не угасло. Я рада, что ей посчастливилось узнать несколько лет спокойствия и мира, которых… — Ее голос затих, она так и не договорила начатого, оборвав себя на полуслове.
— Которых что? — настаивала Хальд. — Которых не было у тебя? Да? — спросила она голосом, полным сопереживания.
Песнь Крови посмотрела на нее сердито, но потом ее лицо разгладилось, брови перестали хмуриться. Она перевела взгляд на снег, потом снова на Хальд.
— Я познала счастье в своей жизни, Хальд. Оно у меня было год или два, в той самой деревне, с Эриком и… и нашим сыном. Но потом магия Нидхегга привела его ко мне. Я не знаю, какие сказки слышала ты, но Нидхегг… он приказал меня раздеть догола и привязать к дереву на виду у всей деревни, и на моих глазах он до смерти замучил и моего мужа, и сына. — Она произнесла эти слова с такой горечью и с таким трудом, точно каждый звук прорывался сквозь непреодолимую преграду. Она с силой стиснула зубы, глаза наполнились слезами. — А потом его солдаты перерезали всех жителей деревни, всех от мала до велика, а саму деревню сожгли, сровняв с землей. Нидхегг оставил меня умирать на этом дереве. Но сначала он привязал ко мне труп сына, и еще несколько дней я висела на этом дереве, чувствуя, как тело моего ребенка разлагается и… — Она вдруг оборвала саму себя и резко поднялась на ноги. — Ты можешь подняться, Хальд? — грубо спросила Песнь Крови, протягивая ведьме руку.
Хальд оперлась на предложенную руку и поднялась, желая продолжить разговор и задать еще множество вопросов, крутившихся у нее в голове.
Однако воительница развернулась, намереваясь помочь Вельгерт и Торфинну. Но подняв взгляд, она увидела, что оба они, держа в руках меха с вином и еду, стоят всего в трех шагах от них.
— И сколько вы слышали? — спросила Песнь Крови, глядя в глаза Вельгерт.
— Все, — коротко ответила та.
— И теперь вы отвернетесь от меня, потому что будете испытывать ко мне отвращение? Так оно и будет. Вы свободны и ничего мне не должны.
— Фрейядис! — В голосе Вельгерт звучала нежность, она шагнула к своей подруге и прикоснулась к ее руке. — Я и так уже все знала, или, по крайней мере, догадывалась, что ты… умерла. Мы приходили в деревню уже после того, как все это случилось, и видели, что натворил Нидхегг и его люди. Мы нашли оборванные веревки на дереве, зарыли тело Эрика и твоего сына… сделали все это ради тебя.
Слезы побежали по щекам Песни Крови.
— Я благодарна вам за это.
— И когда я был там, меня посетило одно из этих проклятых видений, — добавил Торфинн. — Я видел, что случилось с тобой, и рассказал Вельгерт о твоей страшной смерти. Она не хотела в это верить и не верила, хотя прошло столько лет.
— А вот вчера утром, — продолжала Вельгерт, — Один подарил Торфинну еще одно видение, но на сей раз он увидел тебя живой, одетой во все черное, скачущей на белой лошади, которая неслась в вихрях ураганного ветра с севера.
— Мы и тогда и теперь не можем понять: если ты умерла, то как же случилось, что ты снова жива и твоя плоть та же, что и раньше. Но разве теперь это имеет какое-либо значение? — добавил Торфинн. — Главное — ты жива. Вот поэтому-то мы отправились тебя разыскивать.
— Но… почему? — удивленно спросила Песнь Крови, переводя испытующий взгляд с одного лица на другое.
— Почему! — Вельгерт вдруг расхохоталась. — Да ты нисколько не изменилась, Фрейядис. Почему? Да потому, что, кроме тебя и Торфинна, у меня и друзей-то нет! Особенно с тех самых пор, как я стала воительницей арены. Вот почему, а почему же еще!
— Ты ошибаешься, Вельгерт. Во всяком случае, насчет меня. Конечно, это честь для меня — считаться твоей подругой. Но я сильно изменилась.
— Возможно, мы все изменились, — признала Вельгерт, легко кивнув, — но не настолько, чтобы потерять дружбу.
— Вы все еще хотите знать, как же так получилось, что я осталась в живых после собственной смерти? — спросила Песнь Крови, поймав вопросительный взгляд Торфинна.
