не стержень, выкованный из чувства собственного достоинства и фамильной гордости, помогал Максиму во время изнурительных тренировок и опасных рейдов?
Или тут дело в чем-то другом? Не в депрессии. А в чем? В том, что подцепил какую-то новую механическую заразу, которая незаметно имплантировалась и теперь подтачивает волю, делая вид, что призвана лишь заряжать армганы?
Если это так, то проблема не стоит выеденного яйца. Проникшую в организм колонию наноботов следует найти и стабилизировать. Получится очень даже полезный для бойца имплант.
Разве это плохо – стрелять, как в третьесортном кино, не перезаряжая оружие и попадая во всех врагов, не целясь? Очень даже хорошо, особенно если стреляешь из армгана. Да за обнаружение такой полезной колонии энергетических наноботов Максиму еще и очередное звание присвоят. Или даже внеочередное. Так что не о чем горевать. Если, конечно, дело обстоит именно так, как нафантазировал зараженный будущий ефрейтор Соколов.
Максим сменил магазин – предпоследний – и тяжело вздохнул. Мечты, мечты, где ваша сладость?..
Еще пять минут в этом горячем капкане, и не будет ничего. Ни депрессии, ни звания. Один могильный холмик.
Патроны на исходе, вертушки никак не прилетят, а узловики и роботы между тем – практически на бруствере. Близится «большой гранд-кирдык», как пошутил Гелашвили. То есть бой всеми видами оружия – от импульсников, армганов, гранат и ножей до «Фричей» и «Плетей», а под занавес – до камней, кулаков и зубов. Массовое безумие. Никто не уцелеет.
Разве что, вон, Леший. Как тогда, в развалинах ремцеха. Спрячется опять, отсидится, да и даст деру. Ему-то что, он вольный ходок, случайный пассажир. Ни начальства, ни воинского долга для него не существует. Действует парень по ситуации и в ус не дует.
Вон как на руины косится. Пока, конечно, будет лежать на позиции и постреливать, куда положено, Анисин после стычки глаз с него не спускает, но как только поступит приказ отходить, Леший непременно «отойдет» по собственному маршруту.
«Может, пойти с ним? – вдруг мелькнула шальная мысль. – Что меня ждет на базе? Либо допрос, прямое подключение, трибунал и десять лет отсидки за торговлю оружием, либо рабство, чудовищные исследования и медленная смерть в лабораториях Ордена или того хуже – в «институте имплантологии» у бесноватого наци Хистера. Что я забыл в тюрьме? А уж в лаборатории, под ножом у какого-нибудь садиста- хирурга, мне и вовсе нечего делать».
– А это что еще за чудо света? – удивленно проронил Анисин, глядя куда-то вдаль, поверх головы Максима.
– Света? Гдэ тут Свэта? – с нарочитым акцентом спросил Гелашвили.
– Чудо света, – ефрейтор указал пальцем на какую-то тускло светящуюся массу, вроде плотного облака с неровными очертаниями, по форме близкого к шару примерно двух метров в диаметре. Казалось, что светящееся ядовито-зеленым явление катится по земле, медленно приближаясь к позициям биомехов.
Максим вытянул шею.
– Вон там еще одно, – заметил он почти такое же явление, только метров на сто дальше от окопов чистильщиков.
– И там, – Анисин указал влево. – В сторону узловиков катит.
– Вай, я-то думал! – Гелашвили поморщился. – Это химеры. Такие энергоботы, которые появляются иногда из тамбура и утягивают в тоннели все железо, которое найдут в радиусе пары километров. Смотрите и запоминайте.
– Все железо? – удивился Анисин. – А как же Городище?
– А Городища ближе все тех же двух-трех километров от тамбура не строятся, пора бы уже знать.
– Виноват, глупость спросил.
– Надо же, новость! – ухмыльнулся Леший.
– Спроси не глупость, если умный такой, – резко бросил Анисин, неприязненно глядя на Лешего.
