было... И только когда я попал сюда, понял, что ни в каких книгах, ни в каких фильмах и передачах нельзя описать весь этот ужас и беспредел, творящийся здесь повсюду. 'Дом', как называют место отсидки бывалые зеки,-это иной мир с иными законами. И нет возможности выбраться отсюда, не отсидев весь срок заключения, определенный нашим 'гуманным' народным судом нашего 'гуманного' государства. Можно, конечно, надеяться на помилование, условно-досрочное освобождение или амнистию. Но амнистии и помилования случаются крайне редко, и нет никакой гарантии, что они выпадут на время твоего пребывания в лагере. Ждать условно-досрочного освобождения-дело долгое и ненадежное. Для этого надо 'отмотать' как минимум две трети срока, да и неизвестно-сочтет ли администрация колонии тебя достаточно исправившимся и перевоспитавшимся. Обычно УДО получают только те зеки, которые сотрудничают с лагерным начальством: бригадиры, каптерщики и, конечно же, 'стукачи'. Я не знал, кто конкретно в нашем отряде 'стучит', но в том, что такие есть, был уверен на все сто процентов. Лагерная администрация, а особенно 'кум' -оперуполномоченный в исправительно-трудовой колонии,-были в курсе всех событий, происходивших в отряде. Они все знали, однако ничего не предпринимали... Конечно, я не могу сказать, что во всех ИТК творится подобный беспредел. Многое зависит от администрации лагеря, контингента заключенных и местных 'авторитетов'. Но принцип в местах лишения свободы всегда один и тот же. Страх и только страх поддерживает эту систему. Систему, которая, по идее, должна исправлять людей, оступившихся в жизни, часто просто по недоразумению или недомыслию. Говорят же, что в этой жизни от тюрьмы и от сумы никто не застрахован. Но зона, с ее волчьими законами, не исправляет, а, наоборот, калечит души людей. Человек, попавший сюда, выходит на волю озлобленным на весь мир, психически подавленным и напуганным на всю оставшуюся жизнь. Однако есть и другой тип людей, чувствующих себя в лагерях, как рыба в воде. Они принимают правила игры и становятся частью системы. Эту категорию зеков называют в лагерях 'братвой' или 'блатными'. Выйдя на свободу, блатные, не задумываясь, переносят лагерные привычки в вольную жизнь. Но на свободе, для того чтобы жить, нужно работать. А работать они не привыкли, считая это ниже своего достоинства. Что может прокормить такого человека с извращенной психологией? Только преступление. А, как известно, за преступлением следует наказание. И вот, спустя какое-то время, зависящее, обычно, только от хитрости и изворотливости преступника, член 'братства' вновь оказывается в местах, 'не столь отдаленных'. Если блатной 'мотает' второй или третий срок и показал себя за это время с 'лучшей' стороны, он вполне может стать 'авторитетом' и занять освободившуюся вакансию. Именно таким 'молодым авторитетом' и был Бес. Он занял это место совсем недавно и теперь из кожи вон лез, чтобы доказать, что достоин этого почетного звания и по праву является вершителем судеб заключенных нашего отряда. Поэтому и устраивал частые разборки, превращая без того безрадостную жизнь зеков в постоянный кошмар. Игры, выдуманные им, заставляли держаться в постоянном напряжении и страхе быть обвиненным в несоблюдении лагерных законов и правил. Но сегодня утром у Беса не было настроения играть. Я понял этому причину, когда, войдя в туалет, увидел плохо замытые следы крови на полу и в умывальнике. В мусорном бачке валялись несколько пустых банок из-под сгущенного молока. В такой таре сюда, обычно, доставляются спиртные напитки. Все сразу стало на свои места. Очевидно, вчера 'братва', во главе с Бесом, неплохо погуляла, поэтому сегодня у них не возникло желание заниматься воспитанием. Утренняя перекличка, завтрак, развод на работы. Так начинается здесь каждый день, и я уже успел привыкнуть к этому распорядку. В лагере мне пришлось вспомнить о своей специальности, полученной еще до службы в армии и учебы в институте. Как оказалось, высшее образование здесь совершенно ни к чему, а вот специальность электрика высокодефицитна. В нашем отряде было очень много молодежи, не имеющей вовсе никакой профессии. Да и образование, как правило, ограничивалось восемью классами. Основной контингент составляли пацаны по восемнадцать - двадцать лет, отбывающие срок наказания в первый раз. Похоже, администрация колонии устроила в нашем бараке что-то вроде карантина для молодежи. И даже если это было сделано из лучших побуждений,- нововведения привели к прямо противоположному результату. Старше меня, а мне уже тридцать, было всего несколько человек, в том числе и Бес. Может быть, именно из-за возраста блатные ни разу не 'наезжали' на меня, но на одной разборке я все же присутствовал. Это случилось сразу же после прибытия в отряд. После отбоя к койке подошел дневальный и сказал, что со мной хотят поговорить. Я поднялся и направился следом за ним. Подойдя к курилке, он указал