особенная, без связи с внешним миром, но жизнь…
Как ни странно, такой вывод несколько обескуражил и расстроил Костю. Ведь успех его предприятия основывался на том предположении, что в городе царит разруха и мор. Именно в таких обстоятельствах удобнее всего ограбить известную на весь мир сокровищницу. Ведь именно ради визита в это алмазное сердце страны он и шел на такой риск. А что же ему делать, если Москва по-прежнему здорова и многолюдна – и охрана на своих местах? Конечно, часть замысла заключалась в возможности избежать немедленного преследования после кражи – кто будет преследовать его из-за периметра Локализации? К тому же, после столь странной изоляции Москвы (как и некоторых других крупных городов по всему миру) у некоторых богатых незнакомцев появился интерес к утраченным сокровищам. И свой интерес они подкрепляли вполне твердой валютой.
Костя решительно отбросил все сомнения. Первый шаг сделан. И теперь оставалось только идти вперед, чтобы самому убедиться в возможности довести дело до конца…
Он, не спеша, брел по двойной осевой линии автострады, когда услышал над головой негромкий стрекот и ощутил на затылке дуновение легкого ветерка.
– Граждане, что же это вы правила дорожного движения нарушаете? – раздался строгий голос.
Раздался как-то странно – где-то над головой. Костя вздрогнул. В этот миг он ощутил, что что-то не так. И дело было не только в голосе. Скорее в том, КАК он его услышал.
Перед Костей, заложив крутой вираж, приземлилось на осевую линию диковинное существо. Если бы Костя не был морально подготовлен ко всякой чертовщине, что по слухам творилась в этом городе, он, наверное, убежал бы, истерически крича и нелепо размахивая руками. А так…
Ну, стоял перед ним гаишник. Ну, покрытый черно-белыми полосками, как его же, гаишника жезл. Ну, скажем, тот не столько стоял, сколько парил в воздухе в полуметре над землей при помощи пары полупрозрачных стрекозиных крыльев.
«Началось в колхозе утро», – только и подумал Костя.
И снова его посетило странное, незнакомое ощущение…
– Инспектор Горемыкин, – представилось крылатое существо. – Так что же вы, граждане, по автостраде идете, нарушаете и создаете аварийную ситуацию?
– А почему, собственно, «граждане»? – спросил Костя.
Ему, конечно, хотелось спросить совсем о другом. Например, почему инспектор столь крылат и полосат, и что же здесь, внутри Локализации, творится на самом деле? Но задал, почему-то, именно этот вопрос.
– Новичок… – удовлетворенно-сочувственно констатировал инспектор. – Да, понимаю. Непросто все это, ох непросто…
Горемыкин лихо заложил вираж, одновременно взмахнув своим жезлом – ни дать, ни взять, как фея из диснеевского мультфильма. Из жезла обильно посыпались искры, а перед слегка ошалевшим от увиденного Кости возникло большое зеркало в белой оправе, с двумя галогеновыми лампочками подсветки, будто вырванное из чьего-то трюмо.
Теперь Костя окончательно спал в ступор. И причиной было, конечно же, не волшебное появление зеркала, и даже не его способность левитировать на удобном для использования уровне. Все дело было в том, что в этом зеркале отражалось.
А отражался в нем он сам.
Сначала ему показалось, что у него попросту двоится в глазах. А потом пришел страх.
Он медленно поднял руки и попытался коснуться висков…
– Прикинь, да? – сказали прямо в ухо. – Я сам офигел!
Тут нервы у Кости не выдержали, и он заорал:
– Что это?! Как? А-а!!!
Инспектор Горемыкин легко облетел Костю, осматривая того.
– А что, – сказал он. – Две головы – это, конечно несколько необычно, но возможно в этом и есть свои плюсы…
Усилием воли, обмирая от ужаса, Костя заставил себя повернуть голову вправо. И лишь беспомощно ойкнул.
В упор на него смотрел он сам – словно с испорченного зеркала, смотрел и, глупо оскалившись, лыбился.
– Здорово, братан, – сказал его двойник, точнее – его вторая голова. – Ты мне скажи: какого черта ты делаешь на моем туловище?
– Чего? – поразился Костя. – Это каком еще – твоем? Ты, вообще, кто?
– Я-то – Костя, – сказала голова. – А вот ты-то кто?
– Граждане, попрошу! – вмешался в этот дикий спор инспектор Горемыкин. – Я все, конечно, понимаю – одна голова хорошо, а две – лучше. Только соблаговолите-ка сойти с проезжей части. Вы мешаете дорожному движению…
– Какому еще движению, начальник? – ухмыльнулась вторая голова. – Дорога-то пустая!
– Это у кого-то голова пустая, – бросил Горемыкин и осекся: говорить о головах сейчас было бестактно. – Посмотрите внимательно…
И хотя Косте было не до того, он посмотрел. Вначале дорога казалась по-прежнему пустой. Но потом он узрел какое-то движение воздуха. А, присмотревшись, увидел множество прозрачных, неосязаемых на вид экипажей, запряженных такими же эфемерными лошадьми.