– Я и так все знаю. – Леший перебрался на новую позицию, прикрытую остатками кирпичной стены только слева, со стороны узловиков. – Биомехи теперь почти не опасны. Те, которых выберут химеры, уйдут без возражений. Остальные продолжат нас атаковать, но уже без вдохновения.
– Я не понимаю, куда они уйдут? – Анисин обернулся к сержанту. – В Узел?
– В него, точно, – Гелашвили кивнул.
– Зачем?
– А вернутся, у них и спросишь, – снова встрял Леший. – Только учти, что вернутся они злыми, модернизированными и поумневшими. Уж не знаю, где их прокачивают, в Узле или не в Узле, но то, что по возвращении биомехи становятся круче, это факт.
– Ты загнул, Старшинов, – возразил Гелашвили. – Они не возвращаются, вместо них другие приходят. Но насчет того, что круче и злее – согласен. В общем, лучше бы нам не тормозить, убираться, пока затишье.
Будто бы опровергая слова сержанта насчет затишья, бруствер справа от бойцов вздыбился и выстрелил вверх фонтаном щебенки, золы и пыли. Мощность лазерника, из которого начали поливать позицию группы Гелашвили, определенно была не стрелковая. А между тем тяжелые биомехи прекратили огонь и потянулись, как бараны за козлами, следом за химерами в сторону тамбура. Да и стреляли явно не со стороны наступающих (теперь уже не сплошной стеной, а редким заборчиком) биомехов.
Бруствер снова взорвался и снова справа. Палили со стороны узловиков и чуть сверху. Пока у стрелков получались перелеты, но ничто не мешало им подкорректировать прицел и очень скоро накрыть траншею.
Максим подполз к Лешему, выглянул из укрытия и тут же спрятался.
– БТР? – спросил Леший.
– Да, – Максим нервно похлопал по карманам и подсумкам. – Ни одной гранаты не осталось. А у тебя?
– Не суетись, – спокойно сказал Леший. – Он не доедет.
– Как так? Почему?
– Не успеет, – Леший выдернул из ножен финку с полированным клинком и поднял над стеной.
Этот нож был Максиму знаком. Лезвие до зеркального блеска на каждом привале полировал Иваныч. Леший повернул лезвие так, чтобы отражение мог видеть Максим.
– Что-то позади… – Максим присмотрелся. – Химера?
– Вот именно. Экипажу каюк. Такой разряд получат, что не только загнутся, а еще и обуглятся. С этими химерами лучше не встречаться.
– А если встретился?
– Пиши завещание. Желательно на камне, чтобы не сгорело. Хотя есть одно средство. «Плеть». Но у кого есть «Плеть», тому в такие местечки забредать не по рангу, он в штабе сидит, кофеи гоняет.
БТР снова выстрелил, да не один раз, и теперь целя в левый бруствер, но, к счастью, никто из чистильщиков не пострадал. Когда пыль осела, Леший снова поднял над уровнем стены финку и удовлетворенно хмыкнул.
– Как я и говорил. Химера накрыла головной БТР. Остальные отходят, от греха подальше. Можно курить и оправляться, бой окончен.
– Как бы не так, – заявил Гелашвили. – Вправо посмотрите.
Максим чуть привстал и попытался рассмотреть, что происходит на правом фланге бывших позиций чистильщиков.
Вдалеке, между черными руинами, мелькали фигуры в маскировочных костюмах, покрытых серо-бурыми пятнами, то есть активная маскировка типа «Хамелеон» была выключена.
Кто мог так демонстративно плевать на элементарные правила безопасности, понятно и без комментариев. Только те, кто считал себя выше всех и всего, в том числе условностей, вроде адекватной маскировки. Егеря из группировки Ковчег. В народе – наци.
Почему наци? Да вот как раз потому, что исповедовали религию собственной исключительности как новой расы с правильными имплантатами. Потому, что уничтожали и технос, и «недочеловеков», зараженных имплантатами неправильными, кустарными, производства Ордена или военных лабораторий –
