полушария — из-за ноздристого, потемневшего от метеоритной пыли и радиационных эффектов ледорита имело довольно непривлекательную цветовую гамму старого, небрежно уложенного асфальта.
Он взошел на бугор, оглядел местность в абрисе близкого здесь горизонта. Бугор оказался частью вала неглубокого, древнего, по-видимому, кратера. Идти дальше не имело смысла. Цепочка ямок, все так же строго выдерживая южное направление, пересекала дно кратера и снова терялась за буграми противоположной стороны вала, — Андрей смотрел на нее с тревогой. Надо не мешкая выяснять, куда запустило Пятно свою длинную лапу. Куда и, главное, зачем… Он обернулся. Издали катер напоминал беспомощное насекомое, остановленное необозримой стеной белесой громадины. Забывшись Андрей приказал:
— КА-девять, подойди ко мне.
«Казаранг» даже не шевельнул «ушами» локаторов.
Мысленно проклиная «грязные радиофокусы» этой «помеси облака без штанов с вывернутой наизнанку лоханью тухлого киселя», Андрей потащился обратно. С трудом удержал себя от соблазна прыгнуть. По опыту знал: «кенгуру» (обычный способ десантников передвигаться в условиях слабого тяготения) ему не подходит. Недоставало еще вывихнуть себе суставы. Или — хуже того — поломать кости; как-никак, а его общая масса — почти четверть тонны. Десантникам прыгать можно: у них за плечами годы специальных тренировок, а на плечах — лунно-десантные спецскафандры. Им здорово здесь придется попрыгать.
Двигаясь вдоль цепочки загадочных вмятин, Андрей смотрел на нее, и постепенно появилось ощущение, будто глаза видят что-то очень знакомое. Аж, черт!.. Он замер на месте. Подозрение ошеломило его. Этот пунктир подобен пунктиру зеркальных клякс в вакуум-створе… Он повернулся липом к югу и без труда представил себе, где находилась «Анарда» в момент, когда луч угодил в вакуум-створ. Все верно, никаких сомнений… Разыскивать конец пунктира на юге теперь ни в чему. Это уже не имело значения. Пришлый луч задел борт «Анарды», мазнул по Япету с юга на север и, достигнув Пятна, сплясал в центральной зоне волнистой спиралью. А потом сосредоточился в том месте, где теперь скважина. Буквально как в аналогии с садовым шлангом… Однако вполне могло быть, что Пятно возникло не до, а после пляски луча. Скорее всего так и было. Не потому ли Пятно заметили с орбитальных баз именно после?… «Ну что ж, следопыт, — подумал Андрей, возвращаясь к машине, — кажется, ты неплохо делаешь свое дело».
Ремни пристегнуты, люк закрыт, результаты лещей разведки доложены. Вглядываясь в непроницаемо-темную глубину расселины, Андрей не чувствовал ни малейшей охоты направить туда драккар. Медлил. Еще оставались вопросы, над которыми он усиленно размышлял. Почему над скважиной удар был нанесен не сверху, а в днище? Куда подевался пришлый луч? Заварил исполинскую кашу и спокойно угас? Или переметнулся куда-то?… Удар снизу определенно свидетельствует Пятно способно генерировать лучи с мощными ударными свойствами. И полбеды, если дыра в центре этого «облака без штанов» — единственный канал распространения лучей. А если каналов несколько? Или, скажем, лучевые удары подстерегают на всем протяжении разлома? Подстерегают в каждой ямке, проделанной пришлым лучом? Вздор. Он ползал над ямками, и ничего такого… Пунктир — это просто следы ударов о грунт уже знакомых «мягких зеркал». Просто!.. Здесь, вне контура белесого чудища, это действительно просто ямки, но внутри… Внутри может быть все что угодно.
Андрей снялся с точки, взял вправо, стремительно огибая стену обрыва. На круговой облет Пятна он потеряет четверть часа. Не слишком большая отсрочка. Но это будут его четверть часа.
Шлемофон закашлял. Умолк. Снова закашлял. Андрей обратил внимание, что эхокашли слышатся только возле участков обрыва, над которыми нависают оплывающие карнизы. Однако это ни о чем ему не говорило. Катер нырнул в тень на северной стороне Пятна, будто в глубокую воду — над головой вспыхнула усыпанная алмазными крошками лента Млечного Пути. Он включил фары, и дрожащие на бугристой стене отсветы долго сопровождали машину. Потом он увидел залитые солнцем верхушки внешнего хребта Плейоны, а над ними — изящную, словно башня катапультера, вертикаль Кольца. Местность была живописная. Особенно там, где ледяные утесы хребта соприкасались с туманной стеной и «мраморными» «облаками высоко приподнятого здесь оползневого склона. Непримиримый Япет отважно вонзил в пришлый туман клыки своего ледорадо. Нет, этим гурм не проймешь.
