желании всю информацию Каспер мог получать напрямую – из Сети в сознание. Вживленные имплантаты это вполне позволяли, но такого желания у посредника никогда не возникало.
Во-первых, зачем перегружать импланты – не казенные, а во-вторых, голопроекция казалась посреднику чем-то вроде непременного атрибута уюта. Вроде ковра, удобных тапочек и кресла-качалки (в случае Каспера – массажера).
Сел в кресло перед телевизором, как назывался пращур голопроектора, и сразу расслабился. Рефлекс, въевшийся в подкорку.
Интерфейс терминала был настроен под специфические запросы хозяина. В трехмерном пространстве «экрана» постоянно бежали объемные строчки биржевых сводок, информация о ЧП в интересующих Каспера точках планеты, параметры геомагнитного состояния, погоды и аномальной активности в локациях Зоны и прочее, прочее, прочее. Что-то периодически выплывало на передний план, что-то уходило на второй, третий и так далее. Не плавал в кубатуре голопроекции только один видеоряд – вверху на втором плане высвечивалась картинка, напоминавшая посреднику пять звездочек на ярлыке дешевого коньяка (подумать только, когда-то Каспер пил и такой!): пять классических циферблатов, каждый из которых, правда, имел по две дополнительных стрелки красного цвета. Черные стрелки указывали стандартное время прилегающих к локациям территорий, красные – фактическое время на каждом участке Зоны. В Старой Зоне и Крыму было пять утра (фактически пять двенадцать и пять ноль три), в Москве – шесть (столько же и по факту), в Питере – фактически полшестого. Только Академзона уже давно проснулась, здесь пробило девять, хотя красные стрелки отставали на четверть часа. Но вызов поступил не из Новосибирской локации, а из Старой Зоны. Кому не спалось в столь ранний час?
Имплант мгновенно выдал подсказку. Вызывал как обычно «нуль третий». Контактов с «нулем» вместо первой цифры порядкового номера в списке знакомых Каспера было всего три. Всякие там министры, губернаторы и прочие политики средней руки удостоились только «двойки», а президенты и премьеры, которых знал Каспер, шли по приоритету «один», так что можно сделать вывод о серьезности контактов «нулевой» серии. Чаще всего с Каспером контактировал именно «нуль третий». Как обычно, без картинки или хотя бы заставки. Только голос, словно по допотопному телефону, разве что без трубки.
– Есть дело, Каспер, – голос абонента был безжизненно-механическим, поскольку его синтезировал коммуникатор «нуль третьего».
Посреднику такие голоса не нравились, но он понимал, что иначе нельзя. Конспирация. Да Каспера никто и не спрашивал, какой голос ему приятно слышать, а какой нет.
– Крупное?
– Да, Каспер. Очень крупное. Возможно, самое крупное в истории Зоны. Когда все срастется, гарантирую, что твой авторитет станет непререкаемым, а имя встанет в один ряд с именами Мерлина, Избранного и Механика.
– Кого я должен убить?
– Как обычно, никого. Ты должен лишь идеально выполнить свою работу. Слушай внимательно.
– Я огромное ухо Джека, – Каспер усмехнулся. – Ни одно слово не пройдет мимо меня.
– Хорошо. Сообщи Большой тройке, что товар находится под «Олимпией». Военные придут туда не позже полудня, но силы будут равны. Упустить такой шанс значит упустить все. Ровно через час свяжись с Механиком и скажи ему, что надвигается шторм. Обломки кораблекрушения непременно вынесет на его остров. Еще через час выйди на генерала Тихонова и передай ему привет от Академика. Пока это все.
– Академик сгорел месяц назад, – с сомнением напомнил Каспер, – и Тихонов об этом знает.
– В этом весь смысл.
– Привет от покойника? – Каспер хмыкнул. – Черная метка?
– Нет, условный сигнал. И еще, Каспер, не надевай нейтрализатор. Сегодня ты будешь нужен мне в постоянной готовности. Думаю, нам придется связаться еще два или три раза.
– Как скажете, – Каспер взял с журнального столика тонкий ободок телесного цвета и сунул его на полку, чтобы не забыться и случайно не надеть, когда соберется вздремнуть. Ведь поспать-то «нуль третий» не запретил.
