доходчиво объяснит, получит дополнительные очки в зачет.
Близняшки снова переглянулись, помялись и уставились в пол. Потом Варвара горестно вздохнула и заявила:
— Вообще-то мы не уполномочены раскрывать посторонним какие-либо сведения о нашей школе, процессе обучения и преподавательском составе, но я нахожу возможным в общих чертах проинформировать вас.
Эта тирада в устах ребенка напугала меня больше, чем летающая банка. Я вдруг понял, что нахожусь не в уже почившей передаче «В гостях у сказки» и даже сама передача не находится у меня в гостях. Происходящее перестало казаться невинным розыгрышем, а словосочетание «бытовая магия» разительно отличалось от таких понятий, как «бытовая техника» или «бытовая химия». На устройства и препараты, относящиеся к этим понятиям, хотя бы ГОСТы всякие есть, чтобы, не дай бог, не покалечить покупателя. А безопасность чудес, совершаемых двумя детьми, не внушала доверия. При мысли о возможностях преподавательского состава, в намерения которого может запросто войти проведение у меня дома экзамена по курсу «Вселенская катастрофа и методы устранения ее последствий», мне стало очень не по себе. Очевидно, эти грустные размышления отпечатались у меня на лице, и девочки, почувствовав мою неуверенность, приободрились. Варя, выпрямив спину, начала «информировать меня в общих чертах», уставившись в стену напротив, из чего я решил, что речь была заучена:
— Наша Школа магии является одной из старейших в Европе по профессиональной подготовке специалистов магии различных областей применения. Сейчас мы находимся на второй ступени обучения, в которую входят базовые знания и умения. Одним из предметов на этом уровне и является «Бытовая магия», которая включает в себя привлечение потусторонних сил для обеспечения максимального домашнего уюта и комфортного времяпрепровождения. Предоставить сведения о местоположении Школы, количестве обучающихся и преподавателях мы не имеем права, но на некоторые вопросы можем ответить.
Проговорив все это, Варвара шумно выдохнула и даже немного повеселела. Наверное, запомнить эти фразы для нее было гораздо труднее, чем метелить сестру, и теперь она чувствовала себя отделавшейся от нудного задания. Но Дарья тут же нанесла новый удар:
— Варя забыла вам сказать, что за сотрудничество с российским филиалом Школы магии куратору будет выплачено вознаграждение в любой валюте, а также будут возмещены все расходы, связанные с проживанием экзаменующихся, и, главное, ему или его семье будет выплачена компенсация в случае, если действия курсантов приведут к разрушению жилища или смерти куратора.
После таких уточнений я опешил: ничего себе перспективки! Судорожно сглотнув, я поинтересовался почему-то охрипшим голосом, просительно заглядывая в глаза моих гостий:
— А отказаться никак нельзя? Может, по здоровью не подхожу или еще чего там?
Даша рубанула сплеча:
— Нет, Александр Игнатьевич, отказаться вы не можете. Обычно руководство долго-предолго все решает, а потом отправляют учеников, не спрашивая мнения их будущего куратора. Наверное, кто-нибудь и пытался отказаться, но я не знаю, насколько плохо это закончилось.
Становилось все страшней, но тут меня, как могла, обрадовала Варя:
— Да не волнуйся ты так, Саш (видимо, мой испуганный вид позволил ей снова перейти на «ты»). Ничего страшного уже давно не случалось, девчонки говорили, что за последние десять лет из-за учеников Школы было всего четыре пожара, три наводнения, один раз обвалилась крыша частного дома и пару раз прорвало канализацию, а остальное такая мелочь, что даже беспокоиться не стоит.
Рассказ Вари меня ничуть не успокоил, но полезную информацию я из него вынес: близняшек без присмотра к кухне не подпускать. Кстати, о кухне. Я так и не позавтракал, да и гости, с присутствием которых я почти смирился, наверное, тоже голодные. Пора брать на себя руководство:
— Итак, если я вас правильно понял, то три недели вы должны за мной ухаживать, обеспечивая меня уютом и комфортом, и слушать мои указания.
Две головки согласно кивнули.
— Прекрасно. Итак, для начала нам надо поесть, за столом и побеседуем. Я пойду готовить завтрак, а вам советую здесь прибраться. И никаких волшебных штучек, — добавил я, увидев, как загорелись глаза у девчонок. — Веник и совок на кухне, швабра в ванной. Для начала уберете все обычным методом — и никаких возражений.
