православный крест (многие в Киеве до сих пор считали, что Илюха беглый монах), у Изи — физиономия вечно чем-то недовольного быка, символа заморской баскетбольной команды, а у Соловейки хищно скалился «веселый Роджер».
Да, чуть не забыл, трехголовый Мотя, как полноправный член дружины, также имел характерные знаки отличия. Его шеи украшали огромные кожаные ошейники, кардинально проклепанные и с шипами наружу. Честно говоря, они оказались несколько великоваты ему и смотрелись на его пока еще тонких шейках комично, но расставаться с такой красотой Гореныш не собирался. Да и посмеяться над ним охотников не находилось, хотя шеи тонкие, но они держат на себе три весьма зубастых и огнедышащих пасти.
Городские жители поначалу весьма опасались Змейчика, но потом как-то попривыкли и стали спокойней воспринимать его присутствие. Тем более что он был полноправным членом дружины, а уважение простого народа к этой весьма странной компании неумолимо росло и крепло.
Любава ловко управляла лошадьми, Змей семенил рядом, а Илюха с Изей вольготно развалились на мягком кожаном диване их весьма модернизированной повозки.
Еще во время прошлых приключений, с помощью того же княжеского кузнеца Захара и бурной фантазии друзей, она превратилась в весьма сносное средство передвижения. Обитые войлоком колеса, смутное подобие рессор и мягкий кожаный салон, набитый отборным пухом, позволили друзьям путешествовать без особых неудобств. Илюха называл повозку ласково — «нью-паджеро». В честь оставленного в далеком будущем своего любимого джипа.
Соловейка, привыкшая к верховой езде, долго боролась с коллегами, но в конце концов смирилась и заняла место водителя. Данный факт позволил Илюхе и Изе чувствовать себя в пути спокойно и расслабленно.
— Ну что, не жалеешь, что сам себе рог сломал? — ехидно поинтересовался Илюха у Изи, купаясь в лучах славы.
— Вот еще, — отмахнулся черт. — Вы без меня пропадете, а дела свои я могу и тут воротить.
— Так уж и пропадем, — улыбнулся Солнцевский.
— А рога — это дело наживное, — загадочно хмыкнул Изя, ловко поймав букетик незабудок.
— Это уж точно, — философски отметил Солнцевский, подмигнув между делом какой-то особенно румяной горожанке и послав ей воздушный поцелуй.
Изя, заметив это, озабоченно нахмурился и с оглядкой на возницу, переходя на шепот, заметил другу:
— Ты моргай-то осторожно, не зли Любаву.
— Да что я такого сделал-то? — осекся старший богатырь. — Что, мне и улыбнуться никому нельзя?
— Лично мне все равно, кому ты улыбаешься, а вот Любаве нет, — съехидничал Изя. — Вот подсыплет тебе завтра в завтрак крысиного яда, будешь знать, как молодухам подмигивать.
— Изя, братан... — закатив глаза, застонал Илюха. — Ну я же тебе говорил, она мне как боевая подруга, а я с друзьями любовь не кручу.
— Ладно, проехали, — хмыкнул черт в образе мальчиша-плохиша. — Хотя ты полный лопух. Такая девочка по тебе сохнет, а ты боевая подруга...
— Рога поотшибаю, и никакая мазь не поможет, — незлобно предупредил Илюха и решительно сменил тему. — Ты сам-то что, женским полом совсем не интересуешься?
— Кто, я? — аж подпрыгнул черт. — Да я до революции в Одессе первым ловеласом был! Все красотки мои были!
— А после революции что, на мину наступил, что ли? — не удержался и подколол друга Илюха.
Вместо ответа черт выразительно покрутил пальцем у виска, потом немного подумал и добавил:
— Кураж пропал.
Видя, что друг немного загрустил, Илюха хлопнул его по плечу:
— Да ладно, какие твои годы! Сейчас вон куража хоть отбавляй. Боюсь, что у Берендея скоро будет достойный конкурент.
Тут к говорунам повернулась Любава:
— Ну что вы за люди? Такой момент, а вы бу-бу-бу! Расслабьтесь и получите удовольствие!
— Так мы и получаем, — пожал плечами Илюха.
— А я вообще не человек, — хмыкнул подбодренный Изя и, по примеру Солнцевского, принялся слать воздушные поцелуи направо и налево.
Немного покупавшись в лучах славы и приняв душ из ослепительных улыбок, говорливый черт не выдержал и вновь обратился к Илюхе.
— Ну а ты сам не жалеешь, что красный пиджак сменил на богатырскую косуху?
— Ты знаешь, как ни странно, нет, — озадаченно поведал бывший браток. — У меня вообще такое ощущение, что я только сейчас по настоящему жить начал. Как будто судьба что-то перепутала и я родился не в свое время, а сейчас она просто исправила свою ошибку.
С лица Изи вдруг слетела улыбка, и вполне серьезным тоном он заметил:
— Поверь мне, судьба не ошибается.
Ну а дальше был традиционный пир. А пир в Средние века дело особенное, можно сказать, уникальное. Развлечений-то мало: ну война там или ярмарка, или еще что-нибудь в этом стиле. А тут такая возможность посидеть, поговорить, пообщаться, поспорить, поссориться, помириться... Да мало ли еще чем можно заниматься на пиру?