на дверь, а сам вернулся к исполнению своих обязанностей. Я открыл дверь и вошел в помещение, где собрались Бес и его подручные. Все они пристально осматривали меня, оценивая с ног до головы. - Какой масти будешь? - спросил Бес, не вынимая сигареты изо рта. Вопрос этот не вызвал удивления. Еще в следственном изоляторе знающие люди просветили и научили, что во время 'знакомства' надо отвечать коротко и правдиво. - Честный фраер,- выдал я заученную фразу. На лагерном жаргоне это означало, что я - обыкновенный человек, попавший в зону по недоразумению. - За что срок мотаешь? - прищурив глаз то ли от попавшего дыма, то ли от такого начала, поинтересовался 'авторитет'. Назвав статью, по которой был осужден, я замолчал, не став вдаваться в подробности. - Конкретнее! Или из тебя слова надо вытягивать? Методов для этого достаточно! - не удовлетворенный односложными ответами, завелся Бес. - Уложил трех пацанов в больницу, а они оказались детьми начальников,тихо прозвучал мой ответ, и это было чистой правдой. Я посмотрел на блатных, ожидая, какое впечатление произведут на них произнесенные слова. В исправительных колониях ненавидят начальников любых мастей и всех, кто с ними связан. Следовательно, по их логике, доставив неприятности 'дядям в шляпах', я совершил стоящее дело. Видимо, немного остыв, Бес одобрительно кивнул, а затем, затянувшись сигаретой и выпустив целое облако дыма, уже более спокойно произнес: - Статья у тебя неплохая. Для начала потянет. Веди себя разумно, а там поживем - увидим! На этом разборка закончилась. ...Вот уже несколько месяцев, как я в отряде, но с того времени меня больше никто не беспокоил. Однако я постоянно ощущал на себе внимательные взгляды и знал, что рано или поздно Бес примет решение насчет моей дальнейшей судьбы. После развода нас отправляли на стройплощадку, где заключенные проходили перевоспитание трудом. Труд зеков - самый дешевый труд. Поэтому государству выгодно использовать заключенных на самых тяжелых и трудоемких работах, прикрываясь при этом красивыми лозунгами о трудовом перевоспитании. И тем не менее мое внутреннее состояние гораздо лучше было во время работы, чем в затхлом бараке с его 'жильцами', давящими морально со всех сторон. Физический труд позволял хоть немного почувствовать себя человеком и забыть на некоторое время, где ты находишься и почему. Обед нам привозили прямо на стройплощадку, так что в лагерь мы возвращались только к ужину. После трудового дня хотелось отдохнуть, но не тут-то было. В бараке нас поджидал Бес, занимавший должность каптерщика, поэтому вполне легально отлынивавший от строительных работ. Отсыпаясь в своей кладовке, он от безделия придумывая различные пакости. Сегодня, например, 'пахан' решил устроить новое развлечение. Притащив из каптерки две пары боксерских перчаток, он отдал распоряжение дневальным сдвинуть часть кроватей в сторону, освобождая место для импровизированного ринга. - Сейчас у нас спортивное мероприятие,- самодовольно заявил Бес собравшимся по его приказу заключенным и, усмехнувшись, добавил: - Я объявляю чемпионат отряда по боксу! Победитель будет награжден. - Чем награжден? - спросил кто-то из толпы. 'Авторитет' на секунду задумался, а затем ответил: - Завтра на свободу выходит Хрящ, а значит, освобождается одна из вакансий среди братвы. Так вот: тот, кто выиграет чемпионат, и будет основным претендентом на эту вакансию. Огонек интереса зажегся в глазах многих зеков. И я не удивился этому. Все, собравшиеся здесь, прекрасно понимали, что означает перевод в 'братву'. Это все виды привилегий, возможных в лагере, исключая лишь одну - остаться человеком. Вот этого-то как раз многие и не понимали. Да, возможно, даже и не задумывались над этим щекотливым вопросом. Как я и предполагал, оказалось много желающих занять эту более высокую ступеньку в иерархии зоны. Претенденты, нацепив боксерские перчатки, один за другим выходили на импровизированный ринг и дрались до нокаута. Бои судил сам Бес, постоянно подзадоривая то одного, то другого бойца. Слабые отсеялись буквально через час, оставив после себя на полу барака лужицы крови и несколько выбитых зубов. Осталось четверо кандидатов. Среди них особенно выделялся один парень по кличке Слон. Боксировал он неважно, однако разница в весовой категории давала о себе знать. Одного-двух прямых ударов хватало для приведения соперника в бессознательное состояние. ...В колонию Слон попал за пьяный дебош, неподчинение властям, сопровождавшееся нанесением тяжких телесных повреждений работникам милиции, находящимся при исполнении служебных обязанностей. За это дали ему на 'полную катушку'. С точки зрения правоохранительных органов такие неподчиняющиеся субъекты представляют особую опасность для общества и государства. Хотя, какую опасность представлял Слон? Обыкновенный сельский парень Тимофей Кузнецов, приехавший в город подзаработать. Патрульные
Вы читаете Межгалактическая тюрьма
×