И — к небесам глаза, с душою всею… Мы пастухами выглядим тогда, Но лучше пастухи, чем фарисеи. А этот снег! Чего же мне еще? Ведь это — словно давний грех прощен, Остался только снег, легко кружащий. Он так зовет, он побывал везде, И все его напевы — о Звезде, И все мечты — о елке предстоящей. 4 И все мечты — о елке предстоящей, Хозяйке бала, королеве грез… Открытками забит почтовый ящик, И с ними торжество идет всерьез. Базары, кутерьма, на кухнях спешка, Ковры погребены под конфетти. В колючих лапах целый рай развешан, И к елке просто страшно подойти. Красавице пришла пора сиять, Опять ей карта выпала сия — Собою красить наши торжества. Как Рождество без радости такой? Мы тратим фейерверки и покой. О Празднике — все лучшие слова. 5 О Празднике — все лучшие слова. Уж сколько лет — они нежны, как ране. Зимою каждой кажется нова Сочельника молитва в каждом храме. Пусть наизусть уж вытвержен канон, Стихиры неизменны год от года, В Сочельник пережить душе дано Первотворенье дня и небосвода. Пути волхвов, и звездные пути, И тот, который надобно пройти, Прочерчены незримою указкой. И знаешь их, и все ж как в первый раз Ты слушаешь в сочельниковый час Молитвы, песни, ласковые сказки. 6 Молитвы, песни, ласковые сказки — Четвертый дар рожденному Царю. И Вифлеем встречает в тихой ласке Звезду, волхвов и Праздника зарю. Талант дарить — иных талантов выше, Уменье отдавать — всего нужней… Звезда мерцает над покатой крышей, У входа те, кто долго шел за ней. Дарите все. Дарите всем, когда Душа совсем уж кажется пуста, Но все ж она войдет в свои права. И засияет, и заговорит, И соберет рубины и нефрит Для описанья блеска Рождества. 7 Для описанья блеска Рождества Акафиста поэзия святая Мне так нужна! Лишь тот, кто унывал, Спасался ею, медленно читая Чередованье славословий, просьб И покаянных возгласов отраду. Для Рождества Христова будет прост Акафист — как начало снегопада. В нем «Радуйся» зашепчет хор, крестясь, С молитвой тайной: «Помяни и нас» У входа, где волы, ослы, подпаски… Все как картина здесь, все ярко так, Но чтоб такой нарисовать кондак, Не хватит мне земной унылой краски. 8 Не хватит мне земной унылой краски, Да, впрочем, здесь она и не нужна, Коль святочной метелью мир обласкан И всех цветов прекрасней белизна. Чиста дорога утренняя к храму, Чиста душа, пока молиться ей… И это все — серебряная рама Картины Святок. Самых светлых дней. Алмазной гранью светится земля. И к Празднику — свечами — тополя, Как в подвенечном — в кружеве коры… И посреди сияющих равнин Три мудреца свершают путь один… О, как они светлы, волхвов дары! 9 О, как они светлы, волхвов дары — То золото, та смирна, чистый ладан, Как истина средь лживой мишуры, Как песнопенье с выверенным ладом. На удивленье точен был подбор. Звезда мерцала — на ларце, в сосуде… Кто вопрошал — Гаспар иль Мельхиор У Ирода о Вифлеемском чуде? Иль Балтазар?.. Нет разницы. Они Поистине своим дарам сродни И пред Ребенком — радостью мудры. О мудрецы-цари! Они из тех, Чьи души невесомы, будто снег, Снег незабвенной святочной поры. 10
