города, появившийся так неожиданно.
– Чего ты хочешь, - спросил меня хозяин, щуплый лысый человечек в серой тунике с короткими рукавами и в черном переднике. Он не подошел ко мне, а остался за стойкой, сосредоточенно вытирая деревянную поверхность.
– Я иду через Тарну и хотел бы приобрести тарна для путешествия, - сказал я. - А сейчас хочу поесть и отдохнуть.
– Это не место для членов Высших Каст.
Я осмотрелся, окинув взглядом угрюмые лица людей, сидящих за столами. В тусклом свете было трудно определить, к каким кастам они принадлежали, так как все они были в сером, а принадлежность к касте обозначалась только цветной полоской на плече. Мне не понравилось в этих людях не то, что они были из низших каст, а отсутствие в них духа, энергии, гордости, чувства собственного достоинства. Они были какие-то инертные, безразличные, подавленные и униженные.
– Ты из Высшей Касты, касты Воинов, - сказал хозяин, - тебе не подобает оставаться здесь.
Мне вовсе не хотелось вновь выходить в холодную дождливую ночь, снова бродить по улицам, мерзнуть и мокнуть, ища место, где можно поесть или поспать. Я достал монету из кожаного мешка и бросил ее хозяину. Тот ловко подхватил ее в воздухе и с сомнением стал ее осматривать. Это была серебряная монета. Он попробовал ее на зуб, скулы его напряглись. Алчное удовольствие появилось в глазах. Я знал, что ему не захочется возвращать монету.
– Какой она касты? - спросил я.
Хозяин улыбнулся.
– У монет нет каст.
– Тогда принеси мне поесть и выпить.
Я прошел к самому дальнему столику в темном углу. Оттуда я мог видеть дверь. Затем прислонил копье и щит к стене, положил меч перед собой. Затем приготовился ждать.
Но ждать не пришлось. Едва я успел устроиться за столом, как хозяин поставил передо мной большую кружку горячего ка-ла-на. Она обожгла мне руки. Я сделал большой глоток обжигающей жидкости и он прокатился по мне жидким огнем. Вкус у него был омерзительный, но напиток согрел меня и привел в хорошее настроение. Мне даже захотелось смеяться, что я и сделал.
Жители Тарны, сидевшие за столами, посмотрели на меня, как на сумасшедшего. Изумление ясно отразилось на их грубых лицах. Этот человек смеялся! Я подумал, что в Тарне люди не часто смеются.
Таверна была грязная и темная, но кал-да примирил меня с ней и с ее унылыми посетителями.
– Говорите, смейтесь, - обратился я к ним, ведь они не проронили ни слова с момента моего появления. Я посмотрел на них. Затем сделал глоток и почувствовал, как горячие круги завертелись у меня перед глазами. Я схватил копье и постучал по столу.
– Если вы не умеете говорить, не хотите смеяться, тогда пойте!
Они были уверены, что попали в компанию сумасшедшего. На меня, наверное, подействовал кал-да, но мне хотелось расшевелить этих серых бессловесных людей. Но люди Тарны отказывались нарушить молчание.
– Вы что, не знаете языка, - спросил я, обращаясь к ним на языке, который был наиболее распространен в городах Тарна. - Это ваш язык?
– Наш, - пробормотал один.
– Тогда, почему вы молчите? - спросил я с вызовом.
Никто мне не ответил.
Пришел хозяин с хлебом, медом, солью и, к моему удивлению, с громадным куском жареного терока. Я набил рот едой и запил все куском кал-да.
– Хозяин! - крикнул, стуча по столу копьем.
– Да, воин, - отозвался тот.
– А где рабыни?
Хозяин, казалось, онемел.
– Я желаю видеть танец девушек!
Люди Тарны были в ужасе. Один прошептал:
– В Тарне нет рабынь.
– Увы! - воскликнул я. - Ни одной потаскухи во всем городе!
Два или три человека рассмеялись. Наконец-то я расшевелил их.
– А эти существа, которые бродят по улицам в масках из серебра, действительно женщины? - спросил я.
– Действительно, - ответил один из людей, подавив смех.
– Сомневаюсь, - воскликнул я, - может мне притащить сюда одну из них, пусть станцует для нас?
Люди расхохотались.
Я изобразил, что поднимаюсь на ноги и охваченный ужасом хозяин замахал на меня руками и принес еще кал-да. Он решил напоить меня, чтобы я после этого смог только свалиться под стол и заснуть. Некоторые люди подошли к моему столу.
– Откуда ты? - спросил один осторожно.
– Я всю жизнь прожил в Тарне, - сказал я. Громкий хохот был мне ответом.
И вскоре, отбивая такт копьем, я стал петь песни - дикие пьяные военные песни, которые научился много лет назад у бродячих торговцев, песни любви, одиночества, песни о великолепных городах, о красивых полях, лесах и морях планеты.
Кал-да этой ночью лился рекой и трижды потный, но довольный хозяин, менял масло в висячих лампах. Люди с улицы, оглушенные звуками, доносившими из таверны, заходили и вскоре присоединялись к нашему веселью. Входили и воины, но вместо того, чтобы наводить порядок, они скидывали шлемы, наполняли их кал-да и присоединялись к нам, чтобы есть и пить, а также петь.
Огни в лампах замигали и погасли. За окном уже пробивался мутный рассвет. Многие уже ушли, другие валялись под столами или по углам комнаты. Даже хозяин спал, опустив голову на стойку. За ним стоял огромный котел с кал-да, впервые за эту ночь пустой и холодный. Я протер сонные глаза. Кто-то положил мне руку на плечо.
– Проснись, - услышал я.
– Это он, - сказал другой голос, показавшийся мне знакомым.
Я с трудом поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с заговорщиком с желтой, как у лимона, кожей.
– Мы ждем тебя, - сказал другой голос и теперь я увидел солдата, которого встретил у ворот. За ним в голубых шлемах стояли еще трое.
– Это вор, - сказал желтолицый, указывая на меня. Его рука указала на стол, на котором лежал полупустой мешочек с монетами.
– Это мои монеты, - сказал заговорщик, - мое имя вытеснено на коже, - и он показал мешочек солдатам.
– Ост, - прочел стражник. Так называлась маленькая ярко-оранжевая змейка, одна из самых ядовитых на Горе.
– Я не вор. Он сам мне дал эти деньги.
– Он лжет, - сказал Ост.
– Я не лгу.
– Ты арестован, - отрезал солдат.
– Чьим именем?
– Ты арестован именем Лары, татрикс Тарны, - ответил он.