Девчонки нехотя поднялись с дивана и поплелись за необходимым инструментом. Было видно, они не прочь похвастаться своими магическими способностями по уборке квартиры, а вот сама уборка обычными методами явно их не прельщает. Выходя из комнаты, они исподлобья посмотрели на меня, обиженные таким примитивом. Была мысль достать им из кладовой пылесос, но, вспомнив о «всего четырех пожарах», я решил, что начинать надо с более простых орудий труда. Я прошел на кухню, думая, чем я могу попотчевать моих юных гостий. Открытый холодильник явно не желал радовать разнообразием продуктов. На его полках сиротливо доживали свои оставшиеся до окончания сроки хранения продукты: кусок сыра, который я после непродолжительного осмотра выкинул в ведро, так как черствостью он напоминал кусок пластмассы, четверть палки московской колбасы, похожей на толстый обгрызенный карандаш (просто я был голоден и не мог найти ножа, погребенного под слоем грязной посуды), пачку сливочного масла, судя по внешнему виду, пока еще безопасную для человеческого организма, сковороду с остатками жареной картошки и абсолютно пустую кастрюльку. На двери холодильника я обнаружил несколько куриных яиц, запечатанную бутылку с растительным маслом, две банки пива и треть бутылки водки. Как ни странно, ни йогуртов, ни прочей диетической чепухи в холодильнике не оказалось.
Довольный проведенной ревизией, я достал сковороду, отрезал кусок масла, разбил несколько яиц и привычно потянулся за банкой пива. Пиво радостно фыркнуло пеной, аромат яичницы защекотал ноздри — субботнее утро продолжало радовать приятными мелочами. Поглощенный процессом приготовления завтрака, я не сразу понял, откуда несется странный шум, иногда перекрывающий шкворчание яичницы. Прислушавшись, понял, что источник шума находится в моей квартире и, скорее всего, представляет собой двух малолетних волшебниц-недоучек. Я кинулся в зал, готовясь к самому худшему. Воображение представило двигающиеся и летающие вещи, объятые огнем и извергающие при этом потоки воды, и хотя действительность оказалась не такой страшной, взгляд она не радовала. Сестры, видимо, уставшие от рутинной работы, следов которой, впрочем, я так и не увидел, были увлечены битвой, где оружием нападения служили веник и швабра, а средствами защиты — совок и почти пустое ведро, продолжающее, однако, выплескивать воду на мой несчастный палас.
Различить близняшек теперь было совершенно невозможно: обе растрепанные, взъерошенные, с горящими глазами, они не замечали ни еще более разгромленной обстановки квартиры, ни меня, замершего в дверях с выражением ужаса на лице. Они скакали по комнате, понукая воображаемых коней, размахивали еще полчаса назад совершенно невинными орудиями труда и грозно улюлюкали. Наконец одна из них заметила меня, испуганно опустила свое оружие, за что сразу получила шваброй. Вторая, одержав победу, закричала от восторга, но, заметив смиренное выражение лица своей сестры, поняла, что что-то не так, развернулась, увидела меня да так и застыла с открытым ртом. Победный клич заглох, как обесточенный проигрыватель.
— Так, — сказал я, осматривая еще большие следы разрушения, чем были до уборки. — У вас в Школе провинившихся учеников наказывают постановкой в угол?
— Нет, — настолько дружно сказали близняшки, что стало понятно: врут.
— Тогда выбирайте каждая себе угол по вкусу.
Девочки разбрелись по углам, я же пошел на кухню, откуда уже несся запах пригорелой яичницы. А ведь утро могло быть таким прекрасным.
В зале было тихо, что уже само по себе настораживало, и, одолеваемый нехорошими предчувствиями, я заглянул в комнату. К своему удивлению, обнаружил, что девочки так и стоят по углам. Только одна из них пытается зубами выгрызть выпуклый лепесток на обоях, другая, где-то раздобыв фломастер, сосредоточенно рисует напротив своего носа деревенский пейзаж из покосившегося домишки с обязательным дымом из трубы и длинного, во всю длину ее руки, забора. У меня уже больше не было сил, я шумно сел в кресло и застонал. Девочки обернулись, посмотрели на меня и участливо поинтересовались:
