звездам и лунам Гора было невозможно. Мне их не хватало. С самого моего пробуждения лампы-шары продолжали гореть все так же ярко.
Я, как мог, умылся под струей воды из крана.
В одном из шкафов у стены, среди одежды множества разных каст, я нашел и одежду воина. Моя изорвана когтями ларла, поэтому я надел новую.
Вика расстелила соломенный матрац на полу у каменного возвышения для сна. Сидя на матраце, она наблюдала за мной.
В ногах постели толстое рабское кольцо: если хочу, я могу приковать к нему Вику.
Я прицепил к поясу меч.
– Ты хочешь выйти из комнаты? - спросила Вика. Это были ее первые слова после еды.
– Да.
– Но тебе нельзя.
– Почему? - насторожился я.
– Это запрещено, - сказала она.
– Понятно.
И я двинулся к двери.
– Когда ты понадобишься царям-жрецам, за тобой придут, - сказала она. - А пока ты должен ждать.
– Не собираюсь ждать.
– Но ты должен, - настаивала она, вставая.
Я подошел к ней и положил руки ей на плечи.
– Не надо так бояться царей-жрецов, - сказал я.
Она поняла, что я не отказался от своего решения.
– Если выйдешь, - сказала она, - возвращайся до второго гонга.
– Почему?
– Ради тебя самого, - сказала она, опустив глаза.
– Я не боюсь.
– Тогда ради меня. - По-прежнему она не поднимала глаз.
– Но почему?
Она, казалось, смутилась.
– Я боюсь оставаться одна.
– Но ты была одна много ночей, - заметил я.
Она посмотрела на меня, и я не смог понять выражения ее обеспокоенных глаз.
– Бояться никогда не перестаешь, - сказала она.
– Я должен идти.
Неожиданно издалека донесся удар гонга, какой я уже слышал в зале царей-жрецов.
Вика улыбнулась мне.
– Видишь, - облегченно сказала она, - уже слишком поздно. Ты должен остаться.
– Почему?
Она смотрела в сторону, избегая моего взгляда.
– Потому что скоро потускнеют лампы и начнутся часы, отведенные для сна.
Она как будто не хотела говорить дальше.
– Почему я должен остаться? - спросил я.
Я крепче сжал ее плечи и потряс, чтобы заставить говорить.
– Почему? - настаивал я.
В глазах ее показался страх.
– Почему? - требовал я.
Послышался второй удар гонга, и Вика, казалось, вздрогнула у меня в руках.
Глаза ее в страхе широко раскрылись.
Я свирепо потряс ее.
– Почему? - воскликнул я.
Она с трудом могла говорить. Голос ее был еле слышен.
– Потому что после гонга… - сказала она.
– Да?
– …они ходят.
– Кто!
– Цари-жрецы! - воскликнула она и отвернулась от меня.
– Я не боюсь Парпа, - сказал я.
Она повернулась и посмотрела на меня.
– Он не царь-жрец, - негромко сказала она.
И тут раздался третий и последний удар далекого гонга, и в то же мгновение лампы в комнате потускнели, и я понял, что где-то в длинных пустых коридорах этого убежища ходят цари-жрецы Гора.
7. Я ОХОЧУСЬ ЗА ЦАРЯМИ-ЖРЕЦАМИ
Несмотря на возражения Вики, я с легким сердцем вышел из комнаты в коридор. Поищу царей-жрецов Гора.
Она шла за мной почти до входа, и я помню, как засветились и запульсировали сенсоры, когда она приблизилась к ним.
Я видел ее белое платье, ее прекрасную белую кожу, когда она стояла на пороге потемневшей комнаты.
– Не ходи, - просила она.
– Но я должен.
– Возвращайся!
Я не ответил и пошел по коридору.
– Я боюсь, - услышал я сзади ее слова.
Я решил, что с ней ничего не случится, как и во все прошлые ночи, и потому пошел дальше.
Мне показалось, я слышу ее плач, но я подумал, что она боится за себя.
И продолжал идти по коридору.
Не мое дело утешать ее, говорить ей 'не бойся', успокаивать ее присутствием другого человека. У меня дело к страшным обитателям этих коридоров, которые вызвали у нее такой ужас; я не утешитель и не друг, я воин.
Идя по коридору, я заглядывал в многочисленные комнаты, такие же, как моя. У всех не было дверей, только массивный вход-портал двенадцати футов в ширину и восемнадцати в высоту. Не хотелось бы мне спать в такой комнате: в нее невозможно закрыть доступ из коридора, а со временем, разумеется, все равно уснешь.
Я прошел множество комнат, и почти все они оказались пустыми.
Впрочем, в двух были рабыни, девушки, как Вика, точно так же одетые и с ошейниками. Единственным отличием в их убранстве были номера на ошейниках. Вика закрывала ошейник шарфом, а эти девушки не закрывали, но сейчас на Вике тоже нет шарфа; теперь ее ошейник, стальной и сверкающий, закрытый, охватывающий ее красивое горло, ясно свидетельствовал перед всеми, что она, как
