сжалась. — Ну, покажи! Чего я там не видел?
— Это у других, может, видел, а у меня не видел! — неожиданно зло огрызнулась она. — Пусть я лучше умру! Тогда вы все поймете…
— Да у тебя нигде нет крови! — разозлился Лесник. — Опять играешься.
— А вот и есть, есть! — Настька быстро села, отняла ладонь от груди. На куртке темнело мокрое пятно. — Вот, видишь? — для убедительности она ткнула в него пальцем. — Кто-то пытался меня убить.
— Мне надо знать, — настойчиво повторил сталкер, нависая над ней. — Хотя бы артефакт достань. Да не руками!
На вот, этим возьми, — он снял с топора толстую брезентовую рукавицу. Настька, хлюпнув носом, надела ее, сунула руку в кожаную сумку и вытащила влажный грязно-бурый комок. Они уставились на остатки артефакта — девушка с опаской, Лесник с тревогой. «Ночная звезда» превратилась в истекающую слизью неопрятную губку.
— Сработала, — хмуро пояснил Лесник, убедившись, что девчонка ничего не выдумала. — Кто-то в тебя стрелял.
Настька вытерла слезы рукавом.
— Ну правильно! Ведь я же говорила, а ты не поверил…
— Поверил, — ответил сталкер и сел. Подтянул за ремень ружье, вновь исподтишка оглядываясь. За границей света было слишком темно, ничего не видно. Стараясь не делать резких движений, он взял оружие, поднялся и шагнул от костра. Взгляд рыскал из стороны в сторону.
Он уже точно решил, что убегать нет смысла — если за ними все еще следят, сразу подстрелят. Кто пытался убить девчонку? И, главное, теперь, когда стрелявший увидел, что она жива, — почему не пробует вновь? Это было бы проще простого. Наверное, все же решил, что сделал дело, и ушел?
Настька улеглась обратно, свернулась калачиком. Ей было больно и обидно. Расстегнув куртку, заглянула под рубашку — нет, крови нет, только ссадина и синяк темнеет.
Лесник тем временем занимался костром, все более убеждаясь в том, что неизвестный стрелок убрался восвояси. Дерево потрескивало; ольха почти не давала дыма, это хорошо, но она быстро сгорала, все время приходилось подбрасывать новые ветки.
Вскоре аппетитно запахла гречка с тушенкой, и у Настьки забурчало в желудке. Она подняла голову.
Сталкер сидел возле костра, подняв руку, по которой прыгали три синицы и воробей, стараясь подобраться поближе к лежащим на ладони крошкам и крупе. С ножки каждой птицы свисала леска.
— Ой! — воскликнула девушка, сразу забыв о своих обидах и ранах. Осторожно, чтобы не спугнуть птиц, она перевернулась на другой бок, чтобы лучше видеть. — Сколько у тебя их, дядя Василь?
— Все тут, — вполголоса ответил Лесник. Вертлявые синицы оттерли воробья, сталкер взял его и посадил на ладонь. Птица глянула на Настьку одним глазом, клюнула крошку и упрыгала сталкеру на плечо.
— А можно мне потрогать? — девушка заглянула Леснику в глаза.
— Потрогай, если не боишься.
Настька, сдержав возмущенное фырканье, придвинулась ближе и медленно протянула руку. Птицы отреагировали на удивление спокойно, не разлетелись. Девушка погладила сидевшую на колене у Лесника синичку по спинке. Та встопорщила перья и закрутилась на месте. Настька хихикнула.
— Птички, — вздохнула она. — И звери всякие… Очень я их люблю.
Сталкер искоса поглядел на девушку, которая села у его ног, подтянув колени к груди, и зачарованно рассматривала пичуг.
— Обычно в Зоне их боятся, — негромко заметил Лесник. Он стал по очереди брать поевших птиц и класть в мешочки на поясе.
— Им там удобно? — встревожилась Настька.
— Нормально, — пожал плечами Лесник. — Бобловка твоя в центре Могильника, так?
