Ринго негромко всхрапнул, дернув свисающей с камня лапкой, пошкрябал коготками об его твердую поверхность и, издав какой-то свистящий звук, продолжил спать. Везет же ему, маленький, компактный и в меховой шубке. Дрыхнет себе в тепле и ухом не ведет, разве что иногда им потряхивает, но это нервное. Все мы тут… слегка на взводе. А я еще и на холоде. Стою, подпираю спиной высоченный валун, и размышляю о смысле жизни. О смысле жизни Хранителей равновесия, а точнее, об их странных законах, Дарах, обликах и прочем. За то короткое время, которое Смерть уделил мне перед уходом, я успела задать ему множество вопросов, и даже получила ответы… примерно на десятую часть из них. И то прогресс! Так что мне было, над чем подумать, оставшись в одиночестве на просторах четвертого мира. Мира четэри. Преисподняя… забавно, но он действительно так назывался. Так что мысль о прототипах для общеизвестного понятия 'черт' занимала меня все больше. Особенно после того, как собеседник сообщил о преобладающих цветах кожи у его бывших соотечественников. Красный, черный и серый.
Успокаивал тот факт, что местные жители, как сказал Смерть, в дневное время на поверхность выходят только при крайней необходимости и в капитальной упаковке (мне почему-то представились водолазные костюмы с темным стеклом для глаз), так как лучи местного светила для них очень вредны. А, учитывая то, что я оказалась на достаточном удалении от жилых поселений, мне ничто не угрожало… практически. Вот это самое 'практически' беспокоило в особенности, но выбирать было не из чего. В Карнаэл четвертый Хранитель мог вернуться, только уладив проблемы со сдвижкой миров, а на Арацельса до его пробуждения рассчитывать смысла не имело. Насколько я поняла со слов своего крылатого собеседника, у них даже в человеческом обличье отличная регенерация и очень выносливые тела, но есть несколько уязвимых мест, одним из которых как раз и является шея, точнее, не шея, а определенные точки на ней. Так что бил мой огненный монстр не наобум, а очень даже прицельно. Со стопроцентным результатом, можно сказать. Мазохист-переросток! Пусть только проснется. И скажу я ему… скажу… а что, собственно, говорить? А, ладно… По обстоятельствам. Пришел бы только в себя побыстрее, а то у меня от переохлаждения скоро язык ворочаться перестанет. Вот тогда и побеседуем… угу. С помощью жестов. Хотя за исправную работу остальных частей тела при таком раскладе я тоже не поручусь.
Ринго снова всхрапнул и нервно дернулся. Кошмары, что ли снятся? Не удивительно. Я осторожно погладила малыша по ушастой голове, он замурлыкал. Тоже мне… не котенок, не лягушка, а неведома зверушка. Чем-то на лемура смахивает, чем-то на белку. А если честно, то ни на кого конкретно не похож, сама индивидуальность. Для меня, естественно. Я же не знакома с фауной пятого мира. Смерть рассказал, что его именно оттуда принес Фабиан — муж Мэл. Вернее, принес он не Ринго, а три больших серых яйца в подарок мальчишке, взятому Эрой на замену пропавшему без вести Райсу.
Первый хранитель, прослуживший Равновесию больше двухсот условных лет, однажды просто не вернулся из отпуска. А это означало неминуемую гибель, так как разрыв с Карнаэлом более двух суток, по словам Эры, невозможен. По своему желанию он остался в одном из семи миров или так сложились обстоятельства — никто не знал. Потери были и до него, но редко и, в основном, на трудных заданиях. Погибли всего двое и им очень быстро нашлись замены. А вот Райс словно в воду канул. Месячные поиски не принесли результатов, и в конечном итоге Эра, пользуясь правом Избирающей, отправилась на охоту за очередным Одиноким Сердцем, которое находилось в тот момент на волоске от гибели. Таков закон. Другие люди и нелюди на должность Хранителя не подходили. Вопреки своим обычным правилам, на этот раз взбалмошный Дух заключил договор с ребенком. До Обряда Посвящения* ему было расти и расти, но за обучение мальчишки взялись сразу и все. Однако пацан есть пацан, и в перерывах между тренировками, лекциями и практическими занятиями по магии и разным видам оружия, учителя и товарищи иногда вспоминали, кто перед ними, и пытались порадовать парня всякими мелочами. Вот Фабиан и принес ему… ужин для гурманов со своей родины. Кто ж знал, что среди двух несформированных яиц, которые обычно и употреблялись в пищу людьми, затесалось одно… живое. Так появился на свет Ринго — разумное существо из семейства Моракоков. Кто такие эти Мо-как-то-там, я, увы, не поняла. Зато узнала немного больше не только о происхождении пучеглазого ушастика, но и о жизни Арацельса. Ребенком, значит, забрали… на волоске от гибели… Угу. Теперь понятно, о чем именно были те стихи в его тетради.
