ритуалы, святилища, алтари? Неужели жертвоприношения, аромат ладана, молитвы Посвященных обращены просто к голым пикам Сардарских Гор - к снегу, холоду и ветру, которые царят в ущельях?
Внезапно тарн вскрикнул и содрогнулся в воздухе. И все мои святотатственные мысли о пустых горах мгновенно исчезли - я получил доказательство существования Царствующих Жрецов.
Тарна как будто схватила невидимая, но могучая рука.
Я ничего не ощущал.
Глаза птицы, вероятно впервые в жизни, наполнились слепым ужасом.
Я по-прежнему ничего не ощущал и не видел.
С жалобным криком тарн начал опускаться вниз. Его могучие крылья беспорядочно били воздух - так же беспомощно, как руки утопающего. Но воздух как бы отказывался держать его крылья. Описывая неправильные круги и дико крича, беспомощный тарн падал на землю, а я, не в силах ничем ему помочь, в отчаянии вцепился в его шею.
И только когда мы были в ста ярдах от земли, этот странный эффект исчез так же внезапно, как и появился. Тарн вновь обрел силы, но остался таким же перепуганным и возбужденным, почти неуправляемым.
Но затем, к моему удивлению, тарн снова начал подниматься наверх,как бы стремясь вновь набрать ту высоту, с которой его сбросили неведомые силы.
Раз за разом он упрямо поднимался, но каждый раз происходило одно и то же - он беспомощно падал вниз.
Сидя на его спине, я ощущал напряжение его мышц и бешеную работу сердца. Но после того, как он достигал определенной высоты, зрение его вдруг затуманивалось и он терял ориентировку в пространстве и координацию движений. Теперь в нем уже не было страха - остался только гнев. Он снова и снова пытался взять невидимый барьер и каждый раз все более яростно.
Увидев, что все тщетно, я крикнул:
– Четвертая!
Я боялся, что упрямая птица погибнет в борьбе с невидимыми силами, которые преградили нам путь в горы.
С большой неохотой тарн направился в сторону зеленой долины, которая находилась на расстоянии одной лиги от ярмарки Эн-Кара. Мне показалось, что большие глаза птицы смотрят на меня с осуждением. Почему я не позволил повторить попытку, ведь победа была так близка!
Я успокаивающе похлопал его, погладил шею, снял с перьев несколько гусениц, которые паразитировали на тарнах, и предложил их ему. Некоторое время он топорщил крылья, выражая свое недовольство, но затем сменил гнев на милость и лакомство исчезло у него в клюве.
То, что случилось со мной, любой гориец, особенно представитель низших каст, счел бы проявлением сверхъестественных сил, воли Царствующих Жрецов, но мне такая гипотеза не подходила.
На тарна, видимо, действовало какое-то излучение, которое лишало его координации движений. Это же излучение препятствовало проникновению в Сардарские Горы огромных тарларионов, которые использовались на Горе в качестве ездовых животных. Я и раньше восхищался Царствующими Жрецами. Теперь я дополнительно убедился, хотя слышал об этом не раз, что в горы можно пройти только пешком.
Мне было жаль оставлять тарна, но он не мог сопровождать меня.
Я проговорил с ним примерно час. Это конечно глупо, но я не мог с собой ничего поделать. Затем я похлопал его по клюву и направил голову птицы в сторону полей.
– Табук! - сказал я.
Птица не двинулась с места.
– Табук! - повторил я.
Мне показалось, что птица стыдилась того, что подвела меня и не смогла пролететь к Сардарским Горам. И более того, мне показалось, что тарн знает, что я не собираюсь ждать его здесь.
Птица беспокойно заерзала и потерлась головой об мою ногу.
Подвел ли он меня? Не буду ли я презирать его? - безмолвно спрашивала она.
– Лети, Убар Небес, - сказал я, - лети.
И когда я назвал его Убаром Небес, тарн поднял голову, сразу став выше меня на целый ярд. Я называл его так, когда мы были вместе на арене и потом, когда летели в небесах.
Огромная птица отошла от меня на несколько ярдов, но потом обернулась и посмотрела на меня.
Я показал ей на поля.
Тарн раскинул крылья, вскрикнул и взмыл в воздух. Я смотрел ему вслед, пока он не превратился в черную точку на голубом небе. Когда он исчез из виду, мне стало невыносимо грустно, и я повернулся к горам.
Передо мной в зеленой долине раскинулись ярмарки Эн-Кара.
Я прошел не более пасанга, когда откуда-то справа, из небольшой рощицы, расположенной на другом берегу узкой, но быстрой речушки, текущей с Сардарских Гор, донесся полный ужаса крик девушки.
Глава 21
Я ПОКУПАЮ ДЕВУШКУ
Я выхватил меч из ножен и быстро перебрался на другой берег речки.
Снова раздался женский крик.
Я быстро и осторожно передвигался между деревьями рощицы.
Запах пищи, готовящейся на костре,коснулся моих ноздрей. Я услышал звуки неторопливой беседы. Сквозь деревья я уже мог видеть полотняный фургон и людей, распрягающих огромного тарлариона. Из того, что я увидел, можно сделать вывод, что эти люди не слышали крика или просто не обратили на него внимание.
Я замедлил шаг и вышел на поляну, где были раскинуты палатки. Один или два охранника с любопытством посмотрели на меня. Один из них поднялся и пошел проверить, нет ли со мной еще кого-нибудь. Я осмотрелся. Передо мной раскинулось мирное зрелище - костры, на которых готовилась пища, палатки, распряженные животные. Эту картину я видел сотни раз, когда путешествовал по Гору с караваном Минтара из касты торговцев. Но этот маленький караван не шел ни в какое сравнение с огромным, растянувшимся на многие пасанги, сказочно богатым караваном Минтара.
Я снова услышал крик.
Затем вдруг заметил, что фургон был сделан из голубого и желтого шелка. Это был лагерь работорговцев. Я вложил меч в ножны и снял шлем.
– Тал, - сказал я двум охранникам, которые сидели у костра, играя в камни. Эта горийская игра напоминала земную игру в 'чет-нечет'.
– Тал, - сказал один. Другой в это время задумался над кучкой камней, пытаясь угадать, что спрятал его товарищ, даже не посмотрел на меня.
Я прошел между палатками и увидел девушку.
Это была блондинка с потрясающими голубыми глазами и золотистыми волосами, которые были свободно распущены. Она была очень красива и дрожала, как обезумевшее животное. Она стояла на коленях, прислонившись спиной к тонкому дереву, к которому была прикована. На ней не было никакой одежды. Ее руки были стянуты за головой и прикованы к дереву. Ноги охватывала тонкая цепь, прикрепленная к дереву.
Ее глаза посмотрели на меня - умоляющие и несчастные. Она ждала от меня