— Ага. — Девушка отвернулась к костру. — Хотя я не знаю точно. Что такое Могильник?
— Это то, куда мы идем. — Подняв голову, он прислушался, как бы невзначай положив руку на двустволку. — И теперь вопрос: почему одной из самых сильных группировок Зоны понадобилось, чтобы какая-то никому не известная барышня из городского интерната попала туда?
— Там, под Бобловкой, были подземелья, — сказала Настька.
— Знаю. Их называют Крепостью. А почему — неизвестно. И что такое эта Крепость, тоже никто не знает. Могильник опасен, а Крепость считается еще опасней. — Лесник помолчал, ему было непривычно говорить помногу. — Что ты про все это знаешь? — наконец заключил он. Настька развела руками.
— Ничего. Честное слово, дядя Василь! Я только ходила там по Крепости…
Она смолкла, будто сама удивилась своим словам. Сталкер глядел на нее.
— Ходила по Крепости? Девушка кивнула, закусив губу.
— И почему ты до сих пор жива?
— Мне Борг помогал! Я много раз там бывала, он мне всякое показывал в тех подземельях… ну, в Крепости этой под Бобловкой. Туда никто, кроме меня, спуститься не мог, а я могла, потому что Борг мне говорил, куда свернуть, чтоб не заблудиться, защищал, двери передо мной открывал…
— Кто такой Борг? — перебил он.
— Не знаю.
— Врешь.
— Дядя Василь, он невидимый! — горячо зашептала Настька. — Я клянусь! Я теперь плохо помню, давно ведь, но… Он там… ну, прямо в воздухе как бы живет, его слышно — но не видно. Хотя он способен всякие предметы двигать, переставлять, даже из оружия может стрелять. Но его нет — нет тела! Он добрый был, любил меня. Может, Борг… это душа чья-то, сталкера какого-то, который в Крепости погиб?
Настька положила подбородок на колени, обхватила ноги.
— Борг добрый, — заключила она. — Он мой друг.
На ее лице плясали отсветы пламени, щеки раскраснелись от жара. Каша исходила ароматным паром, из котелка доносилось тихое бульканье воды.
Лесник покачал головой и сказал:
— «Долг» хочет, чтобы ты попала в Бобловку. Зачем? Теперь ясно — чтобы опять спустилась в те подземелья. Но для чего им это?
— Не знаю я. Хотя они сказали…
Сталкер поднялся, вскинув ружье.
— Ложись за мной и не высовывайся, — резко произнес он.
Испуганная девушка упала на четвереньки и поползла вокруг костра. Прижав приклад к плечу, Лесник сделал шаг вперед.
С треском и шипением за их спинами, метрах в десяти ниже по склону, вспыхнула «Жарка», осветила опушку леса. Воздух вокруг аномалии потек, задрожал. Настька вскрикнула, закрыв голову руками. Лесник не успел обернуться: из темноты на него выскочила стая крыс.
Рамир попятился, опуская руку к ремню. Огромная крыса издала низкий утробный звук, припала к земле и прыгнула.
За сталкером был освещенный луг, туда выходить нельзя — заметит Лесник. По сторонам заросли, кусты и бурьян. Запутаешься, упадешь, тут-то они тебя и…
Решение пришло быстро. Развернувшись к твари левым боком, Цыган выставил руку, и зубы сомкнулись на локте, почти пропоров крепкую кожу дорогой походной куртки.
Именно на это «почти» он и рассчитывал. Правой рукой выхватив из кобуры «ТТ», рукоятью врезал крысиному волку по темечку. Хрюкнув, зверюга обмякла, повисла на локте — но зубов не разжала.
— Минжа!!! — выругался Рамир. Схватил тварь за мохнатый жесткий загривок, дернув, шагнул к рюкзаку.
Но тут на него налетели еще две крысы. Со всех сторон донеслось шуршание, в траве замелькали темные тела. Стая окружала, одна тварь вгрызлась в ботинок, другая подпрыгнула и прокусила кожаные
