махнуть ли нам на охоту?
— Нам? — удивился Берендей. — Да вроде вы раньше охотой не увлекались.
— Ша, если не хотите брать, так и скажите!
— Я... — попытался вставить слово князь, но Изя молол языком значительно быстрее.
— Нет, ежели мое или, скажем, Илюхино общество вам претит, так говорите прямо, в лицо, и не надо уходить от ответа в дебри лингвистики!
— Я... — опять постарался вставить хоть слово Берендей.
— Конечно, ежели с вами наша Любава попросилась, небось, ей бы вы не отказали! — продолжал бушевать Изя.
— Дай сказать хоть слово! — наконец навел порядок во вверенном ему подразделении князь.
— Да я что, мешаю, что ли? — удивился Изя. — Говорите сколько хотите, я таки весь внимание.
— Вот я и пытаюсь сказать, что мы как раз послезавтра собрались на соколиную охоту, — выпалил Берендей и смахнул со лба выступивший пот.
— Соколиную... — протянул черт, переглядываясь с Илюхой. — Так это то, что нужно! Я всю жизнь мечтал поучаствовать в соколиной охоте.
— И у тебя есть сокол? — удивился Берендей.
— У меня есть Мотя, — гордо вставил черт, а Гореныш охотно подтвердил это высказывание двойным кивком.
Третья голова этого сделать не могла, так как расположилась на коленях княгини, и та чесала ей за ухом.
— Мотя... — с сомнением в голосе протянул Берендей.
— А что? — удивился Илюха. — Крылья есть, когти есть, летать умеет, чем не сокол?
Берендей внимательно посмотрел на Мотю, и тот охотно продемонстрировал ему крылья, когти и даже чудесные острые зубы.
— Так, к каким подходить? — скромненько поинтересовался Изя.
Князь немного посомневался, а потом обреченно махнул рукой. Он уже из личного опыта знал, что отвязаться от среднего богатыря очень непросто.
— Утром отправимся.
— А надолго? — уточнил волнующие детали черт.
— Да нет, на пару дней всего.
— Договорились, — обрадовался Изя, — с первыми лучами солнца мы с Мотей у ваших ног.
— А ты с Любавой? — обратился Берендей к Солнцевскому.
— Не, мы с ней, пожалуй, останемся, — протянул Илюха. — Она генеральную уборку затеяла, я ей помочь обещал.
Такой ответ заставил Берендея аж присвистнуть от удивления. Что-то ранее он не замечал в Илюхе качеств домоседа.
— Под влиянием обстоятельств люди меняются, — словно угадав мысли князя, вставил словечко Изя.
— Что ж, вольному — воля, — придя в себя, отозвался киевский правитель. — Послезавтра поохотимся, а пока давайте веселиться. Надо же выигранный кубок обмыть!
Ни Изя, ни Илюха возражать не стали и тут же принялись претворять задание руководства в жизнь. Тем более что за то время, пока они общались с князем, зал принял свой традиционный облик, за ломящимися от снеди столами расположились богатыри, ожидавшие от князя только одного — начала очередного пира. И отмашка была дана.
— За чемпиона по армрестлингу Илюху Солнцевского. Ура!
— Ура! — тут же ответила сотня луженых глоток. Далее все пошло по накатанной. Пир как пир, со всеми прелестями этого милого мероприятия.
Друзьям на этот раз расположились в сторонке с надеждой между чаркой-другой обсудить некоторые дела. Но задуманному было не суждено сбыться, и за их столом, испросив разрешения, расположились три былинных богатыря. Даже невооруженным взглядом было видно, что Илье (тому, который Муромец) было что сказать Илюхе (тому, который Солнцевский).
Муромец залпом осушил пару кубков и решился.
— Прав ты, богатырь, — начал он нелегкий для самолюбия разговор. — Ерунда это все. Первый, второй, какая разница? Мы же не басурмане с тобой какие, ведь одно дело делаем. Так чего же нам друг на друга серчать?
Илюха ничего отвечать не стал. Вместо этого он просто протянул былинному богатырю руку. Муромец хмыкнул в усы, пожал ее, и долгоиграющий больной вопрос был снят с повестки дня. Причем Солнцевский искренне надеялся, что навсегда.
— Ну ничего, я тебя на следующем турнире завалю, — с улыбкой бросил былинный богатырь и наполнил всем кубки.
— А вот это без вопросов, попытайся, — отозвался Илюха. — Ну что, может, споем?
— Не-е... — протянул Алеша Попович. — Ты нам лучше фильму какую расскажи.
