жадностью, роняя крошки, ест. От Сталина пахло: перегар, табак, пот, откровенная помойка — целый букет, но Вячеслав не обращал на это внимания.
Ну вот, думал он, глядя на старика. Вот итог; о котором мечтали многие. Едва ли не каждый интеллигент в твоей реальности. И что ты испытываешь, увидев эту альтернативу, этот более справедливый итог? Удовлетворение? Радость? Восторг? Может быть, наслаждение? Странно, что нет… Жалость — будет вернее. И так было всегда. И будет, наверное, всегда. Они убивали нас, а мы их жалели. И только это мы умеем противопоставить «героическому самопожертвованию» Максима. Жалость… И так будет вернее…
Он дал старику несколько рублей, пачку сигарет, и тот долго кланялся и что-то бормотал ему вслед. Жалость…
Река. И водопад. Ревущие потоки воды, падающие с огромной высоты, чтобы разбиться брызгами, а затем опять слиться воедино.
На берегу, на камне, в переливающемся радугами рое брызг сидит человек. В этом человеке Красев узнал своего двойника.
— Ну, как жизнь?! — крикнул он, стараясь перекрыть немолчный рев водопада.
Двойник услышал Красева.
— Жизнь? — отозвался он не оборачиваясь. — Отвратительная похабщина — вот что такое жизнь!
У ног его лежали горкой отшлифованные водой голыши разной величины, и он, выбрав один, запустил его далеко в реку.
— Ничего теперь не изменишь, — сказал ему Красев сочувственно. — В чем-то ведь и ты был прав.
— Да, в чем-то был прав, — эхом повторил Вячеслав-прим. — В чем-то мы всегда бываем правы. В чем-то оправдано любое убийство на этой Земле… Вот так мы и делаем из них героев, — добавил он вроде бы невпопад с предыдущей мыслью и забросил в реку новый камень.
— Тебе нужнамоя помощь? — спросил Вячеслав у двойника.
— Оставь меня, — отвечал тот. — Оставь мне мое одиночество…
Вячеслав Красев искал. Но не мог найти и следа. Тогда он пошел на осознанный риск и проник на Темную Сторону времени.
Это было опасное предприятие. Даже с его способностями любая ошибка в том мире призраков, несбывшихся возможностей, неясных теней и исчезнувших альтернатив могла привести его к боли и смерти. Но он рискнул и бродил теперь по черно-белой Вселенной под паническое верещание Нормаль, призывающей опомниться, бросить все и вернуться на Светлую Сторону. Он бродил по потерявшим всякую вещественность коридорам Корпуса, искал следы пребывания Максима здесь, его путь во времени КОЗАПа, и даже находил их, но не умел определить, где и как тот выложил тайную петлю.
Красев испытывал разочарование. Он начал терять надежду найти хотя бы указание, некий признак-ориентир. Он стал подумывать, что никакой второй петли на самом деле нет и это вымысел его собственного слишком богатого воображения.
Но там, в стенах Корпуса, он встретил Джульку.
Вячеслав зашел в одно из помещений, обычный арсенал, населенный призраками скорострельных агрегатов и призраками же людей, которые собирались пустить эти агрегаты в ход. Он шел, пересекая линии жизней солдат Корпуса, их личные вектора, каждый из которых благодаря Вячеславу-прим имел теперь не больше возможностей для реализации, чем имеет шансов достичь цели один из миллиона сперматозоидов в момент оплодотворения. Все они были мертвы, даже более чем мертвы, потому что для остального мира они никогда не существовали, да и не могли существовать. Как не существуют никогда не рожденные дети.
И вот именно там, в черно-белом сумраке мнимого арсенала, он, шагая, заметил вдруг, что словно лучик света, подобно цветной вставке в черно-белом немом фильме (помните красный флаг Эйзенштейна?), разорвал в одном месте сумрак. Вячеслав подошел ближе и увидел пса, но даже не сразу узнал его, не мог поверить счастливой догадке. Но пес поднял голову — единственное движение в застывшем мире — и с радостным лаем бросился к нему. Подпрыгнул; уперся передними лапами в грудь, едва не повалив, и вмиг облизал лицо дорогого хозяина.