— Если говорить откровенно, для меня это не имеет особого значения. — Мужчина красноречиво пожал плечами. — Я уже говорил об этом. Но раз уж сложилась такая ситуация, то мне бы очень хотелось удовлетворить собственное любопытство, — добавил он с улыбкой.
— И мне бы хотелось, — вставила Хальд.
— Вы оба ужасные люди! — с возмущением воскликнула Вельгерт, с чувством сжимая руки Фрейядис. — Неужели же вы не видите, что ей совсем не хочется вспоминать все это? Не обращай на них внимания, Фрейядис.
— Нет, Вельгерт. — Песнь Крови горестно покачала головой. — Это нельзя выбросить из памяти просто так. Ты тоже должна знать, что же случилось потом. Когда я уже умирала, привязанная к дереву, женский голос стал нашептывать мне слова утешения. Голос звучал не у меня в ушах, а прямо в моем сознании. Сначала я подумала, что схожу с ума, но голос был так настойчив и требователен. Он обещал оживить меня после смерти, чтобы я могла отомстить Нидхеггу за причиненное мне зло. Но я должна была выполнить одно условие — вознести молитвы богине Хель. Голос говорил, что она и есть сама богиня и что в ее власти вернуть меня к жизни. Я отказалась. Но голос все же сумел убедить. — На секунду воительница замолчала, словно раздумывая, продолжать ей или нет. — Понимаешь, тогда я уже была беременна вторым ребенком. И чувствовала, как маленькое создание внутри меня умирает вместе со мной. Хель обещала, что позволит ребенку родиться в Нифльхейме после того, как она восстановит мою плоть, если только я вознесу молитвы ей, умру и буду после смерти служить ей. И все же я упрямо продолжала отказываться. Я никогда больше не желала становиться рабыней. Ничьей, будь то Нидхегг или Хель. Тогда она изменила условия сделки. Она обещала, что позволит мне воспитывать ребенка в Нифльхейме в течение шести лет и только потом я отправлюсь выполнять ее волю и мстить Нидхеггу. И еще она обещала, что, когда это единственное поручение будет исполнено, она отпустит меня и моего ребенка в царство живых на свободу. — Песнь Крови снова запнулась, помолчала, заметив горечь и боль на лицах слушателей, а затем продолжала:
— Час за часом обдумывая это предложение, я едва не сошла с ума, и все же мне пришлось согласиться. Сейчас мне кажется, что лучше бы я тогда умерла. Тем не менее я очнулась в холодных владениях Нифльхейма. Я выносила и родила девочку, которую назвала Гутрун, и вот недавно я отправилась исполнять волю Хель, оставив дочь в качестве заложницы во владениях богини.
— Дочь, — задумчиво повторила Вельгерт. — И ты дала ей имя своей матери?
— Да, потому что я гордилась ей, Вельгерт. Мне бы очень хотелось, чтобы ты увидела ее.
— Еще увижу, как только мы поможем тебе выполнить приказ Хель и она отпустит вас на свободу.
— Ты не поедешь со мной, Вельгерт. Я тебе этого не позволю. — Воительница Хель нахмурилась.
— Лук Скади! — воскликнула подруга пораженно. — Конечно, мы все поедем с тобой и поможем тебе.
— Вы мне ничего не должны, — повторила Песнь Крови, глядя себе под ноги в снег.
На какое-то мгновение наступила тишина. Все молчали, а затем Торфинн тронул Вельгерт за плечо.
— Давай лучше разберемся с едой, которую мы нашли, — предложил он.
— Великолепная идея, — выпалила Хальд.
Вельгерт согласно кивнула:
— Фрейядис?
Песнь Крови подняла взгляд на подругу, по щекам ее текли слезы.
— Кровь Гарма, тебе что, требуется мое соизволение пообедать?
Вельгерт и все остальные засмеялись, через пару секунд к ним присоединилась и воительница.
— Тост! — воскликнул Торфинн, поднимая мех с вином над головой. — За Песнь Крови и свободу! — выпалил он и сделал один большой глоток, а затем передал мех Вельгерт.
Поток ругательств сорвался с уст Нидхегга. Он чувствовал своими колдовскими силами, что еще несколько его солдат убиты рукой Песни Крови.
Властитель все еще сидел возле окна в своей спальне, а свитки были разбросаны по столу перед ним.
