приближался, то, что ожидало его на самом дне, где бы это дно ни находилось. Но — не было сил, не было удачи, не было надежды — ничего не было. Только тоска, глубокая непреодолимая тоска, от которой хотелось завыть и начать рвать в клочья грудь, чтобы выдрать горящее сердце и отбросить прочь, как можно дальше от себя. Но даже этого было невозможно сделать, оставалось только лететь навстречу неведомому, но нежеланному будущему.
— Нет!!!
— Спокойней, парень, спокойней, это был всего лишь дурной сон. — Одмассэн похлопал долинщика по спине, подал чашку с холодной водой, и Ренкр одним глотком опрокинул ее в пересохшее горло. — Не принимай так близко к сердцу. — Одинокий тяжело вздохнул, поднялся на ноги и прошаркал в другую часть камеры, к двери, в которую принялся стучать — размеренно и неторопливо. Было видно: он делает это уже не в первый раз и совершенно не надеется, что его услышат.
К удивлению узников, на стук неожиданно быстро отреагировали: дверь распахнулась и внутрь вошел Монн в сопровождении вчерашних стражников.
Вэйлорн попросил воинов подождать его за дверью, и те повиновались, но, уходя, начальник стражников из-за спины военачальника подмигнул заключенным. Монн застыл у двери, внимательно всматриваясь в лица паломников. Он сильно постарел и осунулся, лицо, казалось, немного перекосилось, и уродливый шрам был теперь еще более заметен.
— Ты уж садись, чувствуй себя как дома, — криво усмехнулся Одмассэн.
Вэйлорн проигнорировал усмешку.
— Я предупреждал вас, — холодно обронил он. — На вашем оружии нет рун, и если вы можете доказать иным способом, что были в Нижних пещерах, то сделайте это как можно скорее, в противном же случае вас казнят. Вернее, — поправил он себя, — вас изгонят, что в принципе равнозначно смерти, так как вас изгонят поодиночке.
Одинокий сплюнул на и без того не отличавшийся чистотой пол камеры, скривился:
— Нечестно играешь, Монн, нечестно. Руны нанесены на клинок Ренкра. И ты об этом знаешь.
Вэйлорн дернулся, как от удара, — словно его уличили в чем-то зазорном. Он резко обернулся, позвал стражников и потребовал, чтобы те принесли меч долинщика.
Через несколько долгих минут клинок оказался в камере, и Монн обнажил меч, демонстрируя его паломникам. К их ужасу, на оружии на самом деле не было рун!
Как будто по наитию Ренкр протянул руку к мечу:
— Позволь.
Монн медленно протянул клинок рукоятью от себя, и парень принял оружие. В это время факел, зажженный Мнмэрдом сегодня утром, зашипел и потух.
Сначала ничего не происходило, но потом сам воздух в камере словно бы сгустился, наполнился чем-то невидимым, но от этого не менее других предметов присутствующим в пещере. В полутьме камеры на клинке стали медленно проступать голубоватым пульсирующим свечением руны Ворнхольда. Они казались неуловимо знакомыми и в то же время абсолютно непонятными. Руны выглядели так, будто в клинке Ренкра был сокрыт сгусток света, а на поверхности металла прорезаны щели, через которые этот свет и пробивался наружу.
Вэйлорн кивнул, признавая существование рун, и Ренкр вернул ему меч, а тот отдал оружие стражникам. Тем временем Мнмэрд успел зажечь новый факел, и, как только дверь камеры захлопнулась, оставляя их вчетвером, Монн спросил:
— Итак, что же вам сказал Ворнхольд?
Ренкр удивился неожиданной перемене, проявившейся в вэйлорне: тот внезапно ссутулился, его лицо посерело, глаза смотрели устало и обреченно.
— Ворнхольд многое говорил нам, — отрезал Одмассэн, — и сказанное им очень важно для всех горян. Поэтому мы станем говорить только в Пещере Совета, на общем собрании.