— Джулька! Джулька, Жулик ты мой! Где ж ты, собака, пропадал?! — кричал Красев вне себя от радости, лаская, обнимая друга, целуя его в морду, в нос, смеясь и плача.
И теперь, когда они наконец встретились, дело у Красева сдвинулось с мертвой точки.
Джулька был все-таки прекрасным породистым псом. С прекрасным породистым верхним чутьем. А новые способности, подаренные ему Всадниками, сделали его поистине незаменимым, уникальным псом за всю историю существования собачьего рода. И с его помощью Вячеслав в буквальном смысле выследил человека, третьего и главного основателя Корпуса.
Они жили в городе на побережье. Жили вместе, как муж и жена. Они были молоды, но через многое прошли и теперь были счастливы: впервые в покое и тишине.
Его звали Игорь, и он когда-то был лейтенантом Корпуса. Ее звали Вера, и она когда-то была полевым разведчиком Пресветлой Империи. Он хорошо разбирался в электронике и устроился работать. Она училась в местном колледже, училась хорошо и скоро должна была получить диплом магистра естественных наук. И все вроде бы у них было нормально, однако Красев был способен увидеть их взаимоотношения в перспективе, и он быстро понял, где Максим поставил последний межевой столб, где должна была по его замыслу замкнуться новая петля. Хватит крови, подумал Вячеслав, принимая решение. Пора положить конец войне.
Он встретил ее как бы случайно, прогуливаясь с Джуликом у парапета морской набережной в яркий солнечный день. Она шла, торопилась — высокая стройная девушка с узкими бедрами и красивой грудью, в легком платье, и каблучки ее звонко цокали по мостовой.
— Извините, Вера, — обратился он к ней. — Вы бы не могли уделить мне несколько минут.
Она отпрянула, испугавшись. Глаза ее расширились. Заметно побледнела.
— Нет-нет, не думайте, я не разведчик Империи, — опередил ее невысказанное предположение Вячеслав. — Я ваш друг и хочу предостеречь вас. От ошибки.
И он рассказал ей все: коротко, самую суть, не вдаваясь особенно в подробности.
Он рассказал о Корпусе, о его основателях. Рассказал ей о задачах и методах Корпуса, рассказал ей о войне по понедельникам и о своей собственной роли в ней. Он закончил и посмотрел на Веру, ожидая вопросов.
— Ну и что? — спросила она равнодушно. — Мне какое дело до ваших проблем? Вы и так уже отняли у меня все, что могли. Я вам ничем не обязана, и оставьте меня в покое.
— Понимаете, Вера, — сказал он, видя, что она все-таки приняла его слова и они не показались ей бредом сумасшедшего (что понятно, если вспомнить, через какие тернии ей довелось пройти, сколько миров и времен увидеть), — ваш муж Игорь Бабаев — человек определенного склада характера. Он импульсивен, склонен поддаваться влиянию момента, совершать большие поступки на основании сиюминутного настроения. И его где у него остались друзья и родители, или к вам, кто поддержал его, кого он впервые по-настоящему полюбил. Но я знаю еще и то, чего пока, к счастью, не знает он. Я знаю, что на самом деле вы его не любите. Вы тоже поддались влиянию момента. Вы стали его женой из жалости, а такой брак всегда недолговечен. И вы от него уйдете. К человеку, которого встретили вчера и в котором увидели свое прошлое…
— А вам какое дело?! — закричала она, в глазах ее перемешались страх и гнев. — Вам какое дело до моего прошлого?!
— Этот человек — не Михаил, — сказал Вячеслав, стараясь вложить в голос всю свою способность к убеждению. — Михаил погиб. Он действительно погиб. Этот человек просто похож на него. Ведь было бы странно, если бы среди миллиардов людей в сотнях миров не нашлось двух похожих…
— Je n'en crois rien, — тихо проговорила она, а потом добавила громче и по-русски: —
