Существовали, однако, и другие отличия, не только неожиданные, но и неприятные - прочная твердая сталь, из которой был изготовлен автомобиль, имела толщину около полутора дюймов - вместо одной шестнадцатой; но даже этот супер-бронированый корпус был весь покрыт царапинами и вмятинами, столь же глубокими и многочисленными, как на дешевых земных моделях.
Ленсмен без особого желания забрался в это мрачное, внушающее какой-то непроизвольный страх темное нутро. Темное? Да здесь было темней, чем у негра в желудке - оказалось, что похожая на люк дверь вообще не пропускает света. Сэммз вздрогнул, но, быстро взяв себя в руки, мысленно обратился к водителю.
'Мой контакт с вами неполон. Не станете ли вы возражать, если я прикоснусь к вашему сознанию ближе, чем того допускает вежливость? Лишенный зрения и вашего чувства восприятия пространства, я становлюсь практически беспомощным '
'Не имею ничего против, ленсмен. Расслабьтесь, пожалуйста, и входите… Уже лучше?'
'Да, немного. Благодарю вас.'
Действительно, обстановка изменилась к лучшему. Темнота как будто рассеялась. Теперь он мог 'видеть' - то есть, воспринимать - трехмерную картину окружающего пространства. Но не только ее! Он мог наблюдать мельтешение поршней в двигателе автомобиля, структуру сварных швов, соединяющих в одно целое стальные пластины, из которых состоял его корпус, свой огромный космический корабль и глубоко упрятанный под тяжелые защитные экраны ядерный реактор 'Чикаго'; он мог видеть даже под поверхностью почвы. Столь же ясно он разглядел глубокое мягкое кресло, сконструированное так, чтобы в нем было удобно любому существу - в том числе, и человеку. Сэммз быстро сел и защелкнул ремни безопасности.
'Вы готовы?'
'Готов.'
Дверцы захлопнулись с резким стуком, который проник через наушники и щиток шлема раскатом надвигающейся грозы. И это было только начало! Завелся мотор - двигатель внутреннего сгорания мощностью больше тысячи лошадиных сил, сконструированный инженерами, в словаре которых отсутствовали слова 'шум' и 'звук'. Машина рванулась с места с ускорением, которое с колоссальной силой вжало землянина в мягкие подушки кресла. Визг бешено вращающихся колес и грохот двигателя соединялись в мощный аккорд; усиленный резонирующим стальным корпусом, он болезненно вонзался в каждую клетку ленсмена.
'Вы можете вытерпеть это? - заинтересованно осведомился водитель. - Меня предупреждали, чтобы я трогался с места и останавливался очень аккуратно, вел машину медленно и осторожно, тормозил плавно и мягко. Мне сказали, что ваш организм слаб и хрупок - я сам почувствовал это и постарался следовать полученным указаниям. Не превысил ли я порог вашей чувствительности?'
'Нет. Просто…, ужасный шум, - осознав, что ригелианин не понимает этого слова, Сэммз быстро поправился:
– значительные вибрации в воздухе с частотой колебаний от шестнадцати до девяти-десяти тысяч в секунду… - тут ему пришлось объяснять, что такое секунда. - Моя нервная система очень чувствительна к таким вибрациям, но они не являются для меня сюрпризом; я принял меры предосторожности. Мы можем продолжать поездку.'
'Атмосферные вибрации? Атмосферные вибрации? Атмосферные вибрации?' - водитель с удивлением попытался сконцентрироваться на совершенно новом для него понятии, а в это время…
Автомобиль полным ходом промчался мимо обшитой сталью бетонной колонны на скорости по крайней мере шестьдесят миль в час - так близко, что содрал один из защитных слоев металла. Через миг водитель яростно надавил на тормоз, чтобы пропустить дико ревущий грузовик, так что предохранительные ремни со страшной силой впились в тело Сэммза - и это несмотря на защищавший его скафандр. Затем машина метнулась в просвет - такой узкий, что лишь дюйм отделял ее стремительно летящий корпус от огромной стальной колонны с одной стороны и потока мчащихся автомобилей с другой. Последовал двойной правый поворот - и только расстояние в волосок отделило их от столкновения с двумя автомобилями, несущимися по встречной полосе. Но кульминационный момент, в полной мере показавший сумасшедшее мастерство ригелианского водителя, наступил тогда, когда он на полной скорости выехал на заполненную транспортом улицу; каралось, на ней совершенно не было свободного места - но он его все-таки его нашел! Только на сей раз без столкновения не обошлось - на стальном боку машины появилась еще одна глубокая вмятина.
