Зато драконий капрал был в гораздо худшем настроении. До сих пор он исполнял в МОДе роль воздушного патруля, часами носился над округой, собирая равным образом и служебную информацию, и обычные сплетни. Когда же его выслали на прогулку вокруг местечка с неоперившимся молокососом, Шарик воспринял это как незаслуженное понижение в должности. Городской патруль драконеры называли попросту «прогулкой», чем он на самом деле и был. Обычно делать было абсолютно нечего, только раскланиваться с городскими жителями, на ходу улаживать дела с поставщиками и демонстрировать всем, что патруль вообще существует (это обстоятельство весьма укрепляло местную общественную мораль). Настоящую работу делали за пределами города — в лесах и на зарегистрированных фермах по разведению драконообразных. А также на ежемесячных базарах, где проверяли, не окажется ли случайно у какого- нибудь торговца среди прочих товаров нелегальная шкура дракона. Шарик терпеть не мог делать
Да вдобавок этот щенок, который только путался у него, заслуженного капрала, под ногами и беспрерывно, точно до упора заведённая музыкальная шкатулка, задавал вопросы. Расспрашивал, при каких обстоятельствах ранили Безжалостную, как в Ломнице разводят малые виды драконоподобных, об отношениях с двумя семьями ленгорханов, которые засели в ломницких борах с южной стороны, и что господин капрал думает о монополии семьи Пумпараков на профессию драконера.
О, и вот он снова начинает, совершенно не обескураженный ни невнятными ответами, ни бурчанием:
— Господин капрал, а можно ещё спросить?
«Нет!» — мысленно гаркнул Шарик, но вслух ответил:
— Можешь.
Похоже, Луана и Линус питали к этому мальцу некоторую душевную слабость, что, в конце концов, было вполне понятно. Два предыдущих практиканта кошмарно умничали, строили из себя невесть что, а практика их в основном заключалась в стараниях избежать таких наименее приятных обязанностей драконерской профессии, как, например, уборка конюшни, консервация снаряжения или корпение над нудными сопоставлениями размножения вывернов и анализом того, как это размножение влияет на численность животных, разрешённых к отстрелу. Этот же малец по сравнению с предшественниками производил впечатление милого усердного балбеса.
Щенок нежно погладил пришитую к куртке на правой стороне груди бляху с выгравированным номером и драконьей головой. Посмотрел на ухо своего товарища, на котором красовалась такая же бляха — точь-в-точь сережка.
— Господин капрал, а вам не удобнее было бы носить значок на ошейнике?
Шарик не носил ошейника.
— Наверное, мне было бы удобнее, если б я носил ошейник, — буркнул капрал. — А носил бы я его, если б был псом! А поскольку я не пёс… — В горле его нарастал неприятный рокот, точно внутри дракона пересыпались камни.
— Простите, господин капрал, — пролепетал сконфуженный практикант.
Дракон раздражённо фыркнул, но решил больше не продолжать тему видовой принадлежности. Мальцу едва исполнилось восемнадцать, а ему, Шарику, семьдесят — это ж всё равно что дискутировать с яйцом!
— Туда, — буркнул он, сворачивая в улочку, ведущую с окраины в центр, на базарчик напротив строения, явно с некоторым преувеличением называемого ратушей.
Они дошли уже до половины улицы, когда капрал вдруг встал как вкопанный, потом съёжился и невольно поджал хвост.
— Нет меня! — бросил он ошеломлённому хлопцу, ныряя за ближайший забор.
Мокрые кусты черёмухи затрещали, стряхивая с веток фонтаны серебристых капелек, а через миг и намёка не осталось, что в садике укрылось, как бы там ни было, существо размером с коня.
