проносился передо мной, как на экране. Оживали последние скрытые уголки памяти, рушились последние заслоны…
Толстая кожа куколки с треском лопнула, словно скорлупа набухшего ореха.
Долгий сон кончился. Я лежал в узком подземелье на каком-то гнилье. В воздухе пахло сыростью и плесенью. Раздвинув сухую оболочку, выполнившую свое назначение, я встал на ноги. Пришлось согнуться — голова уперлась в потолок туннеля…
И только теперь я понял, что у меня снова есть спина, голова, обоняние, зрение, обычные человеческие ноги. Мир ожил, взорвался тысячью запахов, шорохов, восхитительных световых пятен. В туннеле светились какие-то гнилушки или грибы.
Они показались мне в этот момент прекраснее любых цветов.
Превращение закончилось, я свободен и могу продолжить свой бесконечный путь через лес… Обрывки сна, оставшиеся в памяти, наполняли меня необъяснимой тоской.
Я прислушался к своему новому телу — все как будто в порядке, если не считать этой тоски да мучительной непривычной жажды. Пока я был личинкой, мое тело не нуждалось в воде, оно довольствовалось сочной растительной пищей. Но сейчас мне все сильнее хотелось пить.
В одном из своих бесчисленных путешествий по норам крейгов я нашел подземный ручей. Я помнил нужное число поворотов в подземном лабиринте и направление каждого из них. С радостью отметив, что после превращения в памяти сохранились все сведения, собранные за бесконечные годы казни, я двинулся вперед.
Но мир вокруг разительно изменился, казавшиеся раньше огромными пещеры превратились в узенькие туннели. Проходы, в которые свободно проникала личинка крейга, вдруг стали для меня недоступны.
Я спешил к воде обходной дорогой, соблюдая осторожность и все время прислушиваясь. Я старался не смотреть на свои руки и ноги, поросшие короткой рыжеватой шерстью, Если не считать этого, они выглядели вполне человеческими. Я решил отложить исследования собственного тела до той поры, пока не выйду к воде.
Там в одном месте была спокойная глубокая лужа, а светящиеся грибы росли повсюду. Сейчас я не хотел думать о том, каким увижу себя в отражении.
Шум воды донесся задолго до того, как я вышел к ручью. Поток вырывался из каменной трещины и вскоре вновь исчезал в глубинах земли. Я пил, смакуя каждый глоток и бессознательно оттягивая время. Здесь, как и во всех пещерах, светящиеся гифы грибов заполняли все пространство мягким рассеянным светом.
Наконец, собрав все мужество, я шагнул к луже и всмотрелся в собственное отражение.
Перед водоемом стоял совершенно мне не знакомый рыжеволосый гуманоид.
Если не считать грубо вылепленного тела и словно каменным топором вытесанного лица, все остальное оказалось в полном порядке. Особенно сильное впечатление произвели на меня глаза этого незнакомого существа. Они выглядели не по-человечески огромными и излучали странное мягкое мерцание.
Я добился гораздо больше того, на что смел рассчитывать. Неизвестные мне самому силы бродили в моем новом, возродившемся теле. Поднявшись из праха, из грязи, в которую меня втоптали враги, я спросил себя, что же дальше? Трусливо пробираться сквозь ночь к поселку колонистов, жить в резервации, постоянно преследуемым, загнанным в угол? Еще совсем недавно такая жизнь казалась мне пределом мечтаний, а сейчас потеряла всякий смысл.
Время бесконечных страданий оставило во мне неизгладимый след. Я решил не бежать от своих врагов, не прятаться в темных подземельях. То, что устраивало личинку крейга, недостойно человека. И тем более не подходит Воину. Поверившие мне люди пошли за мной в этот поход и навсегда остались лежать в ночных песках — все они взывали к отмщению. Я обещал им изменить жизнь на этой планете и должен выполнить свое обещание.
Пришел черед слуг Аристарха заплатить по старым счетам. И они заплатят за все.
Даже за алые маки и нескончаемый лес моих снов.
Что-то просыпалось во мне, что-то огромное и беспредельное, как океан.
Сразу же вспомнился очередной совет Сейроса: опаснее всего для Воина эйфория, любование собственной силой. Мне еще многое предстояло, и никто не мог видеть конца дороги, даже Сейрос. Я закрыл глаза, старательно восстанавливая в памяти схему туннелей нижнего горизонта, на котором теперь находился.
Следовало пройти километра четыре к востоку. Если не перепутаю всех бесчисленных поворотов, то я вновь выйду к пещере слухачей. «Преддверие» так, кажется, называли это место. Интересно, преддверие чего? Неужели всего лишь преддверие моих мучений? Или в названии скрывался другой, гораздо более грозный смысл?
Когда меня несло в черную пропасть на поверхности световой жидкости, я захотел остановиться, и как только подумал об этом, появился маленький световоротик, в него я и позволил себя затянуть. Бывают дороги, с которых нельзя сворачивать, которые нужно проходить до конца в одну сторону. Похоже, я свернул именно с такого пути, понял это лишь сейчас и теперь пытался вернуться к его истокам, твердо решив проверить, чем заканчивался низвергавшийся во тьму поток света.
Даже если я ничего не найду в конце этого пути, даже если просто погибну, это лучше, чем жить червем, прячась по темным норам и всю жизнь укоряя себя за то, что не воспользовался, быть может, единственным шансом вырвать победу у своих врагов.
Я шел крадучись, скрываясь за каждым камнем, используя завалы и трещины как укрытия, осматривая каждый метр дороги. Несмотря на чувство уверенности, вновь появившееся у меня после превращения, я знал, что на самом деле представляю довольно легкую добычу для многочисленных слуг Аристарха.
В его логове я не мог использовать магию, а без оружия мне не позволят пробиться к своей цели. Слуги тьмы наверняка хорошо охраняют все важные места подземной крепости.
В бесконечных лабиринтах храма, на его этажах, счет которым не знали и сами жрецы, хранилось немало странных вещей. Если бы я сумел найти путь к древнему оружию, о котором упоминал Сейрос! К оружию, против которого бессилен сам Аристарх! Но я не представлял даже, как оно выглядит.
Два горизонта я прошел благополучно, но на третьем мое фантастическое везение кончилось. Полосатая узкая лента мелькнула впереди. Я не успел рассмотреть, что это такое. Хуже всего неизвестная опасность. Пришлось повернуть обратно. Я хотел обойти это место боковыми проходами, но не успел. Снова передо мной пронеслась полосатая тень, на этот раз значительно ближе. Я бросился назад, но стены в этом месте оказались сплошь изрешечены узкими норами, и проклятая тварь сжимала свои круги, постепенно приближаясь. Наконец удалось ее рассмотреть: меня угораздило залезть прямо в охотничью нору гигантской многоножки, в ней было метров десять длины, и она, конечно, ядовитая. Здесь все твари источали яд и злобу.
Скорость у нее оказалась совершенно фантастической. Понимая, что бежать бесполезно, я прижался спиной к гладкой скале без отверстий и приготовился защищаться.
Нападение не заставило себя ждать. Голова и передняя