– Когда все закончится, ты получишь пять процентов, – как всегда, в конце инструктажа обозначил интерес посредника «нуль третий». – Это от семи до девяти миллионов. Как получится.
– Поручите сделку мне, и получится десять.
– Нет, Каспер. Все переговорщики-торговцы будут уничтожены, таков уговор. А ты нужен мне живым.
– Тогда пусть будет семь, – легко согласился посредник. – Начнем игру?
– Время пошло.
«Вот такая работа, – подумал Каспер, когда связь прервалась. – Ни минуты покоя».
Он притворно вздохнул и улыбнулся. Ни минуты покоя, риск и огромные деньги. Работа ему чертовски нравилась. И, если положить руку на сердце, нравилась она не только и не столько прибыльностью, связями и осознанием собственной значимости. Больше всего в этой работе Касперу нравилась интрига, азарт, вкус большой игры. В конце концов, все могло закончиться печально, допустим, если «нули» договорятся и решат, что посредник должен быть уничтожен, как те переговорщики-торговцы, поскольку слишком много знает. Еще как могло! Но в этом-то и заключался азарт, суть и смысл всей работы, а заодно и жизни. Пусть короткой (да она и не бывает длинной, даже горцам-долгожителям перед смертью кажется, что можно было бы поскрипеть еще годик-другой), зато полнокровной.
«Именно так, полной азарта и крови, – Каспер потянулся, встал и прогулялся по спальне. – А другой жизнь и не бывает. Без крови и азарта не жизнь, а так, существование. Нахлебался этого еще до Катастрофы, надоело».
Каспер вернулся к голопроекции, и вдруг, сам не зная почему, как бы коснулся пальцами иконки архива. Вместо привычного делового изображения перед посредником возникла объемная картинка высочайшего качества и… в то же время нулевой достоверности. Эпизод из прежней жизни. Вид Новосибирска накануне Катастрофы. Вид безвозвратно ушедшего прошлого.
В те далекие времена, без малого шесть лет назад, это был красивый, цветущий город, расположенный по берегам крупнейшей сибирской реки Обь. Это была столица самого большого и богатого региона Евразии. Региона, который раскинулся от Урала до Дальнего Востока и от Ледовитого океана до границы с Китаем и его буферными провинциями: Монголией и Казахстаном.
Это был город, полный жизни и света, людей и нормальных машин. Город затейливых небоскребов, мирно соседствующих с архитектурными памятниками, вроде Оперного театра, Краеведческого музея или старой мэрии. Город, пронизанный сетью двухъярусных дорог и удобных развязок. Город семи мостов – одного из последних символов Новосибирска. Город – родитель крупнейшего научно-технологического символа всей страны – Академгородка, которому в этом году могло бы исполниться сто лет.
Это был город, сверкающий стеклом и лоснящийся пластиком, освещенный искусственными огнями вывесок, рекламных голограмм и фонарей, но в то же время полный заботливо сохраненной зелени. Например, в небольших оазисах грунтового уровня, вроде Заельцовского парка или Кудряшовского бора, или в многоэтажных открытых парках развлечений, обустроенных на месте Центрального сквера, Бугринской рощи и речной набережной у отеля «Ривер-парк».
Несмотря на достаточно суровый климат, в этом городе всегда было комфортно, безопасно и очень интересно. Здесь процветали тысячи развлекательных заведений, сотни спортивных сооружений, возведенных к летней Олимпиаде 2048 года, и десятки театральных площадок и арт-клубов на улице Гоголя – «Сибирском Бродвее», как называли ее поклонники живого искусства.
Наконец, здесь располагался знаменитый на весь мир Технопарк Академгородка – третья по производственной мощности и научному потенциалу после Технопарков Шанхая и Тайваня евразийская база по развитию нанотехнологий. И, конечно же, здесь находился первый по всем статьям Игровой центр – сооружение, сравнимое по размерам с пятисоттысячным футбольным стадионом «Пеле-мемориум» в Бразилии.
Тот самый Игровой центр, в котором к 2050 году разрабатывалась половина всех сетевых игр, три четверти деловых и бытовых компьютерных программ и окончательно прорисовывались почти все блокбастеры континентального производства. Продукцией Игрового центра пользовались даже космические агентства и военные. Кроме того, в Игровом центре, переодевшись в гейм-сьют (отчасти похожий на