Безумная поездка продолжалась, и сопровождающие ее звуковые эффекты становились все ужаснее и нестерпимее. Сквозь грохот, рев, лязг, звон, карабкаясь все выше и выше по дорогам, проложенным между высокими стальными стенами без окон, массивный автомобиль с чудовищным шумом продолжал свой нелегкий путь.
Наконец он остановился - примерно в тысяче футов над поверхностью земли, рядом со зданием, которое, судя по всему, было еще недостроено. Тяжелая дверь открылась с резким скрежетом, пропустив Сэммза и его спутника внутрь.
Как только глаза привыкли к окружающему полумраку, в них болезненно ударила круговерть ярких, словно борющихся друг с другом, буквально вопиющих красок - такое буйство Сэммз даже представить себе не мог! Цвета - красный, желтый, синий, зеленый, пурпурный, во всех возможных и невозможных оттенках и сочетаниях, летящие, падающие, мелькающие. - поразили его зрачки точно так же, как грохот - барабанные перепонки.
Тогда он понял, что то, что он 'видел' через восприятие своего спутника, то, что представлялось ему оттенками серого цвета, связано лишь с особенностями зрения ригелиан; для этих существ 'видимая' часть спектра лежала совсем в другом диапазоне.
Скованный и напряженный, ленсмен прошел за своим сопровождающим вдоль стены, над которой трудились клепальщики и сварщики, в комнату, где стены практически отсутствовали. Именно это помещение и оказалось местом встречи - здесь собралась почти сотня ригелиан.
Когда Сэммз направился к этой группе, прямо перед его носом грохнулась об пол стальная плита весом тонны две - ее сбросил с высоты восьмидесяти футов крановщик.
– Я едва успел отпрыгнуть, - так впоследствии описывал свою реакцию на происшедшее Вирджил Сэммз - и это вполне соответствовало действительности.
Во всяком случае, он на короткое время потерял контроль над своими чувствами, и ригелианин захлестнул его потоком упорных и вопросительных мыслей. Этому существу была непонятна обостренная чувствительность землянина - в такой же степени, как Сэммз не мог осознать, что его хозяевам абсолютно непостижимо понятие звука.
Он прикрыл раздраженные какофонией красок глаза, огромным усилием воли заставил себя забыть про оглушительный грохот и попытался сконцентрироваться на своей миссии.
'Я прошу вас настроиться на волну моего сознания, и чем больше среди вас будет таких, кому это удастся, тем лучше, - послал он мысль к группе ригелиан, и начал получать один отклик за другим. И все же чего-то в них не хватало! Некоторые ментограммы были сильными; их генерировали существа весьма инициативные, обладавшие быстротой и активностью, столь редкими среди представителей этой расы. Однако ни одна из них не представлялась Сэммзу идеальной. До тех пор, пока…
'Хвала Создателю! - в захлестнувшей его волне торжествующего облегчения Первый Ленсмен уже не замечал ни бьющих в глаза диких красок, ни оглушительного грохота вокруг. - Вы, сэр, находитесь на уровне ленсмена. Я чувствую, что вы и есть Дронвир.'
'Да, Вирджил Сэммз, я действительно Дронвир… И я давно уже понял, что сейчас происходит то, к чему я стремился всю свою жизнь. Но как же мои друзья? Неужели ни один из них?…'
'Я сожалею… Но вам понадобится большая команда…' - Внезапно Сэммз
