я ее никогда не теряю. Я занялся замком на цепи, надеясь открыть его с помощью проволоки, принесенной Кандусом. Птор Фак придвинулся ко мне и во все глаза наблюдал за тем, что я делаю. Мы оба пытались как-то прятаться от чужих глаз, но нам оставалось только надеяться, что в этот поздний ночной час на площади никого нет.
Наконец я понял действие механизма замка, и через секунду мы с Птор Факом были свободны. И тут раздался голос:
— Что это вы тут возитесь? Почему не спите?
— Как можно спать, а тем более уснуть, если нам постоянно мешают, — пробурчал я.
— Встаньте! — приказал невидимка.