— А… мм… господин кап…
«Тихо! Сюда идёт! Помни: меня тут нет!» Вортаро потряс головой: у него возникло малоприятное чувство, что кто-то липкими пальцами копается у него в мозгах. На мгновение им даже овладело мимолётное ощущение, будто он сам торчит в неудобной позе, скорчившись в зарослях черёмухи. Значит, вот как выглядит столь славное сопряжение мыслей, волшебный драконий талант? Но прежде чем паренёк успел спросить, что это всё, собственно, означает и почему капрала Шарика «тут нет», на горизонте показалось цветное пятнышко дамского зонтика. Явление довольно редкое в тех местах, поскольку практичные горожанки предпочитали пользоваться пелеринами, которые пропитывались мылом и другими таинственными ингредиентами.
Зонтик был зелёный, с оборочкой, а ниже стремительно перемещалась целая коллекция оборочек, внутри которой находилась дама лет тридцати. Зелёный явно был её любимым цветом, поскольку даже перчатки она выбрала зелёные.
— О-о-о!.. Что за встре-э-эча! Здравствуйте, я как раз собира-а-алась…
Внимание юноши рассеялось. Он слышал, как женщина ему что-то говорит, но смысл её слов входил в одно ухо и выходил в другое, не оставляя ни малейшего следа. Из-за жемчужных зубок зелёной дамы лился глубокий бархатный альт, она растягивала гласные так невообразимо эротично, что в животе даже гораздо более закалённого мужчины, чем практикант Ней, это разбудило бы целые рои бабочек. Взгляд ошеломлённого парнишки скользил где-то между подкрашенными помадой губками его собеседницы и её красиво подчёркнутым бюстом, и надо признать, что в глазах его не было и тени трезвой мысли.
В конце концов дама протянула ему на прощание обтянутую перчаткой ладонь.
— Мне было очень приятно, так вы придёте?
— Да-да… разумеется, мне тоже… очень мило… — пролепетал Вортаро.
Зелёная дама одарила его на прощание ещё одним томным взглядом, а потом удалилась прочь в весенней мороси под своим зонтиком. На небе как раз расцвела совершенная дуга радуги.
— Ней! Ней, да проснись же ты, недотёпа разнесчастный! — Шарик поднял голову над краем забора, провожая неодобрительным взглядом женщину, которая уже превратилась в маленькое цветное пятнышко вдали. — Не выношу эту бабу.
Вортаро встряхнулся. Точно пёс, на которого опрокинули ведро воды.
— Почему? А мне она показалась… милой.
— Милая! — с горечью повторил капрал, переваливаясь через забор обратно на улицу. Старое дерево заскрипело под его тяжестью. — Эта обезумевшая самка, которая ведёт себя так, будто у неё некончающаяся течка?
— Ох!
— Да не охай мне тут. Она уже переспала со всеми мужиками старше четырнадцати лет, какие только есть в округе, даже со мной пробует флиртовать, хотя я принадлежу к другой расе. Омерзительно. Да не кривись ты, Ней, и начни хоть немного думать. Помнишь, чего она от тебя хотела?
На добродушной мальчишеской рожице практиканта появилось выражение озабоченности.
— Чтоб я к ней зашел. По делу… По службе что-то?
Дракон сочувственно покивал своей огромной головой.
— Так я и думал. Типичные признаки. Госпожа Хорчик, вдова генерала, занимается разведением пофрунок. У неё есть миниатюрные декоративные и обычные… Миниатюрки ручные, они всегда летали по окрестностям и сами возвращались домой, в драконник. Четверо больших всё время находятся в вольере. Несколько дней назад одна из пофрунок вернулась раненой, на другой день ещё одна погибла. Кто-то или что-то слонялось около загона бурых пофрунок, оставив
— На меня? — У Нея были некоторые сомнения. Ведь он ещё не получил полномочий.
— На тебя, на тебя, ведь меня ж тут нет, — пошутил капрал.
— Ладно, я пойду. Я могу сходить вечером или завтра утром, — слегка растерялся парень. — Где живёт госпожа генеральша?
