вернусь в терем, тогда милости просим под бочок.
Лично я своего лохматого друга прекрасно понимаю и, исходя из тех же соображений, соорудил себе рабочий кабинет. Кстати, самому псу да и его рыжей половине туда был разрешен вход без каких-либо ограничений. Меня вообще успокаивала эта парочка, развалившаяся подле моих ног.
Так вот я имел наглость ворваться в святая святых Шарика и вольготно расположиться на его подстилке. Через мгновение там же оказалась оскаленная морда пса, взгляд которого был полон праведного гнева и негодования. Шарик конечно же не признал во мне Даромира и был твердо намерен дать зарвавшемуся коту хорошую взбучку.
– Заходи, чего в дверях-то встал? – выдал я ему и фривольно подмигнул. – Извини, что без приглашения, но, как говорится, жизнь скрутила.
– Ррр!!! – искренне возмутился пес, судя по всему еще не понимая, что кот говорит с ним человеческим голосом.
Чтобы слегка остудить собачий пыл и от эмоций перейти к более конструктивному диалогу, мне пришлось что есть мочи рявкнуть на лохматого друга:
– Фу, ко мне, от меня, сидеть, лежать, рядом, кому говорю! – и лишь после того как этот гвалт совершенно немыслимых команд окончательно сбил с толку собаку, спокойным голосом закончил: – Проходи, садись, говорить будем.
Далее я подождал, пока псина протиснется в будку и, с опаской косясь на меня, скромно усядется в уголочке.
– Шарик, я, конечно, понимаю, что в это трудно поверить, но это я, Даромир.
В ответ на такое смелое заявление пес лишь повертел когтем у виска.
– Точно тебе говорю, – не сдавался я, – а тот, который в настоящее время находится в моей шкуре, на самом деле не кто иной, как Азнавур. Да, да, не перебивай меня!
Мне опять пришлось повысить голос, так как лохматый красноречиво подверг мои слова сомнению. Далее я коротко изложил всю мою историю с того момента, как мой помощничек хитростью нацепил на меня цепь-удавку.
Псина слушала не так чтобы молча и уж совсем не спокойно. Он постоянно вскакивал, рычал. (неизвестно на кого), пытался вырваться наружу (пришлось хватать его за хвост и бесцеремонно втаскивать внутрь), но, несмотря на такие вот бурные проявления негодования, все еще посматривал на меня с подозрением. Между тем рассказ подошел к концу.
– Ну что, теперь веришь, что я не тот, что Даромир, а тот, что Барсик?
Шарик пожал плечами. Мол, я тебе, конечно, верю, но…
– Ладно, пойдем с другой стороны, – кивнул я, – посмотри мне в глаза. Небезызвестная тебе ведьма узнала меня именно так.
Пес выполнил мою просьбу и долго буравил меня своим бесхитростным взглядом. Не помогло, он опять пожал плечами.
Следующие полчаса, мечась по будке (насколько это было возможно), я пересказывал этому сомневающемуся типу сцены, где действующими лицами были я и он. Тем самым я хотел доказать, что никто, кроме меня, не мог знать отдельные подробности. В результате моего выступления взгляд Шарика потеплел, а мышцы расслабились. Он уже не видел во мне врага, но и другом я ему пока не стал.
Ну а я выдохся. Я, видите ли, ему тут театр одного актера разыграл, буквально наизнанку вывернулся, а он сидит и не верит!
– Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? – спокойно обратился я к своему слушателю. – Я тебя укушу. Да-да, именно укушу. Помнится, когда я бегал в твоей шкуре, то мне очень даже неплохо это удавалось. Конечно, кошачья пасть по сравнению с собачьей маловата, но ты так достал меня своей недоверчивостью, что другого выхода накопившимся эмоциям я не вижу.
С этими словами, вспоминая прежний опыт, я жутко оскалился (это я считал, что жутко, а что уж было на самом деле, не знаю), как мог, зарычал (кошачья глотка для чего не слишком-то подходит) и со всей силы впился этому Фоме неверующему за лапу.
А визгу-то, визгу… Скажите на милость, какие мы нежные! Прямо не первый княжеский кобель (совершенно официальный титул Шарика), а щенок мокрогубый.
Но этот щенок-переросток перестал вопить, внимательно на меня посмотрел и… И заключил меня в свои объятия, да так, что у меня кости захрустели с характерным звуком. Такого проявления братской любви ему оказалось мало, и Шарик смачно облизал меня. Так как язык у него оказался чуть меньше совковой лопаты, можно считать, что я заодно умылся.
– Да пусти ты, монстр лохматый, – только и успел мявкнуть я, всеми лапами отбиваясь от запоздалого проявления дружеской любви.
– Рр-ре? – раздалось удивленно-взволнованное рычание за спиной.
Ну да, это оказалась Золотуха, причем настолько не вовремя, что хуже не придумаешь. Даже боюсь представить, что она подумала о законном супруге, застукав его обнимающим кота, причем мужского рода. Это уже попахивает таким извращением, что лично я не хочу иметь с ним ничего общего. Я женатый человек, отец двоих детей, колдун и к тому же боярин. Так что лучше-ка отползу в сторонку и послежу, как это Шарик будет выкручиваться. В конце концов, я вон сколько перед ним распинался, теперь его очередь поработать языком.
Так как места в будке было мало, то отношения лохматые друзья рода человеческого предпочли выяснять на свежем воздухе. Ох и страсти кипели на моих глазах! Тут было все: ревность, необоснованные обвинения, задетое самолюбие, лапоприкладство и, разумеется, слезы. Наконец здравый смысл победил, Золотуха повинилась за нелепые подозрения, и вся наша странная компания собралась на совещание в многострадальной будке Шарика. Троим нам там было необычайно тесно, и свои соображения я излагал, стоя практически на головах барбосов. Ничего, это даже полезно для сплачивания наших рядов.
Когда из собачьей будки на волю выбрались три лохматые тени, уже начало смеркаться. Теперь это был не мститель-одиночка, а слаженный диверсионно-разведывательный отряд. Так уж получилось, что в такой