Взглянув на окруженный ярким ободком кругляк «отфильтрованного» Солнца, Андрей посадил машину рядом с протоптанной «мягкими зеркалами» пунктирной тропинкой. Сбросил на ледорит проблесковый маяк с бронированными кассетами видео- и звукозаписи внутри и включил шагающий механизм. Расселина была довольно широкой — вдвое шире драккара. У входа Андрей покосился на круглые (слева)и рогатые (справа) громадные выступы облаков. Страшилища справа и впрямь как стражи замка сказочного людоеда. С той только разницей, что теперь людоед зовется иначе: гурм-феномен… Черным занавесом упала на катер ощутимо плотная тень. Свет фар вспорол темноту ущелья.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1. ЖИВ-ЗДОРОВЫ
Меф Аганн изнемогал в борьбе с глухотой. Отчаянно отбивал первые натиски Мертвой Тишины, сопротивлялся ей, теряя силы. Все тело участвовало в этом сопротивлении — каждая мышца, каждый нерв…
Тобольский наверняка заметил ем усилия я был, должно быть, напуган. Мальчик не из пугливых, но как этот смелый мальчик смотрел, когда уходил!.. Ничего, пусть теперь смотрит. И пусть не питает никаких иллюзий. Ну не мерзавцы ли, ну почему они отправили на танкер именно Тобольского?…
Еще немного продержаться — увидеть старт «Казаранга». Знал: если накатит Мертвая Тишина — с глазами начнет происходить какая-то чертовщина и он ничего не увидит, кроме глянцево поблескивающего пространства и отвратительно-желтой пены…
Ткнуть пятерней в экран? Нет-нет, ни за что! Пусть хоть вывернет наизнанку и завяжет двойным узлом, но ни единой минуты у Жив-здорова он не отнимет. И чего Андрей возится? Стартовал бы уж, что ли! Чтоб на борту никого…
А тяжесть в затылке будто спортивная гиря.
— Не возьмешь!.. — процедил он сквозь сжатые зубы и отработанным многолетней практикой своеобразным усилием воли отогнал очередные приступы глухоты. Его корежило и трясло.
Почти бессознательно он отшвырнул куда-то надувное кресло, с хрипом набрал полные легкие воздуха и едва не захлебнулся в надсадном крике. Противно, мерзко. Но помогает, если нужна отсрочка. Уже помогло… Хорошо, что здесь некому слушать.
Он немного расслабился. Сердце стучало где-то возле самого горла, но в целом… Ничего. Сносно. Тяжесть в затылке осталась. Наплевать. Все равно не отпустит, пока это не кончится… Он вытер ладонью лоб. Ладонь блестела. И в холодильник не надо. Сегодня все пойдет как по маслу. С блеском… Сегодня это ведет себя слишком напористо. Налетает как шквал. Ну естественно. Близость Пятна. Предгурмие… «Вот я еще один термин, — подумал Аганн. — Не закипел бы там на Япете этот проклятый котел раньше времени. Предгурмие…» Он обвел командную рубку воспалившимися глазами, В ушах стоял гул. Даже воздух, казалось, пропитан гулом и блеском. И акулой ходит по кругу хищное слово «предгурмие»… Слово «гурм» он изобрел, описывая катастрофу на Обероне. Слов не хватало.
Он посмотрел на темный Япет и увидел фиолетовую струю тормозного импульса «Казаранга». Придерживая гирю-затылок рукой, боясь наклониться, он коленом придвинул кресло к штурманскому ротопульту, сел и включил информавтоматику.
В звездно-черном пространстве слева по борту обозначились линии красочных диаграмм. Годограф скорости, вектор кинетического момента, проекции прослеженной траектория катера, цифры. Бесстрастный язык равнодушных приборов. Векторно-цифровое сопоставление действительных параметров с оптимальными и никаких эмоций. Только пилоту дано оценить изящество интуитивного решения маневра другим пилотом. Меф оценил. Пробормотал:
— Отлично, парень, отлично… По всем параметрам оптимально выйдешь к Пятну. Мягкой тебе посадки!
Он попробовал вызвать борт «Казаранга» на связь. Андрей не ответил. Капитальная