От воспоминаний об оставленном в каэре Даре, защемило сердце. Плохо мне без него, потому и старалась не думать. Связь, действительно, установилась и сильная. Но, к сожалению, выяснить точно, кто приложил лапку к активации этой вещицы, я так и не смогла. По словам Лили, это сделал Арацельс, по мнению Смерти — я сама. А вот каким волшебным образом у меня это вышло, история умалчивала. Она, эта история в лице одного белокрылого интригана, так же не распространялась на предмет того, в чем еще, кроме нездоровой тяги к несчастной тетради, заключается понятие 'активированный Заветный Дар'. Четэри сказал, что я все скоро пойму, а он не хочет портить мне сюрприз. Ну, не гад ли? Чую, меня до возвращения домой ожидает еще мнооого неожиданностей… разной степени тяжести. Эх… Пережить бы их с минимальным ущербом для физического и психического здоровья.
Очередной порыв ветра напомнил о себе холодом и пылью. Ну, и какой был смысл меня чистить, если я скоро снова стану походить на разноцветное чучело? И так, на штаны смотреть страшно, а та деталь одежды, которую я мысленно решила именовать топом… коротким топом, ну, или хотя бы купальником, вообще, цвет сменила на серо-буро-малиновый в крапинку. Противно… и холодно. Передернув плечами, я покосилась на Арацельса. Лежит себе метрах в пятнадцати от меня и в ус не дует. У него-то с устойчивостью к перепадам температур все в порядке. Симпатииичный… в людском облике. А крылья эти, раскинутые по земле, выглядят такими теплыми. Ммм…
Я, конечно, помню, что Смерть запретил мне прикасаться к блондину, пока тот не очнется, но ведь в ожидании сего радостного момента я тут задубею окончательно. И простуда будет самым малым результатом такой вынужденной закалки. А мне еще кашля с головной болью и насморком для полного счастья не хватает. 'Спящий красавец' уже вполне очеловечился, чтобы воспользоваться его пернатым дополнением в качестве теплого пледа. Я осторожно… только краешек подниму, при таких размерах крыльев мне этого краешка как раз и хватит, чтоб с головой закутаться.
Оставив Ринго спокойно досыпать на камне, я кошачьей поступью направилась к Арацельсу. Подобравшись поближе к мужчине, начала примеряться к распластанным по земле крыльям. Правое или левое? Ну, до чего же восхитительны! И ведь белые, несмотря на ветер и пыль. Ыыы… чувствую себя трубочистом. И почему вся дрянь ко мне липнет, а к этим… Хранителям долбанным, нет? Пострадав на тему своей уязвимости для недоброжелательного отношения окружающей среды, я присела на корточки с левой стороны, полюбовалась пушистым покровом в сто сорок первый (или какой там по счету?) раз, после чего запустила руку в его сулящую тепло массу… и тут же ее отдернула. Не заорать мне удалось только потому, что другой ладонью я успела вовремя зажать себе рот. Перьевой ковер оказался очень податливым и совершенно не связанным между собой. Будто кто-то выложил из него композицию в форме крыла, предварительно посыпав почву белой трухой.
О, боже! Это что же такое? Его кожа с костями превратились в рассыпающееся от слабого касания вещество? Но… почему? И ведь до моей дурацкой инициативы, все было целым, ветер чуть трепал перья, но не разносил их по округе. Тогда получается… О нет!
Стало страшно. Совесть, напомнив о своем существовании, сдавила мне горло невидимой удавкой, мешая нормально вздохнуть. Воздуха и правда не хватало. Неужели крылья рассыпались из-за моих прикосновений? Зачем я только полезла к Арацельсу? Ведь не зря Смерть предупреждал…
— Ты! — голос первого Хранителя заставил меня вздрогнуть.
Хриплый, злой… мама дорогая! Я подняла на него взгляд и поспешно выдала:
— Нет!
— Не ты? — он сел и, проведя рукой по лбу, будто смахивая пот, посмотрел на меня.
— Не-а, — я мотнула головой, встряхнув безнадежно спутанную шевелюру.
— Ну, конечно, не ты. Всего лишь твой полуголый двойник с вороньим гнездом вместо прически, — губы мужчины скривились, а глаза, нехорошо так сверкнувшие красно-золотыми искрами, сузились, пряча от меня их странное выражение. Моя правая рука машинально потянулась поправить волосы, но замерла на полпути и опустилась на грудь, скрестившись с левой. Что-то мне не нравится, как этот неуравновешенный тип меня изучает. — Где Смерть?
— Улетел. У него де…
— Знаю! Он вернется?
— Обещал, — пробормотала я, потирая ладонями плечи. Под его немигающим взором было не только