Монн медленно кивнул:
— Я сообщу о вашем желании Совету. Они решат, как быть, а пока вас переведут в камеру с условиями более… человеческими.
Он позвал стражников и отдал соответствующие распоряжения, после чего кивнул заключенным на прощание и удалился. Начальник стражников подошел к друзьям, приветливо улыбаясь:
— Я же обещал. Меня зовут Андрхолн, если возникнут какие-нибудь проблемы, покличьте меня. Сейчас собирайтесь, вас переведут в другую пещеру.
Он намеревался было уйти, но Одмассэн придержал его за трехпалую руку и спросил:
— Почему ты помогаешь нам?
Андрхолн недоуменно посмотрел на Одинокого и пожал плечами:
— Потому что я не согласен с действиями Монна и считаю, что он был несправедлив по отношению к вам. Правда, Монн — вэйлорн, и я не имею права оспаривать его приказы или не подчиняться им. Но при желании ведь всегда можно найти выход… — Он хитро подмигнул.
Одмассэн кивнул:
— Спасибо. Я этого не забуду.
Андрхолн улыбнулся:
— Оставь. Не обижайся, но забавно слышать такие слова от пленника. Да и делаю я все это не из корыстливых побуждений, так что… — Он пожал плечами.
Глядя вслед уходящему начальнику стражи, Одмассэн негромко проронил:
— Недолго нам осталось быть пленниками.
Но эти слова расслышал только стоявший рядом Ренкр.
Их перевели в другую камеру, где лежали новенькие подстилки, горели вставленные в кольца на стенах факелы и возвышался небольшой столик с тремя стульями. На столе находился их завтрак, не слишком обильный и богатый, но достаточно питательный.
После трапезы Ренкр наконец смог спросить у Одмассэна, на что тот надеется. Горянин пожал плечами:
— На то, что члены Совета еще не совсем отупели за последние ткарны. Понимаешь, Совет состоит из наиболее значимых альвов селения, но они были выбраны давно и не переизбирались в течение очень длительного срока. А времена-то меняются. Они же по-старому продолжают решать все вопросы, которые их просят или — чаще — понуждают решить. Общее собрание обязывает Совет обсудить и разрешить поставленную перед ними проблему прилюдно — приальвно, что дает нам определенную поддержку. Конечно, то, что мы сообщим всем, кто будет на собрании, повергнет их в смятение, но это-то нам как раз и нужно. Поверьте, ребята, я заставлю их сменить Монна Ренкром.
— Что?! — удивился тот. — Я — долинщик, кто же мне доверит…
— Ты — альв, — отрезал Одмассэн. — И войско на змей вести тебе. Я уже навоевался всласть — так что скоро стошнит, а у Мнмэрда, я знаю, сердце не лежит командовать да руководить.
— Это верно, — подтвердил молодой горянин, — я люблю быть сам по себе, когда я ни от кого не завишу и от меня тоже никто не зависит. Командовать войском — это ж громадная ответственность! Такое не для меня.
— И не для меня, — вмешался Ренкр. — Меня еще дома напичкали «геройскими» настроениями. Хватит. Да, я хочу уничтожить драконов, чтобы никто больше не страдал от их кровавых податей, и мне не по нутру льдистые змеи, но руководить войском…
— …придется, — категорически рубанул ладонью воздух Одмассэн. — И не спорь со мной.
— А-ах, — досадливо махнул рукой долинщик, — это же смешно. Мы, сидя в тюрьме, обсуждаем, кому из нас быть новым вэйлорном. Идиотизм какой-то!
— Вот и решили, — невозмутимо подытожил Одинокий. — Быть Ренкру вместо Монна.
Парень скептически хмыкнул, но спорить не стал, так как считал, что спорить не о чем. Неизвестно еще, захочет ли Совет вообще выслушать их…
Совет захотел.
Для оповещения жителей об общем собрании Совету потребовались сутки. Утром следующего дня принесший завтрак стражник передал заключенным, что к вечеру назначен сбор всех горян в Пещере. Туда и отведут пленных, так что пускай готовятся.
